Эптон Синклер - Зубы Дракона Страница 20

Почти тринадцать лет прошло с тех пор, когда очень молодой английский летчик разбился в бою и был найден с раной во лбу и переломом колена, осложнённым сильным заражением. С течением времени он научился жить со своей хромотой. Он мог входить в воду для купания со специального устройства, которое сделал Лан-ни для него в Бьенвеню. А теперь плотник яхты Бесси Бэдд прикрепил болтами две ручки у входа на трап яхты, так что человек с хорошими крепкими руками мог поднять себя из воды без чьей-либо помощи. Рик отстегивал с ноги стальную шину, соскальзывал в воду и наслаждался так, как будто у человечества никогда не было проклятия мировой войны.

Нина была, как всегда, любезной и привлекательной, а маленький Альфи, получивший своё имя в честь деда баронета, больше на него не походил, т. к. безмерно вырос длинноногим для своих тринадцати лет. У него были темные волосы и глаза, как у отца, и он был, как можно было бы ожидать, не по годам развитым. Он знал немного обо всех политических движениях, а также о художественных направлениях, и использовал их жаргон так, что было трудно удержаться от улыбки. У него были тонкие и нежные черты и серьезное выражение лица, что делало его предопределено жертвой Марселины Дэтаз, маленькой кокетки и дерзкой девчонки. Марсе-лина не имела представления о политике, но она владела некоторыми видами искусств, в том числе кокетством. Наполовину француженка и наполовину американка, она также была воспитана среди пожилых людей, но другого сорта. От бывшей баронессы де ля Туретт, наследницы скобяного короля из Цинциннати, она узнала трюк говорить ужасные вещи с торжественной миной на лице, а затем врываться смехом, приводя в замешательство рассудительного на вид юношу. Видимо, Альфи никогда не узнает об этом.

Семьи запланировали встречу для этих двух по телеграфу, как только появилась возможность. Родители в свободной и непринужденной современной манере отпускали шутки о них, и дети последовали их примеру. «Я никогда не выйду за тебя замуж, если ты не научишься лучше танцевать», — то заявит Марселина. В ответ раздраженный Альфи: «Вы не должны выходить за меня замуж, если вы этого не хотите». Он никогда не будет иметь ни малейшего представления, что произойдёт дальше. Один раз его чувства больно заденут, а в следующий раз ему покажется, что к нему благосклонны. Но всегда его будут дразнить, и Альфи будет похож на человека, преследуемого обманчивой надеждой.

В доме Марселины всегда были танцы, по крайней мере, с тех пор, как она выучилась ходить. Так называемые «светские» танцы, танцы Далькроза, танцы Айседоры Дункан, провансальские крестьянские танцы, английские и американские кантри танцы, любые танцы, которые может воспринять ребенок. Какая-то музыка звучала большую часть времени, а фонограф или радио можно было включить по желанию. На яхте, как только ее уроки были закончены, она прибегала туда, где занимались Ганси и Бесс. И как только улавливала ритм, её ноги начинали сами двигаться, и она танцевала по всему салону. Она протягивала руки к Ланни, и они начинали импровизировать. Они научились читать сигналы друг друга, и еще раз, как в старые времена Далькроза, можно было наблюдать, как музыка становится видимой.

Неудивительно, что Марселина не могла танцевать с парнем, который знал только сомнамбулическую ходьбу в такт джазовому ритму, которая была нормой в светском обществе. Альфи будет пытаться изо всех сил, но будет выглядеть и чувствовать себя, как молодой жираф, которого поймали во время землетрясения. «Расслабься, ослабить!», — будет кричать она, а он будет поднимать пятки и носки ног в не самой английской манере. Девушка будет его поощрять, чтобы он не расстраивался, но только в той степени, чтобы он не сомневался, кто собирается заказывать музыку в своей семье.

Ланни видел, как они сидят отдельно от других, когда вечером играет музыка. Иногда они держались за руки, и он догадается, что они решали свои проблемы по-своему. Он вспомнил дни, когда он совершил свой первый визит в поместье «Плёс», и сидел на берегу реки Темзы, слушая, как Курт Мейснер играет медленное движение Концерта Моцарта D-минор. Какой чудесной казалась жизнь, когда он, дрожа от восторга, держал руку Розмэри Кулливер и мечтал о чудесном будущем. Ничто не сбывается, как планировалось. Он размышлял о жизни, и как редко нам дается то, что мы ожидаем. Приходят молодые люди и требуют свою долю. У них так мало представления о боли, которая их ждет. Их нельзя ни о чём предупредить. Они должны пройти свой собственный путь и оплатить свои ошибки.

