Иван Лукаш - Граф Калиостро Страница 2

Тут можно читать бесплатно Иван Лукаш - Граф Калиостро. Жанр: Проза / Историческая проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Иван Лукаш - Граф Калиостро

Иван Лукаш - Граф Калиостро краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Иван Лукаш - Граф Калиостро» бесплатно полную версию:
Повесть о философском камне, госпоже из дорожного сундука, великих розенкрейцерах, волшебном золоте, московском бакалавре и о прочих чудесных и славных приключениях, бывших в Санкт-Петербурге в 1782 году

Иван Лукаш - Граф Калиостро читать онлайн бесплатно

Иван Лукаш - Граф Калиостро - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иван Лукаш

   Старый канцлер отметил его среди всех братьев Петербургской ложи Гигея и, -- за благородную вежливость и похвальную пытливость, -- позвал этого скромного брата к исполнению должности секретаря при особе своей.

   В уединенном загородном доме, на Крестовском острове, в книжных трудах и ученых занятиях мирно проживал не только обер-гофмейстер императрицы, гордо носивший седую голову над пудреными головами царедворцев, не только великолепный вельможа, стоявший в своем парчовом кафтане, пылавшем пожаром, у трона северной монархини на приеме послов иностранных.

   А жил там Великий Мастер всех масонских лож Российской Империи, Гроссмейстер Капитула Восьмой Масонской Провинции, Страны Снегов и Ветра, Московии, Сибири и Татарии, верховный брат Златорозового Креста -- Иван Перфильевич Елагин... И в доме его нашел привет и приют молодой москвич, бедный рыцарь Розы и Креста, бакалавр Андрей Кривцов.

   -- Не прогневайтесь, сударь, за игру мою, -- поклонился Кривцов. -- Отменно тягостна белая ночь.

   Елагин присел на жесткий диван. Был мил канцлеру сводчатый покой секретаря, все эти реторты, колеса, скрипки и старые масонские книги, открытые на страницах с чертежами звездных сфер, древ мудрости, цифрами каббалы. И сам секретарь-флейтист был мил одинокому старику, словно найденный сын.

   -- Дурно, батюшка, -- пожурил канцлер секретаря. -- Весьма дурно, что по ночам ты не спишь.

   -- Простите ли... За полночь над книгами сижу, а там и сон отлетает.

   -- Все знания таинств натуры чаешь?

   -- Ах, сударь, точно... Раньше, бывало, забавлялся я флейтами-скрипками, механизмы часовые разбирал, перед Музами грешен был, хотя госпожи сии меня и не жаловали... А как узрел свет в ложе Гигея, пошла кругом моя голова. И понял я, что сей видимый мир есть для человека логаринф и загадка.

   -- Логаринфы решаешь?

   -- Ах, сударь, кабы мне решить... Вот в древней книге Николая Фламеля Аш Мезереф на секрет философского камени напал: рецептура некая дадена. Нынче я ночи над тегелями просиживаю...

   Елагин приподнял седую бровь, посмотрел на измазанную реторту, до половины наполненную тусклой жидкостью.

   -- Поди, посуды-то перебил...

   -- Справедливо, сударь: не токмо посуды, пальцы о стекла изрезал. Реторты -- оне, проклятые, на огне лопаются. Намедни кафтан составами прожег... Свершаю все по строгому правилу, а получается у меня заместо философского камня сущая, -- не прогневайтесь, -- мерзость. И превонючая.

   Канцлер и секретарь рассмеялись. Елагин утер платком веселое лицо:

   -- Момус изрек: боги были пьяны, когда сотворяли человека. Проспались и не могли без смеха глядеть на творение свое... Так и ты, вновь сотворенный брат-розенкрейцер, мне отменно забавен.

   -- Но взгляните, взгляните, -- грустно усмехаясь, показал Кривцов на окно. -- Кругом-то болота, сосны, туман, вод пустыня, заря незакатная. Все-то боязно, все тревожно: как исчезнет, подобно дыму рассветному, Санкт-Петербург и вся Империя наша -- тут примется философский камень искать... Ах, сударь, ежели найти нам ключ Соломонов, учинили бы мы тогда на пространствах России Империю Златорозового Креста.

   -- Ишь, куда поскакал. Прыток ты, батюшка, на слова. Но из них заключаю, что книги наши читаешь отменно, хотя голова твоя точно кружится. Ничего, -- все отцедишь... А о камени философском скажу: вот обожди, прибудет вскоре в столицу один человек, истинный маг. Может, ему посчастливится тайну сию отворить.

   Уже занималась заря.

   Румяный пар дохнул на стекла, прохладно озарил седую голову канцлера, красноватую гриву секретаря.

   -- Сударь, кого вы изволите ждать в столицу?

   -- Кавалера де Калиостро. Он мне писал, что камень ему якобы ведом... Я, друг, молчу, но мечтательства, подобные твоим, и мне, старому дурню, сродни.

   На Петропавловских верках бодро звякнула заревая пушка.

   -- Вот и день, -- поднялся канцлер. -- Перелезай-ка ты, философского камени искатель, из халата в кафтан.

ПРОГУЛКА В КАРЕТЕ

Люблю тебя, Петра творенье...

