Кристиан Жак - Храм Миллионов Лет Страница 2

С появлением первых лучей солнца Туйя любила прогуляться в саду, где росли тамариски, смоковницы. Прохаживаясь, она обдумывала свой рабочий день — чередование светских и обрядовых собраний во славу божественной власти.

С исчезновением Сети все казалось Туйе лишенным смысла. Она хотела лишь одного — присоединиться как можно быстрее к мужу во вселенной без столкновений, вдали от мира людей, но тем не менее взвалила на себя бремя лет, уготованных судьбой. Супруга Фараона должна была воссоздавать дарованные ей благополучие и счастье в своей стране, служа ей до последнего вздоха.

«Самая прекрасная из красавиц дворца», — так ее с восхищением называли в народе — элегантная Нефертари вышла из дворца туманным утром. У супруги Рамзеса были блестящие черные волосы и необыкновенно мягкие бирюзовые глаза. Музыкантка из храма богини Хатор в Мемфисе, замечательная ткачиха, воспитанная на культе старых авторов, таких как мудрый Птахотеп, Нефертари была родом не из знатной семьи. Но Рамзес безумно влюбился в нее, в ее красоту, разум и удивительную зрелость для такой молодой девушки. Нефертари не старалась понравиться, но сама была влюблена. Туйя выбрала ее в качестве управляющей дома, и, даже став впоследствии супругой регента, она продолжала оставаться на этом посту. Между Матерью Египта и Нефертари зародилось взаимное согласие, они понимали друг друга с полуслова.

— Как обильна сегодня утром роса, Ваше Величество, кто же будет воспевать щедрость нашей земли?

— Почему ты встала так рано, Нефертари?

— Не кажется ли вам, что Вашему Величеству нужно больше отдыхать?

— Это мне не удается.

— Могу ли я облегчить ваши страдания, Ваше Величество?

Грустная улыбка скривила губы Туйи.

— Сети незаменим; остаток моих дней будет растянутым страданием, омрачающим счастливое царствование Рамзеса. Отныне это единственное, что осталось мне в моей жизни.

— Я обеспокоена, Ваше Величество.

— Чего ты боишься?

— Что воля Сети не будет исполнена.

— Кто осмелится противостоять ей?

Нефертари промолчала.

— Ты, наверное, имеешь в виду моего старшего сына Шенара, не так ли? Я прекрасно знаю его тщеславие и амбиции, но не настолько же он безрассуден, чтобы ослушаться своего отца.

Золотистые лучи рождающегося света освещали сад царицы.

— Не считаешь ли ты меня наивной, Нефертари? Мне кажется, что ты не разделяешь моего мнения.

— Ваше Величество…

— Может, у тебя есть какая-то точная информация?

— Нет, это только предчувствие, смутное предчувствие.

— Твой разум интуитивный и живой, как молния, и клевета чужда тебе; но существует ли другой способ помешать Рамзесу царствовать, кроме уничтожения?

— Я боюсь этого, Ваше Величество.

Туйя провела рукой по ветке тамариска.

— Шенар построит свое царство на преступлении?

— Такая мысль меня ужасает, как и вас, но я не могу от нее избавиться. Осудите меня строго, если вы считаете это невероятным, но я не могу молчать.

— Каким образом обеспечивается безопасность Рамзеса?

— Его лев и пес все время рядом с ним, как и Серраманна, начальник личной охраны. С тех пор, как Рамзес вернулся с той долгой прогулки в одиночку по пустыне, мне удалось убедить его не оставаться без охраны.

— Национальный траур длится уже десять дней, — напомнила Великая Супруга Фараона, — через два месяца неувядаемое тело Сети будет помещено в пристанище вечности. И тогда Рамзес будет коронован, а ты станешь царицей Египта.

Рамзес наклонился к матери и потом прижал ее нежно к себе. Она, казавшаяся такой хрупкой, преподала ему урок достоинства и благородства.

— Почему Боги посылают нам такое тяжелое испытание?

— Разум Сети видит тебя, сын мой, его время завершилось, начинается твое. Он победит смерть, если ты продолжишь его дело.

— Его образ велик.

— Не ты ли Сын Солнца, Рамзес? Разгони окружающий мрак, избавь нас от наступившего хаоса.

Юноша отстранился от царицы.

— Мой лев и я, мы побратались в пустыне.

— Это был знак, которого ты ждал, не так ли?

— Конечно, но позволишь ли ты попросить у тебя о милости?

— Я слушаю.

— Когда отец уехал из Египта, чтобы продемонстрировать свое могущество за рубежом, ты управляла страной.

— Такова наша традиция.

