Борис Васильев - Князь Ярослав и его сыновья Страница 20

– Я тебе, Олексич, бересту с сыном пришлю, коли надобность возникнет.

Надобность появилась в самом начале лета: берестяной свиток доставил Олексичу младший сын ижорского старейшины.

«Разреши сон мой, друже. Привиделось мне, будто стою я на берегу озера Нево и вижу судно, а в судне том – князья святые Борис да Глеб в одеждах червленых. Тревожит меня видение сие».

– Что на словах передать велено?

– Отец ждет встречи.

– Где?

– Я укажу.

Выезд на встречу обставили, как выезд на охоту. Кроме Якова Полочанина и Сбыслава взяли Ратмира да Савку из младшей дружины, а в охотниках числились сам Александр, Ярун и Чогдар. Гавриле Олексичу князь поручил сделать смотр городской дружины Миши Прушанина, уже пополненной добровольцами, а деньги на вооружение дал владыка Спиридон по личной просьбе князя Александра.

Свидание с Пелгусием состоялось в глухом лесу, куда провел всадников сын старейшины. В тесной охотничьей избушке с трудом разместились четверо старших. Молодежь несла охрану, а Ратмир хлопотал у костра с ужином.

– Что шведы пожаловали, из бересты твоей понял, – сказал князь, обняв отцовского крестника. – Много ли пожаловало?

– Изрядно, и еще ждут, потому и от берега не отходят. Командует зять короля ярл Биргер. Принял он меня, тобою обиженного, обещал заступничество, а просил проводников.

– Кони на берегу?

– На берегу, князь. Пасутся.

– Дозоры сильные?

– Сторожи держат только по Ижоре. По берегам сторожей нет.

– Вот тут-то у них и дырка, – сказал Ярун.

– Тут кто раньше поспеет, – вздохнул Александр. – Мы из Новгорода или помощь из Швеции.

– Когда обедают? – вдруг спросил Чогдар.

– В одиннадцать.

– Много едят?

– Изрядно, сам с ними ел. Набить живот любят.

– Проголодался, дядька Чогдар? – улыбнулся Александр. – Сейчас Ратмир нас на славу угостит, он это умеет.

– Я определил время твоей атаки, князь, – сказал Чогдар. – Двенадцать часов, когда животы набьют. А своим воинам ни ужинать, ни тем паче завтракать не давай, пусть голодными дерутся. Самый сладкий пир – пир победы.

А вскоре после возвращения в Новгород пожаловал посол от ярла Биргера с гордым ультиматумом:

– Я в твоей земле – если можешь, обороняйся!

– В Новгороде все решают посадник, Совет господ, владыка и вече, посол, – спокойно ответил Александр. – На это нужно две недели. Если хочешь, жди здесь, если хочешь, жди там.

– Мы будем ждать две недели.

– Проводить с честью.

– Напрасно ты отпустил его, князь Александр, – с неудовольствием сказал присутствовавший на беседе посадник. – Новгород послов не отпускает.

– А я – отпускаю. Посол – человек подневольный, он передал только то, что ему велено передать.

– Он выведает все о наших силах.

– Каких? – улыбнулся Александр. – В Новгороде моя младшая дружина да новгородская вольница. Он увидит их и доложит Биргеру, что Новгород к битве не готов.

А когда недовольный посадник ушел, сказал Олексичу:

– Передай Мише, чтоб этой же ночью начал сплавлять свою дружину по Волхову. Через двое суток выступим и мы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Вечером того же дня князь собрал военный совет. Кроме старших дружинников, Яруна и Чогдара, на нем присутствовал и командир городской пешей дружины Миша Прушанин. Он первым доложил, что его войско уже погрузилось на судна и ждет лишь команды к отплытию.

– Греби день и ночь, – сказал Александр. – На подходе тебя встретит Пелгусий и скрытно обведет вокруг шведского лагеря. Наступать будешь по берегу и отрежешь шведов от кораблей. Выбери мужиков покрепче да посноровистей, пусть сходни порубят.

– Понял, князь Александр.

– Кони, – напомнил Ярун.

– Да, кони. – Александр скользнул взглядом по лавкам, где сидели дружинники. – Сбыслав, пойдешь с Мишей. В бой не ввязывайся, пока коней не уведешь.

– Я их до боя уведу, князь Александр, – улыбнулся Сбыслав. – Дозволишь идти?

– Ступайте.

– Позволь Сбыславу совет дать, князь, – сказал Чогдар. – Зааркань жеребца, который табун водит, вскочи на него и не жалей плети. За ним остальные пойдут. Это первое. А второе – тебе пеши сражаться. Возьми мой топорик, ты им лучше, чем мечом, владеешь.

– Спасибо, дядя Чогдар. Пошли, Миша?

– С Богом! – напутствовал Александр.

Сбыслав и Миша низко поклонились и вышли. Князь вздохнул:

– Младшей дружине наступать вдоль берега навстречу новгородцам, а поведет ее Гаврила Олексич. Не давайте шведам опомниться и отрезайте их от судов. Я ударю по центру, как только вы крутую кашу заварите. Что скажете, дядьки мои?