Пушкин

   Из низкой зальцы, где, дымя глиняными трубками, спорили у пузатого биллиарда об очках и ударах кия гвардейские офицеры, вышел плотный артиллерийский капитан в красном кафтане с отворотами черного бархата.

   Сердито ворча, он поискал крюк, на который повесил свою черную треуголку:

   -- Буду я с ними играть, когда они, черти, у меня сто очков вперед забирают.

   В трактир "Демута", что держал на Сенатской площади английский негоциант, приходил Андрей Кривцов читать по утрам газеты.

   Прихлебывая черный кофе, он любил поговорить с трактирными завсегдатаями о спорах британских лордов в аглицкой народной каморе, о механическом фигуранте, изобретенном неким немцем в Гамбурге, играющем на флейте, пишущем под диктование и чихающем весьма натурально, также о приезжающих и отъезжающих, о кометах и двуголовых телятах, и о кошке-танцмейстере, которую нынче показывает французский дворянин на Мойке.

   Приказав малому подать чашку кофе погорячее, Кривцов развернул серый лист "Санкт-Петербургских ведомостей" и пробежал глазами объявление:

   В Большой Коломне, на Екатерининском канале, в доме с тремя колонками, что на углу, продается серо-пегий верховой мерик, пара пистолетов, четвероместная карета, попугай и за пять рублей здоровая девка, умеющая чесать волосы.

   -- Прожился некий барин в столице, так девку с попугаем на торг пустил, окаянный, -- проворчал Кривцов, перекидывая лист.

   Бакалавру вспомнилось, как еще в Московском университете professores -- все больше немцы в коричневых сюртуках, головы как из слоновой кости выточены, нерусскими, твердыми голосами, точно обтесанными топором, -- читали о римском гражданстве и афинейских вольностях, о Лейбницах и Декартиях, и как в масонской ложе, зачастую, когда гасили свечи, братья каменщики вполголоса беседовали за трапезой о низости подьячих, о неправде в судах и о позорище торга людьми.

   -- Не проявись лет десять назад тот мерзкой казак Пугачев, глупый изверг, государыня всенародно бы объявила равенство и вольность гражданству, а нынче не жди...

   И тут артиллерийский офицер, вышедший из биллиардной, прервал мысли Кривцова.

   -- Андрюшка! Откуда тебя черт принес? -- весело крикнул офицер и зашагал к бакалавру, задевая ботфортой дубовые табуреты.

   -- Шершнев! -- поднялся тот. -- Вот отменная встреча, друг ты мой, сразу признал: словечка, не чертыхнувшись, не скажешь.

   Они звучно расцеловались. Шершнев приходится молочным братом бакалавру. Сын мелкопоместного дворянина, однокашник по Москве, философский кандидат, забубённая голова, первый бабник из всех московских студиозов, Шершнев был когда-то вместе с Кривцовым вскормлен одной мамушкой Агапигией, вместе запускал бумажного змея, гонял кубаря в Саратовских деревнях. Студиозус Шершнев по резолюции Magni professors ]Старшие преподаватели (лат.)[ был уволен от университета за леность и непосещение классов так же, как в свое время был уволен оттуда Григорий Потемкин, нынче первый вельможа в Империи, светлейший князь и генерал-аншеф.

   -- Так-то, Андрей, -- весело болтал Шершнев, сидя верхом на стуле. -- Тебя Миневра призвала, а меня Марс. Батюшка из студиозов меня в мушкатерские полки сержантом определил, а оттуда я, вишь, в гвардию залетел, к ее Величеству в пушкари.

   И хлопнул друга по плечу.

   -- Да не бей ты, -- поморщился Кривцов. -- Плечо не казенное.

   -- Я и не чаял тебя в столице сыскать... Поди все нещадно скрипицы терзаешь, да книжную пыль нюхаешь? Не надоело?.. Тебя, брат, женить пора.

   -- Жениться поспею. А касательно Фортуны и мне жаловаться не след: я у самого гофмейстера всея Империи, господина Елагина, в секретарях состою.

   -- Ах, -- откинулся на спинку стула Шершнев. -- Постой, не тот ли Елагин, про которого сказывают, будто он с чертями компанию водит, в чернокнижие погружен и тайные братства заводит, имя же им -- розенкрейцеры?

   -- Тот.

   -- Поди и ты чертовщиной заражен? К Богу с заднего крыльца забегаешь?

   Кривцов потупился, переморгнул ресницами.

   Потом окинул воспаленными от бессонниц глазами дымное, протабаченное зало, где маячили красные и синие пятна мундиров, оправил рыжеватые букли.

   -- Одному, друг Шершнев, утеха Венеры и Марса, другому же искус Минервы. Вот и я в искусе сем пребываю, стучу в дверь таинств натуры.

   Шершнев недоверчиво оглядел помятый кафтан друга, его пальцы, обожженные чем-то, бланжевые чулки, сморщенные на икрах, и неряшливо пристегнутую медную пряжку. Подумал: "Ай, заврался мой Андрей", и сказал с насмешкой:

   -- Ты, значит, выходит вроде мага того, который нынче прибыл в столицу: графом Фениксом прозывается, а всем ведомо, что он Калиостр.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.