— У тебя есть опыт властвования, так почему бы тебе не занять место на троне?

— На то не было воли Сети. Он воплощал собой закон, закон, который мы любим и уважаем. Он выбрал тебя, мой сын, и поэтому царствовать должен ты. Если пожелаешь, я буду помогать тебе изо всех сил советами.

Рамзес не стал настаивать.

Мать была единственным человеком, который мог бы повернуть судьбу вспять и лишить его этой ноши. Но Туйя оставалась преданной покойному царю и не изменила своего мнения. Какими бы ни были сомнения и тревоги, Рамзес должен идти своим собственным путем.

Начальник личной охраны Рамзеса Серраманна не покидал большое крыло дворца, где работал будущий царь Египта.

Назначение старого пирата-сарда на этот доверенный пост вызвало много пересудов. Кое-кто был убежден, что этот гигант с завитыми усами рано или поздно предаст сына Сети.

Однако с тех пор никто не заходил во дворец без его разрешения. Великая Супруга Фараона порекомендовала выгонять посторонних и, не сомневаясь, в случае опасности пользоваться мечом.

Когда отголоски спора достигли слуха Серраманна, он поспешил в вестибюль, предназначенный для посетителей.

— Что здесь происходит?

— Этот мужчина хочет прорваться силой, — ответил страж, указывая на бородатого широкоплечего великана с шикарной шевелюрой.

— Кто ты? — спросил Серраманна.

— Моисей, друг детства Рамзеса и строитель в услужении у Фараона.

— Что ты хочешь?

— Обычно Рамзес не закрывает передо мной дверь!

— Сейчас принимаю решения я.

— Не лишен ли Фараон свободы?

— Безопасность обязывает… Цель твоего визита?

— Это тебя не касается.

— В таком случае возвращайся к себе и не приближайся больше к этому дворцу, или я посажу тебя в тюрьму.

Нужно было по меньшей мере четыре стражника, чтобы сдержать сопротивление Моисея.

— Сообщи Рамзесу о моем приходе, или тебе попадет.

— Мне безразличны твои угрозы.

— Меня ждет мой друг! Можешь ты это понять?

За долгие годы пиратства и жестоких поединков у Серраманна развилось обостренное чувство опасности. Несмотря на физическую силу и громкий голос, Моисей казался искренним.

Рамзес и Моисей крепко обнялись.

— Это не дворец, а крепость, — воскликнул еврей.

— Моя мать, супруга, личный писец, Серраманна и другие боятся самого худшего.

— Самое худшее… Что это значит?

— Покушение.

На пороге зала аудиенций, выходящего в сад, дремал огромный лев Рамзеса; между его передними лапами прикорнул золотисто-желтый пес Дозор.

— Чего ты боишься с этой парочкой?

— Нефертари уверена, что Шенар не откажется от идеи завладеть троном.

— Переворот до погребения Сети… Это на него совсем не похоже. Он предпочитает действовать исподтишка и выдерживать время.

— Сейчас ему не хватает времени.

— Ты прав… Но он не решится выступать против тебя.

— Да услышат тебя боги; Египту бы не повезло с его приходом к власти. А что говорят в Карнаке?

— Много болтают плохого о тебе.

Моисей занимал должность руководителя работ на огромной стройке в Карнаке. Сооружение большого зала с колоннами, начатого еще Сети, было прервано со смертью Фараона.

— И кто же недоволен?

— Служители Амона, кое-кто из знати, визирь с юга… Твоя сестра Долент и ее муж Сари содействуют им. Они не выдерживают ссылку, в которую ты их отправил, слишком далеко от Мемфиса.

— Но ведь этот презренный Сари пытался избавиться от меня и от Амени, моего личного писца и нашего друга детства! Самое легкое наказание для него и моей сестры — это вынужденный переезд из Мемфиса в Фивы.

— Эти ядовитые цветы растут только на севере: на юге, в Фивах, они погибают. Ты должен был бы наказать их строже и приговорить к настоящей ссылке.

— Долент — моя сестра, Сари был моим воспитателем.

— Должен ли правитель быть таким мягким с близкими?

Рамзес был задет за живое.

— Я им еще не стал, Моисей!

— Тем не менее ты должен подать жалобу и позволить правосудию заниматься этим делом.

— Если моя сестра и ее муж появятся здесь, я их строго накажу.

— Я охотно бы тебе поверил, но ты почти не осознаешь озлобленности врагов.

— Я оплакиваю отца, Моисей.

— И забываешь о народе и стране. Подумай о том, что Сети оценивает с высоты неба твое отношение к ним.

Если бы Моисей не был его другом, Рамзес бы его ударил.