– Все быстрота решит, – сказал Ярун. – Шведов раз в пять больше, чем всех сил в твоей руке.

– Монгольские полководцы в битвах не участвуют не потому, что смерти боятся, а потому, что в бою битва не видна, – предостерег Чогдар. – Дозволь нам с андой за нею понаблюдать.

– Нет, – решительно сказал Александр. – Вы мне здесь нужны, в ворота немцы ломятся. А магистр посерьезнее королевского зятя Биргера, без доброй разведки в бой не полезет. Вот вы и подумайте, как мне с их разведкой бороться.

Советом все остались довольны, поскольку были еще очень молоды, бесстрашны и жаждали славы. А Сбыслав был просто счастлив, потому что получил личное и очень ответственное поручение от самого князя Александра. И лишь одно омрачало его настроение: отплыв в ночь вместе с Мишей Прушанином, он так и не попрощался с Марфушей, которая после третьего урока начала уже неуверенно улыбаться.

2

Миша распределил гребцов в четыре смены, плыли без остановок, спали сидя и ели всухомятку, чтобы как можно быстрее поспеть к Неве. Несмотря на молодость и неопытность, Миша прекрасно понимал, что весь план князя Александра построен на быстроте и внезапности, а потому не жалел сил. Однако он не забывал и об охранении, и по обоим берегам скрытно шли дозоры. Впрочем, надобность в них вскоре отпала: Пелгусий, зная о его тайном продвижении, выслал навстречу своих наблюдателей под начальством сына.

– Шведы о вас и ведать не ведают, – сказал он. – Посол слух привез, что в Новгороде паника началась.

– А задержи мы этого посла, все бы наоборот было, – сказал Сбыслав Мише Прушанину. – Князь Александр наперед все продумал.

– Недаром в шахматы любит играть, – усмехнулся Миша.

На каторжной этой гонке выиграли сутки. Миша велел хорошо спрятать суда и отдыхать, а сам вместе со Сбыславом отправился на тайную встречу с Пелгусием.

– В следующую ночь обведу вокруг их застав, – сказал Пелгусий. – Место укрытое, но костер разводить нельзя. Выставь, Миша, сторожи и жди двенадцати часов. Только есть никому не давай. Завтра день святого князя Владимира, я шведам пир обещал. Пусть обожрутся.

– Где кони? – спросил Сбыслав.

– Сын покажет. Есть скрытные подходы.

– Охрана большая?

– Трое финнов, остальные – мои, – усмехнулся Пелгусий. – Финнов уберут, когда ты скажешь.

– Что же мне, кричать, что ли?

– Зачем? Финны сына моего знают, он к ним подойдет, их и повяжут без хлопот.

– Значит, утром. Если раньше времени табун угнать, шведы всполошатся и от пира откажутся.

В ночь сын ижорского старейшины удачно провел новгородскую дружину к месту, откуда им надлежало атаковать. Миша выслал усиленные сторожи, остальным строго-настрого запретил есть, но посоветовал поспать перед боем. А в утреннем тумане сын Пелгусия вместе со Сбыславом подобрались к мирно пасущемуся табуну и залегли в кустах.

Табун был невелик – видно, шведы не всех коней свели на сушу. Присмотревшись, Сбыслав легко выделил косматого жеребца, по-хозяйски покусывавшего других лошадей и часто вскидывавшего голову, осматриваясь.

– Чуткий вожак, – сказал Сбыслав, сняв с пояса аркан. – Может увести табун к стану, если что почует. Сделаем так. Иди к пастухам, заведи разговор, но финнов бери, когда я жеребца заарканю. Не раньше. И смотри, чтоб не заорал кто.

– Не заорут.

– Разверни финнов лицом к солнцу, чтобы меня не заметили. А как увидишь, что жеребец на аркане, вяжи их сразу.

– Понял. И пошел.

Юноша кустами обошел лощинку, чтобы солнце светило ему в спину, и, уже не скрываясь, направился к пастухам, гревшимся у догорающего костра. Они встали ему навстречу, что-то говорили, незаметно окружив финнов. Все пока складывалось удачно, и Сбыслав, пригнувшись, скользнул в самую гущу табуна. Недовольно пофыркивая, кони уступали ему дорогу, а вожак настороженно поднял голову. Этого было достаточно для того, чтобы Сбыслав раскрутил аркан и метнул его на вздернутую шею жеребца. Петля упала точно, вожак негодующе заржал, встал на дыбы и рванулся вперед. Сбыслав ожидал, что не удержит первого рывка, но, падая, все время выбирал аркан, натягивая его изо всех сил. Жеребец оказался упрямым, вдосталь потаскал по лугу, однако аркан делался все короче и короче. Шею стягивало все сильнее, и он в конце концов остановился. Сбыслав вскочил на ноги, с силой рванул ремень на себя, пригибая лошадиную голову к земле, а подобравшись поближе, одним махом взлетел на спину жеребца. Жеребец забился, пытаясь встать на дыбы, но дыхания не хватило, и он, хрипя, помчался туда, куда направил его Сбыслав, используя аркан как уздечку. И весь табун, развернувшись, тут же помчался следом за вожаком.