Яхта Бесси Бэдд крейсировала в водах, посещаемых судами любого размера, от океанских лайнеров до маленьких парусников. Одним больше для этих вод уже не имело значения, тем более, если соблюдались все правила мореплавания. Яхта вошла в Ирландское море. Была чудесная погода, голубое небо ни разу не покрывалось облаками, а воздух был наполнен музыкой и топотом ног на палубе. Ганси и Бесс усердно музицировали, Бьюти и Ирма играли в бридж с Ниной и Рахель, а Ланни и Рик сидели в сторонке и обсуждали все, что случилось с ними в течение прошлого года.

Ланни посетил огромное производственное предприятие своих предков и был принят в качестве принца-консорта в загородном клубе Ньюкасла и на Лонг-Айленде в поместье Ирмы, которое пыталось имитировать французское шато. Рик, тем временем, написал пьесу о молодой супружеской паре, у которой были разные взгляды по вопросу насилия в классовой борьбе. Рик написал несколько пьес о молодых людях, которых мучили некоторые аспекты этой борьбы. В настоящем опусе слова его молодого идеалиста звучали почти как у Ланни Бэдда, в то время как его ультракрасная жена, возможно, имела собственную яхту, названную в ее честь. Рик извинился за это, говоря, что драматург должен использовать материал, который попал в его руки. Ланни ответил, что, несомненно, существует много пустых и сбитых с толку молодых людей, как он сам, но вряд ли среди паразитических классов найдётся такой неистовый борец, как Бесс.

Рик имел беседы с редакторами и журналистами в Лондоне, государственными деятелями, писателями и другими деятелями в доме своего отца. Он знал о подъеме нацистского движения в угнетённом Фатерланде. Не так давно он получил письмо от Курта, который, как всегда, надеялся объяснить свою страну внешнему миру. Он посылал вырезки из газет и брошюры. Немцы, безумные, с их манией преследования, были неустанными пропагандистами, и будут проповедовать всем тем, кого можно было убедить их выслушать. Но от них нельзя было услышать изложение мнений обеих сторон или признание малейших ошибок своей страны.

Путешественники высадились на берег в маленькой ирландской гавани, и мужчины совершили поездку на экскурсионном автомобиле, в то время как дамы торговались со сметливыми крестьянками за белье с ручной вышивкой. Потом они были высажены на берег в Уэльсе, где горы не смогли произвести впечатления на тех, кто жил так близко к Альпам. Они посетили остров Мэн, и Ланни вспомнил длинный роман, который потряс его в детстве, но который до сих пор не повлёк никаких потрясений. Они вышли в Ливерпуле, где получили почту, в которой среди прочего была телеграмма от Робби, который был еще в Париже. «Продал за восемьдесят три, лучше, чем ожидал, благодаря тебе, уплываю завтра, удачи с призраками».

По просьбе отца Ланни отложил назначать обещанную встречу с Захаровым. Теперь он отправил письмо, сообщив, что яхта прибудет к французскому побережью в течение нескольких дней, и он протелеграфирует дату встречи. Яхта Бесси Бэдд опять повернула на юг и высадила Помрой-Нилсонов в Коузе, откуда Ланни телеграфировал в Шато-де-Балэнкур, проинформировав, что он привезёт своего друга в отель в Дьепп завтра после полудня. Он объяснил Маме Робин, что хотел бы встретиться с другом в Дьеппе, и она с радостью согласилась с ним. Своей матери и отчиму объяснил, что хотел бы провести тест с мадам, не называя никаких имен, пока все не будет кончено. Что касается польки, то она всегда и везде была инструментом для демонстрации ее странного дара.

Дьепп был старым городом с тысячелетней историей, церковью, замком и другими достопримечательностями для туристов. А также и с иными курортными местами такими, как казино. Ланни не нужно было терзаться, что он стеснит своих друзей. Яхта пришвартовалась рядом с пирсом, и Ланни в условленное время вызвал такси и поехал в отель. Там для него была неподписанная телеграмма, сообщавшая, что «господин Жан» будет его ждать. Его сопроводили в номер, в котором в ожидании сидел один Захаров.

Для медиума был приготовлен комфортный шезлонг и кресла для каждого из мужчин. Так как старик был тщательно проинструктирован, никаких разговоров не потребовалось. Ланни представил его под вымышленным именем, тот кратко поздоровался, а Ланни предложил мадам сесть. Больше было не произнесено ни одного слова. Отставной оружейный король был скромно одет, те, кто не был знаком с его фотографией, возможно, прияли бы его за отставного коммерсанта, профессора колледжа или врача.