Александр Кравчук - Галерея римских императоров. Доминат Страница 2

Годом позже, летом 285 г., законный император Карин погиб в битве на Дунае (возможно, предательски был убит своими же), и с этих пор Диоклетиан стал единственным правителем. С его вступлением на престол закончился период смутного времени в истории Римской империи.

Народы империи за несколько десятилетий уже привыкли к постоянной чехарде на троне, и наверняка большинство считало, что Диоклетиан, как и множество его предшественников, долго не удержится на престоле. Он же оставался единственным государем целых 20 лет, чего не случалось уже почти полтора века, со времен Антонина Пия (138–161), который царствовал еще дольше. Но еще больше поражает нас тот факт, что после двадцати с лишним лет благополучного царствования, Диоклетиан добровольно отказался от власти! Конец жизни он прожил обычным гражданином, не занимая никаких государственных должностей, хотя продолжал пользоваться огромным уважением сограждан. Он с удовольствием посвятил все свое время выращиванию овощей в своем великолепном далматинском поместье.

В истории империи такое добровольное отречение от власти не имеет прецедентов. Да и позднее, уже в современной истории, такие случаи чрезвычайно редки.

Какие же причины привели к тому, что после длительного периода потрясений и непрекращающихся государственных переворотов пришли годы стабилизации? Что представляют собой годы правления Диоклетиана и как они сказались на положении в стране?

И тут мы сталкиваемся с еще одной неожиданностью: многолетнее правление Диоклетиана, имевшее огромное значение для судеб Римской империи, которое без преувеличения можно назвать переломным, не нашло должного освещения в трудах современников. До сих пор главным источником сведений о судьбах римских императоров, начиная с Адриана, служил уже неоднократно упоминаемый мною коллективный труд «Scriptores Historiae Augustae» («Авторы истории Августов»), источником не во всем, правда, достоверным, но содержащим много информации. К сожалению, этот труд заканчивается смертью Нумериана и коротким описанием правления и конца цезаря Карина, а о жизни и деятельности Диоклетиана уже не упоминает. Так что теперь историки вынуждены довольствоваться лишь отдельными упоминаниями о Диоклетиане у греческих и римских современников императора, которых явно не хватает для создания полной картины правления этого выдающегося политического деятеля-реформатора.

Среди тех, чьи творения дошли до нас, особое место занимает Лактанций. Он не только жил в одно время с Диоклетианом, но и лично знал его и был свидетелем многих событий того времени. Его небольшая рукопись «De mortibus persecutorum» («О смерти гонителей») содержит много сведений и фактов о годах правления Диоклетиана, но написана ярым врагом императора, так что беспристрастным свидетельством она никак не может служить.

Сначала о Лактанции (ок. 250–330). Выходец из Африки, он получил хорошее образование, приобрел известность своей ученостью, и Диоклетиан сам назначил его на должность профессора, преподавателя латинского языка в своей столице Никомедии. Однако профессору пришлось расстаться с престижной должностью после того, как он принял христианство, а император стал преследовать эту религию. Такой поворот дела вызвал потрясение в психике почтенного профессора, и будучи неплохим оратором и пропагандистом (главным образом христианства), он тут же настрочил нечто вроде политического памфлета, направленного вообще против правителей — гонителей христианства, а уж на своем благодетеле Диоклетиане не оставил сухой нитки. Автор не скрывает своей ненависти к нему, а ненависть — враг объективности, она искажает истинное положение вещей, хотя, надо признать, придает написанному особую выразительность и яркость, способствует созданию живых красочных образов. Резкие, страстные слова как нельзя лучше вскрывают суть проблем и конфликтов тех далеких времен. Приведем некоторые фрагменты из его памфлета:

«Диоклетиан, исполненный преступными замыслами, сеющий несчастья, поднял руку даже на Бога. Это он привел к гибели весь мир, как по причине своей алчности, так и трусости. Ведь он сам подобрал себе трех помощников, дабы разделить бремя власти. А мир поделил на четыре части, а армию увеличил, ведь каждый правитель стремился завести больше солдат, чем было у его предшественника, которые, однако, до сих нор правили самостоятельно. И те, которых требовалось содержать, превышали числом тех, кому приходилось их содержать, так что налоговое бремя истощило силы колонов; они стали покидать свои земли, и распаханные ранее поля порастали лесом.

