Борис Яроцкий - Как молния Страница 2

Лейтенант Нгуен Гудзь стал для Хо Вьет Ка идеалом бесстрашия.

Когда выяснилось, что Ка отличный пловец, командир отряда дал ему рекомендацию для поступления в спецшколу.

Спустя полгода Ка проник в порт Сайгона и подвел взрывное устройство под американский транспорт, стоявший у причала. На месте взрыва вьетнамские рыбаки долго потом вылавливали глушеную рыбу.

Под другой транспорт, прибывший из Сан-Франциско, подвести взрывное устройство не удалось. Акулы напали на аквалангистов, едва те приблизились к кораблю. Троих подрывников хищники растерзали, когда Ка ушел далеко вперед на разведку. Возвращаясь, он не нашел товарищей. И тогда включил аварийный фонарь. Вода вокруг была багровой от крови. Луч света испугал акул. Хищники отпрянули…

В живых из всей группы остался один Ка. Уже на берегу, в зарослях осоки, аквалангист выключил фонарь и сорвал с лица маску. Над его головой светили звезды. Ка сориентировался и побрел по воде, не снимая ласт. Перед глазами стояли лица погибших товарищей.

Ка не хотел, чтобы рассвет застал его на открытой местности. Американские вертолеты, словно голодные акулы, охотились за всем живым, что передвигалось по долине Меконга.

Только на следующую ночь, смертельно усталый, Ка добрался до партизанского лагеря. Едва успел доложить о неудачной операции, как тут же заснул.

Утром его вызвал командир:

— Мы решили больше не посылать вас под воду…

— Я не согласен. Буду выполнять любые приказы родины.

— Вам надо прежде всего отдохнуть.

Далеко не каждому дано стать настоящим мастером каратэ. Инструктор спецшколы, куда вернулся Ка, взглянул на маленького щуплого партизана и заколебался: научить можно, но вот будет ли толк?

Однако первые же тренировки рассеяли его сомнения: новый ученик буквально истязал себя, превращая мышцы в кусок стали. Такой самоотверженности не видели даже опытные инструкторы.

Тренер сразу подметил, что сила Ка в руках, вернее, в его пальцах. Со снайперской точностью и пушечной силой Ка бил в «болевые» точки манекена.

— Руки — ваше оружие, — заметил ему инструктор.

И Ка, забыв про усталость, теряя счет времени, бил сплетенный из рисовой соломы манекен. За день успевал наносить удары десятки тысяч раз. Кожа на руках постепенно огрубела, потеряла всякую чувствительность. Через несколько месяцев его большие пальцы не уступали в твердости стальным гвоздям.

Соломенный муляж заменили на сосновый. Манекен буквально на глазах превращался в груду иссеченного дерева. На точные и сокрушительные удары новичка приходила смотреть вся школа. Через год лейтенант Хо Вьет Ка вновь оказался в Южном Вьетнаме.

На военные аэродромы Сайгона круглосуточно приземлялись транспортные самолеты — прибывали из-за океана новые партии искателей долларов и приключений. Обратно в Соединенные Штаты отправляли раненых и цинковые гробы, накрытые, как скатертями, звездно-полосатыми флагами.

Но американские солдаты все прибывали. Так прибывает вода в реке после тропического ливня.

На одном участке боев у партизан наступили черные — от дыма горящего напалма — дни и белые — в разрывах осветительных авиабомб — ночи. Не хватало боеприпасов и медикаментов.

И тогда по горному ущелью партизаны проложили тропу. Ни буйвол, ни лошадь пройти по ней не могли. Шли только люди, пронося за спиной цинковые ящики с патронами, противотанковые мины, коробки с вакциной, тюки с бинтами. И под палящим солнцем, и под сокрушительными ливнями патриоты доставляли важный груз, довольствуясь порой лишь чашкой риса в день.

Тропа служила безотказно, пока ее не заметили американцы. Артиллеристы соорудили на болоте помост, а на нем установили дальнобойное орудие. В ущелье полетели снаряды. Путь был закрыт.

Партизаны не раз посылали группы захвата, но орудие оказалось хорошо защищенным. Тогда лейтенант Хо и предложил свои план. Предельно простой.

— Я понесу артиллеристам чистую воду. А ведра можно сделать с двойным дном.

— Хорошо, Ка. Но… справитесь ли вы? Расчет орудия состоит из двенадцати солдат.

— Я знаю, командир.

— Каждый янки тяжелее вас примерно в два раза. Вы понимаете, что это смертельный риск. И практически без шанса на успех.

