Золото Арктики - Николай Зайцев Страница 2

– Здесь ты прав, Микола. Тем и интереснее, когда не знаешь, что тебя ожидает. Но такой интерес хорош на войне. Кровь будоражит и все такое. Но мы с тобой в экспедицию собрались, к тому же экспедицию спасательную. А это, брат, может и посложнее боевого задания выйти. Одно дело, когда на войне геройски погибнуть есть возможность, славой себя покрыть, медаль заработать, да и пенсию для родных. Но вот гражданский поход подразумевает совершенное иное. И погибнуть ни за понюшку табака, не зная того, куда отправляешься, перспектива не радостная.

– Вот те раз, – Билый поднялся на ноги и направился к умывальнику, стоявшему в углу комнаты у двери. – Сам взбаламутил, а теперь меня отговаривать пришел?

– Не дождешься! – голос Суздалева звучал по-мальчишески задорно. – Ни за какие коврижки не отступлюсь и тебе не дам! Я уже чувствую! Вернемся героями! Добудем славы! Отмоем имена.

– Герой, – хмыкнул Билый, теребя умывальник и не жалея воды. Хотя мысль вернуть честь защемила сердце. Но казак умело скрыл эмоции.

– По жизни! – поддакнул Суздалев, грозя потолку тонким пальчиком, где скрывались неведомые враги.

– Так я и не сопротивляюсь, – подумав, ответил казак, полоская себя тепловатой водой из умывальника. – Только никак не пойму, к чему ты клонишь?

– Так просто же! – граф остановился и в упор посмотрел на друга. – Лекция! – радостно, словно речь шла о каком-то празднике, выпалил Суздалев.

Микола вопросительно уставился на друга. Капли воды стекали по его черноморским усам и падали на пол.

– Сейчас все объясню, – загадочным голосом ответил граф.

– Да уж постарайся. Рушника не бачил?

– Чего? – Суздалев непонимающе нахмурился.

– О Господи! Ты что, в лесу рос? Полотенца не видел? Тут на гвоздике висело.

– Да пожалуйста, – граф с подоконника поднял тряпицу. – Я им мух гонял. Которые тебе, между прочим, спать мешали.

– Это ты мне спать мешал, – буркнул Билый, принимая полотенце. Встряхнул, подозрительно осматривая. – Мне дом снился. Мама. Что мне мухи?

Микола вытер лицо полотенцем, сменил бешмет и натянул начищенные до блеска новенькие ичиги. Вновь посмотрел на односума. В глазах читался немой вопрос: «Ну?»

Граф, видя, что теперь друг слушает его со всем вниманием, выпалил:

– Лекция! Сегодня, в здании, неподалеку. Читает ученый, кстати, который также едет в экспедицию. И, как ты понимаешь, лекция как раз об Арктике!

– Ох ты Боже мой, – казак перекрестился, – новость-то какая.

– Смеешься?

– Вовсе нет.

Микола усмехнулся, встал, притопнув ногами, чтобы ичиги лучше сели на ногах, и, подойдя к графу, негромко сказал:

– И это все?

Суздалев слегка опешил.

– Вот те раз! Я лечу к нему со всех ног, чтобы обрадовать, а он мне заявляет… «и это все?». Ну, господин казак, с вами не соскучишься!

– Ладно, Ваня, шуткую я, – Билый похлопал дружески графа по плечу – Добрую весть принес. Прав ты, ученье есть свет. К тому же знать своего врага – значит наполовину его победить. Арктика хоть и не территория врага, но земля нам с тобой чуждая и незнакомая. Посему, хотя бы заочно, познакомиться с ней необходимо.

– Именно с теми же мыслями и пришел я к тебе, – выдохнул Суздалев и взглянул на часы. – Оо, ваше благородие, поторопиться нужно. Начало через две четверти часа!

– С Богом! – хлопая по спине боевого товарища, сказал казак. И через минуту они оба спускались по гостиничной лестнице, ведущей к выходу.

Глава 2

Профессор Ледовский был человеком, истово увлеченным географией. Его не интересовало ничего, что не вмещалось в понятие землеописания. Своему любимому делу он был предан искренне. По большому счету он, мужчина, что называется, в расцвете сил, а было ему от роду тридцать восемь лет, был попросту женат на географии. Женский пол интересовал его лишь в образе благодарных слушательниц факультета, где Сергей Матвеевич имел удовольствие и честь преподавать. Помимо преподавания в институте, он охотно брал частные уроки. Это давало возможность, что называется, не заглядывая в карман, отправляться в авантюрные путешествия и предаваться географическим исследованиям. Юные барышни из богатых семей с увлечением слушали рассказы профессора. Непроходимые джунгли Амазонки, пустыни Африки, бескрайние степи Средней и Желтой Азии будоражили воображение девиц.

Но особое место в повествованиях профессора Ледовского занимала Арктика. Земля в то время мало изученная, поросшая в пересказах немногочисленных исследователей легендами и сказками. Белые медведи, моржи, бакланы, поморы – племена, населявшие эти холодные территории, все они представлялись в умах слушательниц чем-то сверхъестественным, нереальным, а посему сказочным, былинным. Профессор Ледовский, видя неподдельный интерес к сей теме, старался донести до слуха своих учениц то, что знал сам, украшая свои рассказы собственными выдумками. Ему, человеку убежденно холостому, доставляло истинное удовольствие овладевать умом своих слушательниц – барышень столичных, избалованных обществом, но мало что понимающих в науке землеописания. Сами же барышни интересовали его не больше, чем столичный петербургский парк, где по выходным прогуливались представители как довольно известных фамилий, так и простые обыватели.

Время от времени, вернувшись из очередной экспедиции и подведя итоги поездке, профессор Ледовский давал несколько публичных лекций, на основе совершенно бесплатной, где с упоением рассказывал о жизни аборигенов Австралии, пигмеев северо-восточной Африки или эскимосов Аляски, проданной в свое время императрицей Екатериной Второй. О всем том, что подданным империи Российской было известно мало. Слушателей на такие лекции набиралось немного, но это не смущало увлеченно настроенного профессора, и он с энтузиазмом, граничащим порой с неким горем от ума, повествовал о дальних странах.

В этот раз Сергей Матвеевич был полон решимости говорить об Арктике. Эта территория хотя и входила в состав Российской империи, но была изучена возмутительно мало. У профессора Ледовского же, несмотря на то что сам он путешествовал в Арктику лишь дважды, со временем накопился довольно интересный материал о географических особенностях, флоре и фауне Русского Севера. Систематизировав и обработав результаты исследований, неутомимый профессор спешил поделиться ими, доказывая тем самым свою неповторимость и индивидуальность.

Заблаговременно позаботившись о предстоящей лекции, профессор, опять же за свой счет, дал объявление в газету, где было указано время и место проведения сего мероприятия.

Именно это объявление и попалось на глаза графу Суздалеву, любившему за чашкой утреннего кофе полистать свежие столичные газеты. Не раздумывая, он направился к своему односуму, Миколе Билому. Граф имел в своем характере черту, благодаря которой он мог убеждать окружавших