Олег Соколов - Испанская война и тайна тамплиеров Страница 21

Дон Антонио не договорил, с изумлением остановив взгляд близоруких глаз на груди Луиса, и потянулся толстыми пальцами в наружный карман жилета, чтобы вытащить очки, без которых уже не мог обходиться.

– Луис, а что это на тебе? – пробормотал изумленный дон Антонио и, не найдя очки в кармане жилета, принялся шарить в карманах фалд. – Уж не мундир ли?

– Мундир, дядя, мундир, – предчувствуя неприятный разговор, нехотя произнес офицер.

– Мундир, да еще с эполетами… ничего не понимаю, что это такое? – бормотал пожилой адвокат в поисках очков. Наконец нащупав их в левом кармане длинных фалд своего старомодного кафтана и нацепив на нос, он секунду смотрел на гостя в упор, а потом вдруг отпрянул так, словно перед ним явился сам дьявол.

– Луис, – воскликнул в ужасе дон Антонио, – но это же французский мундир!! Или я чего-то не понимаю? Он какого-то непривычного для французов коричневого цвета, но на нем пуговицы с орлом!

– Нет, дядя, это не французский, а испанский мундир, – спокойно ответил гость.

– Испанский?! Ну а зачем тогда здесь эти орлы… Да и как ты в нем показался на улице, ведь тебя же могли схватить? Ничего не понимаю…

– Я сказал, что это испанский мундир, дядя, – серьезно произнес Луис, – но я не сказал, что это мундир тех, кто воюет против Наполеона. А наоборот…

– Как?! – почти закричал дон Антонио, и его круглое лицо побагровело, а глаза чуть ли не вылезли из орбит. – Ты хочешь сказать, что это мундир войск самозваного, вторгнувшегося короля Жозефа! Что ты перешел на службу к французам?!! Луис, скажи, что ты пошутил!

– Нет, я совершенно не шучу, – все так же серьезно и спокойно ответил офицер. – Но, если мой мундир так вам не нравится, дядя, я готов уйти…

– Ну уж нет, – поняв, что погорячился, слегка сменил тон круглолицый адвокат, – даже если бы ты надел на себя шкуру дьявола, я и то не отпустил бы тебя без ужина. Ты просто обязан попробовать, что сегодня приготовил Пабло.

С этими словами гостеприимный хозяин, взяв гостя за рукав, почти потащил его в просторную, меблированную по последней моде гостиную, где уже был накрыт роскошный стол, освещенный светом дюжины свечей, огоньки которых играли на гранях хрустальных бокалов и отражались в огромном изящном графине, наполненном темным рубиновым вином.

Мужчины уселись в кресла, но не успели они даже взять в руки приборы, как дон Антонио, не выдержав, опять воскликнул:

– Послушай, ты должен мне объяснить, зачем это сделал или делаешь, я не знаю… Но ты ведь герой Испании, настоящий патриот!

Мужественное лицо офицера стало еще более серьезным, и он неторопливо начал свой рассказ.

Видно было, что он готовился к этому разговору и теперь хотел изложить все свои мысли обстоятельно и подробно:

– После моей раны я много передумал… Когда я стал ходить, я часто встречался и много говорил с людьми: с испанцами и с французами, с офицерами, солдатами и просто с крестьянами… И я понял самое главное: это не война с внешним врагом, хотя многие хотят изобразить ее именно так…

– А что же это?!

– Это гражданская война, и в ней, как и во всякой гражданской войне, каждый обязан сделать выбор в соответствии со своей совестью, – отчеканил Луис.

– Что за глупость! – не мог прийти в себя дон Антонио. – На нашу землю пришли захватчики, свергли нашего короля, возвели на престол бог знает кого, а нашего несчастного Фердинанда VII бросили в темницу…

– Ну, во-первых, перед этим наш настоящий законный король Карл IV был свергнут своим любящим сыночком Фердинандом. Потом, по настоятельной просьбе Наполеона, Фердинанд VII вернул престол своему дражайшему папаше, тот в благодарность за благодеяние уступил корону Наполеону, а тот передал ее брату, так?

– Ну так, так, – отмахнулся адвокат, – что ты мне повторяешь прописные истины!

– Да, и насчет темницы. Она у нашего бывшего монарха совершенно исключительная. Если я не ошибаюсь, это шикарный замок Валансэ. Говорят, Фердинанд любит красивых девушек и красивую охоту. И того и другого, если у меня правильные сведения, Наполеон предоставил нашему несчастному принцу просто по горло. Так, дядя Антонио?

– И что с того?

– Может, и ничего, только вот Ассамблея грандов Испании в Байонне в июне 1808 года утвердила изменения на престоле, не правда ли?

– Неужели не ясно, что это было сделано под давлением?!

– Конечно, только я хочу сказать, что, с точки зрения формальной легитимности, королю Жозефу нечего желать. Он является законным монархом по всем правилам престолонаследия…

– Да он же иностранец! – громко вскричал дон Антонио.

