Георгий Гулиа - Заветное слово Рамессу Великого Страница 2

Мернептах стоял, скрестив руки, и глядел себе на кончики сандалий. Его смущала эта откровенность отца, и он не знал, как ему поступить.

– А когда я вернулся к нашей благодетельнице Хапи, – продолжал фараон, – и умыл лицо ее божественной водой, трубы играли победу, а писцы и ваятели уже прославляли меня на все лады. И семеры лизали мне руки, как псы. Битва при Кодшу была возвещена всему миру, я был вознесен выше небес. И я стоял рядом с солнцем, которое на небе, и братом моим был Амон-Ра. Жрецы не жалели в храмах благовоний, которые из Пунта и Офира. На храмах высекались победные надписи – от пола до потолка. А та, кто знал правду, были сосланы на рудники в Нубию, и они подохли, как голодные шакалы. И живописцы. И писцы… Вот как все было…

Фараон передохнул. Он посмотрел в решетчатое окно и заторопился:

– Зачем я все это говорю тебе, принц Мернептах?

Тон был особенно сухой. Официальный.

– Не знаю, – глухо сказал сын.

– Чтобы остерегался лгунов и вертящих хвостами добрых собак, – сказал фараон. – Они могут погубить наш великий дом и запросто отдадут страну врагам нашим. Ты слышишь меня?

– Да, – ответил принц.

Фараон прикрыл глаза и тихо сказал:

– Иди.

И указал плетью на дверь.

Мернептах вышел из зала, и нубийцы прикрыли за ним двери, тяжелые, точно каменные плиты. Джау нетерпеливо бросился к нему.

– Что случилось? – спросил он. – И отчего ты так задумчив?

Принц отвел его в сторону, к большому окну, из которого был виден весь двор и Дельта была как на ладони. Солнце вставало за просторами азиатскими, и поднимался пар над рекой.

– Джау, – сказал принц, – он был слишком откровенным.

– Так.

– Он сказал, что битву при Кодшу проиграл…

– Так.

– … а не выиграл.

– Скорей! – крикнул Джау и побежал в зал, увлекая за собой принца.

А когда они добежали… Когда они приблизились к трону, благой бог лежал, запрокинув голову и опустив руки, из которых выпали знаки царственной власти. Золото, золото покрывало лицо фараона, и он уже был подобен мумиям, которые в пирамидах.

– Вознеслась душа, – проговорил жрец.

Принц стоял в полной растерянности. И он услышал как сквозь стену слова Джау, обращенные к новому фараону:

– Твое величество, свершилось предначертанное. И это должно было быть именно так, ибо откровенность его была чрезвычайной. Так может говорить благой бог только перед смертью. И он хотел помочь тебе, потому что был великим воином!

– Ты так думаешь? – спросил Мернептах.

Жрец промолчал.

1965