Валентин Гнатюк - Руны Вещего Олега Страница 21

Ощущение было кратким, но явственным, как и нынешний сон. Сердце Грозы забилось одновременно в радостном и тревожном предчувствии. Кажется, сегодня будет охота! С самого первого мгновения тело стало двигаться мягко и плавно, в единой волне с просыпающимися горами.

Они появились оттуда, откуда он ожидал. Гроза ящерицей прополз по каменным глыбам, проверяя, всё ли ладно с западнёй и не улетели ли вниз приготовленные к обрушению камни. Ворон ещё раз «прошёлся» над ущельем со своим неторопливым, похожим на хриплый человеческий голос «кар-кар-кар». Он тоже ждал удачной охоты, ведь тогда можно полакомиться самым сладким – человеческими очами.

Как долго они не появлялись, возможно, выбирали другую тропу, и вот наконец боги сделали так, чтобы они пришли! Гроза почти нежно погладил берестяную оплётку лука и бережно расположил его на большом плоском камне, а рядом колчан со стрелами. Бесценная добыча досталась ему в бою. Как сей настоящий многослойный, проклеенный рыбьим клеем и обёрнутый берестой русский лук оказался у хазар, он не ведал, но обрадовался ему, как подарку небес! Весьма дальнобойный, не боящийся сырости пещер и утренних туманов, с прочной кожаной плетёной тетивой, сработанной в особой древней манере, с долгим вытягиванием, намачиванием, сушкой да пропиткой. О таком луке когда-то рассказывал наставник по воинской здраве Вергун. И вот теперь сей лук стал основным оружием Грозы.

Жажда мести и стремление узнать о судьбе близких были той единственной силой, что уже несколько лет понуждала его жить в пещерах, переносить зимние холода и летний зной, устраивать засады и терпеливо ждать появления врага. Иногда он подряжался пасти овец или помогал отогнать их на торжище. Брался доить овец и делать брынзу. Но, что бы он ни делал, страшная жажда, высушивающая изнутри душу, не покидала Грозу ни днём ни ночью. И он опять уходил в горы, где жил только для того, чтобы найти и покарать.

Сегодня везучий день, они опять пришли! Гроза замер на верхнем карнизе, чтоб даже дыханием не выдать себя.

Вот отряд поравнялся с завалом, который надлежало обрушить первым, – ещё чуток, ещё шагов пять до отмеченного места, и вот он – главный миг, пора!

Но… вложенный в завал обломок сосны отчего-то никак не освобождался, видно, его сильно сдавило, скорее… Первые три конника уже проехали место, где их должны были настичь камни, ну же!.. Он дёргал, пытался расшатать обрубок сосны – всё бесполезно, ствол дерева будто сросся с огромными валунами и не поддавался слабым человеческим усилиям. В отчаянии Гроза набросил на него хазарский волосяной аркан и, упёршись ногами в огромный камень, потянул на себя, побелев от натуги так, что перед лицом заплясали цветные пятна, сокрыв на миг солнечный свет. Сосна наконец подалась, и камни с грохотом устремились вниз на тропу. Поздно, слишком поздно, большая часть отряда уже прошла! Теперь скорее ко второму подготовленному складу, чтобы хоть оставшиеся хазары не успели уйти!

Гроза метнулся к другой куче камней, здесь всё получилось быстро. Двое из повернувших обратно к входу в ущелье всадников угодили под обвал, остальные растерянно сгрудились между двумя камнепадами, самые сообразительные, спешившись, попытались перевести коней через завалы под уздцы. Вот тут и пришёл черёд боевого лука. Гроза успел снять стрелой одного, двое же устремились к завалу, стараясь укрываться за камнями. Теперь попасть в них было сложнее, ещё немного – и они пройдут завал. Одному из них это уже удалось, и он, вскочив на коня, бросился прочь по тропе. Из двух стрел, пущенных в последнего хазарина, одна прошла мимо, а вторая поразила коня. Конь рванулся, заплясал на месте, оступился и, поскользнувшись, придавил к каменной глыбе ногу седока. Когда хазарин всё-таки выбрался, Гроза вскинул лук, но, подумав, опустил его, потому что хазарский воин не стал перебираться через завал, как сделал его сотоварищ, а прильнул спиной к скале, а потом полез вверх и вправо, чтобы всё время быть закрытым от прицельного выстрела выступающей частью скалы.

Пастух, прихватив аркан, заторопился к тому месту, куда должен был вылезти хазарин. Конники-то они добрые, а вот по горам лазать не обучены. Гроза бежал, стараясь не оступиться на округлых камнях, не сильно расслаблять и в то же время не напрягать излишне ноги, как бегают животные. Переводя дыхание, он прильнул к нагревшемуся боку горы, ожидая, когда появится враг. Но хазарин всё не появлялся. Подойдя к краю, осторожно глянул вниз и увидел вражеского воина лежащим внизу на камнях. Пригляделся: кажется, живой. Перевернулся и сел, значит, сорвался с небольшой высоты, но никуда не убегает, скорее пока он оглушён!