— Я дойду до цели, — стоял на своем Хо Вьет Ка.

После тщательной подготовки лейтенант пошел на операцию. В форме рядового сайгонской армии с двумя ведрами родниковой воды он направился к дамбе. И надо было тому случиться — на первом же посту он встретил… сержанта Фу Нгуена.

— Здравствуй, Ка! Вот так встреча!

Сержант похлопал его по плечу и доложил подошедшему сайгонскому офицеру:

— Мой друг. Вместе начинали службу.

По приказу офицера Фу Нгуен обыскал солдата. Оружия при нем не оказалось.

— А мы тут охраняем орудие… — сказал сержант. — Я не успел тогда с тобой попрощаться. Когда ты был в увольнении, меня перевели в другую часть. А ты все там же?

— Да.

— Собачья служба. Ну, иди-иди, а то они там подохнут от жажды.

Узкая невысокая дамба привела Хо Вьет Ка к колючей проволоке. Здесь хозяйничали американцы. Вьетнамца снова тщательно обыскали, и Ка понес воду дальше, на огневую позицию.

Орудие только что произвело очередной выстрел. Тяжелый снаряд с грохотом улетел вдаль, и немного погодя из ущелья донесся гул взрыва.

На орудийной площадке сгрудились потные полураздетые солдаты. Они обступили ведра с водой. Не обращая внимания на вьетнамца, артиллеристы весело переговаривались, наполняя фляги. Хо Вьет Ка пересчитал врагов: «Всего двенадцать». Да, командир точно назвал цифру.

Солнце жгло немилосердно. И вода, холодная, чистая, отвлекала внимание осатаневших от тропического зноя американцев.

Лейтенант Хо, деланно улыбаясь, смотрел на людей, убивших его мать и сестер. Долговязый солдат с широким перебитым носом запрокидывает голову, жадно пьет из фляги. Вода стекает по волосатым рукам, кропит высокие пыльные кожаные армейские ботинки.

«С этого, самого рослого и, пожалуй, самого сильного, я и начну», — решает Ка. Он делает шаг назад и как бы ненароком ногой опрокидывает ведро. Вода выплескивается на ноги верзиле.

Долговязый не успел размахнуться, как, согнувшись пополам, уткнулся в землю.

Стоящий рядом сержант тут же упал, сраженный мгновенным ударом лучшего ученика школы каратэ.

Прыжок в сторону — и на помосте среди закопченных гильз лежат еще двое артиллеристов. Раздается крик ужаса.

Двое солдат пытаются взобраться на бруствер. Мокрые подошвы их ботинок скользят по джутовым мешкам, набитым гравием. Ка настигает их, как пантера, одним прыжком…

Единственного сейчас опасался Ка, что солдаты могут броситься врассыпную. Тогда они опомнятся, успеют схватить оружие. И одному из двенадцати все-таки удалось прыгнуть в блиндаж. Оттуда он выскочил с автоматической винтовкой. Пули брызнули по станине орудия. Хо буквально бросил какого-то солдата на вооруженного артиллериста и, пока тот отводил ствол в сторону, успел нанести ему смертельный удар.

«Ведра! Где ведра? — пронеслось в голове лейтенанта. — Вот они, под станинами». Лейтенант Хо вырывает из-под второго дна магнитные мины. Одну прикладывает к противооткатному устройству, вторую — под клин затвора. И тут же заметил, как на выручку орудийному расчету по узкой дамбе бегут солдаты. Ка прикинул расстояние — через минуту будут здесь.

Поставив часовой механизм на пять-десять секунд, он перепрыгнул через бруствер и нырнул в горячую от солнца болотную воду.

Густые заросли болотной травы кишели лягушками и пиявками. Лейтенант плыл под водой с тростинкой в зубах. Один за другим раздались два взрыва. Ка протолкнул ноги в густые водоросли, руки распластал так, чтобы случайно не всплыть. Он смотрел вверх — над ним желтым расплывчатым пятном качалось солнце.

В таком положении Хо Вьет Ка пролежал до ночи. А потом плыл в темноте. Плыл двадцать километров, время от времени сдирая с тела прожорливых пиявок. Когда выбрался на берег, идти больше не мог. Очень ослабел от потери крови.

Там, в зарослях молодого бамбука, его подобрала вьетнамская женщина. Она и принесла его, потерявшего сознание, в партизанский лагерь.

Потом были другие рейды. А когда произошло объединение страны, майор Хо Вьет Ка получил новое задание — учиться в Москве.