А чтобы террор сделался уж совсем невыносимым, он еще и провинции поделил на мелкие части. Множество наместников и чиновников слетелось на несчастные земли, густо их обсело, даже и города, все эти финансовые деятели, главы бесчисленных правительственных комиссий, заместители заместителей префектов. И все они редко когда приносили людям пользу, а остервенело лишь наказывали, конфисковали, лишали прав. Это приводило к неслыханным злоупотреблениям и нарушениям законов. Особенно же тяжело было вытерпеть все, что связано было с набором в армию.

Побуждаемый безграничной алчностью, Диоклетиан никогда не разрешал пользоваться средствами из государственной казны. Он постоянно и безостановочно копил и собирал все новые запасы и богатства, а резервы трогать не дозволял. Когда же его безмозглые реформы вызвали неслыханную дороговизну, он сделал попытку навязать свой указ о максимальных ценах на все товары. Дороговизна зачастую приводила к кровавым распрям, страх заставлял людей вообще ничего не продавать. Дороговизна свирепствовала и все росла, пока сама жизнь не заставила цезаря отменить свой указ. Но до того успела принести гибель множеству людей.

И еще в Диоклетиане была какая-то безграничная жажда строить и строить. Так что на провинции навалилось еще и это ярмо, ведь пришлось на проклятые стройки поставлять рабочих, ремесленников, тягловый скот и стройматериалы. Тут возникали храмы. Там монетный двор. Там цирк. Тут дом для жены. Там для дочери. Неожиданно сносились целые районы города, жители подхватываются и со своим скарбом и семейством спешно куда-то бегут, словно спасаясь от варваров. А когда уже ценой разрушения прежних строений и бедствий прежних жителей построено нечто новое, цезарь вдруг изрекает: „Сделано плохо, надо переделать все по-другому“. И опять все ломать и крушить, чтобы снова можно было разрушить содеянное. И вот так он безумствовал постоянно, ведь жаждал, чтобы его Никомедия сравнялась с Римом!»

Читая такое описание правления Диоклетиана, невольно приходишь к выводу, что оно ничем не отличалось от кратковременных царствований недавнего смутного времени, от всеразрушающего кризиса, что оно является лишь продолжением всех бед и несчастий, которые терзали империю в предыдущие полвека. Но исторические факты свидетельствуют о другом: за двадцать лет мудрой экономической и политической деятельности, путем продуманных реформ и преобразований, цезарю удалось укрепить экономику страны и ее вооруженные силы. Значит, не так обстояло дело, как это в раздражении изложил Лактанций. Наверняка реформы цезаря были жесткими, меры крутыми, но продуманными. И наверняка народы империи понимали их необходимость, коль скоро они без протестов соглашались с политикой государя.

ТЕТРАРХИЯ

Главным обвинением, выдвинутым Лактанцием против цезаря, является разделение власти между четырьмя правителями, так что мы и начнем с этой проблемы. Формулировка «Поделил мир на четыре части» не точная. Правда, Диоклетиан и в самом деле ввел систему «четырехвластия», что на древнегреческом языке определяется термином «тетрархия», но сделано это было продуманно и без излишней поспешности. Да и по сути своей речь вовсе не шла о реальном разделе империи на четыре части. Правильнее было бы говорить о разделе ответственности за эти части и установлении над ними непосредственного контроля.

Вот как это происходило. В 286 г. высокое звание августа было присвоено Максимиану. Вроде бы точно такой титул был у самого Диоклетиана, но по реальной власти и авторитету Максимиану было далеко до своего «коллеги». Такова была реальность, да и формально к титулованию обоих августов прибавлялось несколько титулов, которые для римлян были именем высшего божества, и весьма весомы. К примеру, Диоклетиану прибавлялось обращение Iovius (Юпитер), по имени главного божества Рима, а Максимиану полагалось в качестве когномена Herculius, и звался он Максимиан-Геркулес. А всем известно, что при всей своей славе Геркулес был сыном Юпитера, и на Олимп попал благодаря своим героическим подвигам, хотя и не был богом.

В 293 г. два цезаря подобрали себе помощников из молодых коллег, которые тоже считались правителями, цезарями. Диоклетиан выбрал Гая Галерия, Максимиан — Гая Флавия Констанция. И по-прежнему три остальных государя во всем подчинялись главному — Диоклетиану.