Когда пастух спустился к хазарину, тот выхватил из ножен большой кинжал.

– Не подхатить, моя твоя резать! – прокричал хазарин, затравленно вращая глазами.

Гроза остановился в нескольких шагах, внимательно глядя на противника. Голова, и руки, да и стан хазарина двигались, а ноги лежали, как-то странно вывернувшись, и даже не шелохнулись.

– Понятно, значит, хребет сломан, – проговорил пастух. – Не воин ты более…

Хазарин меж тем то с трудом открывал очи, то снова их закрывал, будто его настигал неодолимый сон. Гроза уселся на камень в нескольких шагах. Он кое-что уже знал по-хазарски и по-гречески, потому что на торжище приходилось объясняться со стражей, конными разъездами, да и овец часто покупали у него те же хазары и греки. Хазарин же, судя по словам, тоже немного говорил, а ещё более понимал речь русов.

– Ты кто? – спросил хазарин.

– Я тот, кто убил твоих товарищей, – устало ответил Гроза.

– Большинство наших ушли и больше никогда не пойдут этой короткой дорогой, – кривясь от ненависти и боли в спине, проговорил сквозь зубы хазарин.

– Ничего, я встречу их в другом месте, кроме гор есть ещё леса, есть ночные тропы, есть дороги у моря, я найду где их встретить.

– Зачем ты это делаешь, кто тебе платит? – начиная чаще дышать и покрываясь испариной, спросил хазарин.

– В лето, когда греки срубили Великий Дуб, вы, хазары, напали на наше поселение, что находилось рядом, убили моих односельчан и похитили мою девушку и моего брата. Я хочу найти тех, кто это сделал, я хочу знать, куда их продали. Я всегда при удачной охоте стараюсь оставить в живых одного вашего воина, чтобы спросить, где он был в то лето и знает ли что о моём брате и девушке, но не всегда удаётся пленить живого… – Таврорус замолчал, глядя куда-то вдаль.

– Я был там в то лето, – ответил хазарин, который, видимо, понял, что жить ему осталось немного.

Ему вспомнилось, как в наказание за то, что в одном из походов два нукера взяли много золота и утаили от старшего, тот приказал перед всеми сломать обоим хребты и бросить подыхать в степи, как лёгкую добычу для шакалов да степных грифов. Они тогда, тоже сильные и злые воины, беспомощно стенали и просили добить их, но старший не разрешил это сделать и сам стоял подле, пока весь отряд не проехал мимо. И лишь тогда, пнув каждого из брошенных, он вскочил на коня и поехал прочь. Всё это разом предстало перед хазарским воином, он понял, что его конец близок. Как бы в подтверждение, над ущельем пролетел огромный ворон и громко каркнул.

– Я понимаю, что скоро умру, и могу рассказать тебе всё, что знаю, – проговорил хазарин. – Ты воин, и месть горит в твоих глазах. Я расскажу, если ты добьёшь меня. Услуга за услугу… – Его побледневшие уста выдавили подобие ухмылки.

– Хорошо, я добью тебя, – пообещал Гроза. – Слово руса.

Хазарин некоторое время собирался с силами, а может, вспоминал и наконец заговорил:

– Мы тогда тоже пришли этой короткой дорогой, прошли через долину, где рос тот огромный дуб, старый как мир, и ворвались в селение. Мне повезло, я заарканил красивую молодую девушку. До сих пор помню её белую с красным одежду и косу с красной лентой. А ещё на ней было вот это… – Хазарин снял с шеи и бросил к ногам пастуха медный медальон. – Он не спас меня, похоже, чужие духи рассердились…

Гроза поднял, и руки его дрогнули. Это был обережник Звениславы, который ей подарила мать. Вот и две знакомые буквы ЗС.

Пастуху стало трудно дышать, он едва не бросился на хазарина, но каким-то чудом сдержал себя и прикрыл глаза, переносясь мыслями в тот страшный день.

– Когда мы возвращались, какой-то старик стал сбрасывать сверху камни, и мы потеряли время на то, чтобы достать его стрелами, из-за этого нас догнали и отбили часть добычи…

– Что ты сделал с той девушкой? – не открывая глаз, спросил с великим усилием пастух.

– Она действительно была кыз, девушкой, а это хороший, дорогой товар, гораздо ценнее, чем женщина. Купец, хромой Авдим, тогда заплатил мне хорошие деньги, я целый месяц мог не ходить за добычей и есть вдоволь мяса.

– А брат?

– Точно не скажу, в том походе мы добыли несколько мальцов. Один был убит при попытке сбежать. Кыз потребовала у хромого Авдима, чтобы он продал её вместе с одним мальчиком, сказала купцу, что иначе убьёт себя.