Луис улыбнулся:

– Дядя, вы что, забыли, что ровно сто лет назад нашим королем тоже стал француз, только из династии Бурбонов, и что многие также не приняли его и сражались против него, хотя он был поставлен на трон желанием Карла II, не имевшего наследника… И что же, прошло время, и никто даже не вспоминает, что наши короли пришли из Франции, что в центре нашего королевского герба три французские лилии. Теперь вам и в голову не приходит вспомнить об этом обстоятельстве! Но я не хочу говорить о легитимизме. С точки зрения чисто формальной, для меня нет сомнения, что здесь все более-менее в порядке. Меня волнует не формальная, а реальная сторона вопроса.

– Вот-вот, – воскликнул адвокат, – реальная сторона! Что будет с нашей страной, вся она объята пламенем войны, она страдает!!

– Я нисколько не сомневаюсь, что она страдает! – с жаром проговорил Луис. – Но, чтобы пламя войны погасло, нужна чья-нибудь победа. И я хочу спросить, что мы видим с той и с другой стороны? А вот что: с одной стороны – Испания нищего народа и богатых грандов, Испания обскурантизма и инквизиции, хаоса и развала хозяйства, страна, где даже до войны было небезопасно ездить по дорогам!.. С другой стороны, я вижу императора, который своими декретами, подписанными в Чамартине у ворот Мадрида, декларировал перво-наперво отмену инквизиции и всех феодальных пережитков, упразднил внутренние таможни, разогнал кучу ненужных монастырских общин… Все это были вериги на пути нашей страны! Не для того Наполеон вступил в Испанию, чтобы отобрать нашу землю, присвоить ее богатства, угнать в рабство мужчин и женщин, а для того, чтобы возродить нашу несчастную страну!

Дон Антонио чуть не подпрыгнул в кресле:

– Да ты совсем рехнулся, Луис! Наполеон это делает только ради собственной выгоды!! Неужели ты наивен, как ребенок, если говоришь такое!

– Нет, дядя, я совсем не наивен и прекрасно понимаю, что Наполеон делает это из собственной выгоды! Только в чем его выгода? Ведь каждый видит выгоду по-своему. Один ради выгоды бьет прохожего дубиной по голове и отнимает у него кошелек, другой, замечу также ради своей выгоды, стремится к тому, чтобы его подданные жили лучше, чем раньше, чтобы возникали фабрики, чтобы развивалась торговля. Зачем? Ради своей выгоды! Чтобы собирать больше налогов, чтобы богаче и сильнее была его страна, а значит, богаче и сильнее становился он сам. Так вот, я вижу короля Фердинанда сторонником первой выгоды, а Наполеона – сторонником второй!

– Да мы нужны ему, только чтобы побороть Англию!! – воскликнул адвокат.

– Англию?! – прищурился офицер, и на его скулах от гнева выступили желваки. – А нам не нужно побороть Англию, которая держит монополию на все морские пути и не дает нам не только жить – дышать не дает! Она отняла у нас всю торговлю на море! Какая держава принесла самый большой вред нашей родине за последние двести пятьдесят лет? Кто везде и всегда по-пиратски нападал на наши корабли, кто сжигал наши порты, кто постоянно сеял смуту и вечно подбивал наши заморские земли к восстанию! Они и сейчас, используя наше тяжелое положение, вредят нам по всему свету! Тоже мне, союзнички!

– Но англичане помогают нам оружием, они высадили на нашей земле свои войска! – протестовал адвокат, хотя и без особого убеждения, ибо не испытывал нежных чувств к обитателям туманного Альбиона.

– Я видел их близко, – уверенно заявил Луис, – и могу сказать только одно: я никогда не встречал столь алчных и высокомерных людей. Ты даже не представляешь, с каким презрением они относятся ко всем, кто не британцы! Знаешь, как они называют нас? «Грязные испашки»! И что, я должен сражаться в одном строю с ними? Нет уж, упаси Бог!

– Ну ладно, – махнул рукой адвокат, – тут я, пожалуй, согласен с тобой, мне тоже в жизни пришлось столкнуться с этими «джентльменами»… Но наша религия, ведь французы ее хотят растоптать!

– Дядя, я думаю, вы сами понимаете, какую говорите глупость! – чуть улыбнулся офицер. – Разве вы не видели, как Сюше во главе всего своего штаба присутствовал на торжественных молебнах в Нуэстра-Сеньора-дель-Пилар! Разве вы не видели, как чинно ходят на мессу целые французские полки в парадных мундирах! Да, не все они верующие, согласен. Но нам-то чем они мешают? А ты не помнишь, дядя, что такое была наша инквизиция? Или ты уже забыл, как сжигали еретиков… Да, я знаю, ты мне скажешь, что последнее аутодафе с сожжением человека произошло в Севилье в 1783 году, но разве трибунал священной инквизиции не действовал даже здесь, в Сарагосе, еще недавно? Разве замок Альхаферия, который до сих пор называют «Замком инквизиции», не наводил ужас на весь город? А что там делали? Рассматривали дела лиц, вся вина которых состояла только в том, что они верили в Бога иначе, чем предписали сами инквизиторы!