Трейси Шевалье - Последний побег Страница 21

— Мы не празднуем Четвертое июля, — заметил Адам.

— Правда? А что, квакерам не нравится веселиться?

— Мы не празднуем подписание документа, каковой не включает в себя всех людей в качестве полноправных граждан страны.

— Мы ездили в Оберлин слушать речи против рабства, — сообщила Хонор.

— Мне следовало бы догадаться, что квакерам интереснее слушать речь аболиционистов, чем стрелять в воздух. А мне так нравится пострелять. Как идет торговля в Оберлине?

— Помаленьку, — ответил Адам. — Конечно, хотелось бы, чтобы она шла побойчее.

— Готова поспорить, вы продаете не так уж много атласа и бархата?

— Совсем мало.

Белл усмехнулась.

— Да, оберлинцы не стремятся украшать себя. Я бы там не смогла держать шляпную мастерскую — не сделаешь ничего ярче, чем капор Хонор. — Она взглянула на простые платья Абигейл и Хонор, на рубашку без воротника и подтяжки Адама. — Ты в Кливленде закупаешься тканями? А у какого поставщика?

Абигейл закончила разливать сок, Хонор раздала всем стаканы. Белл обсуждала с Адамом деловые вопросы так легко и непринужденно, что Хонор стало немного завидно. Правда, Белл постоянно общается с покупательницами, она должна уметь хорошо говорить. Отчасти это ее работа. Однако Хонор все равно поражала способность Белл объединять искренний интерес к людям с легким юмором и даже бесцеремонностью.

— У тебя такой же акцент, как у Хонор, — заметила Белл. — Вы с ней из одного города?

Адам кивнул, и Белл принялась расспрашивать его о Бридпорте. Пока они беседовали, Абигейл со скучающим видом раскачивалась в кресле, а потом резко остановилась.

— Еще соку налить? — спросила она, поднявшись с кресла.

— Да, спасибо. — Белл протянула ей свой стакан и украдкой подмигнула Хонор, пока Абигейл наливала сок. — А ты, Абигейл, где родилась?

— В Пенсильвании.

— Да, все мы приехали сюда из каких-то других мест. Вот такой он, Огайо.

— А ты откуда? — спросил Адам.

— Из Кентукки. Разве не слышно по моему акценту? Мы перебрались сюда, когда мой супруг решил податься в Кливленд, работать в пароходной компании на озере Эри. Я подумала, что в Кливленде будет интереснее, чем в нашей дыре в Кентукки. И я, в общем, не ошиблась.

— Ты была замужем? — удивилась Хонор.

— Я до сих пор замужем. Но муж, мерзавец, сбежал — с подачи моего братца, как ни прискорбно. Эти двое вечно друг с другом грызлись. Я даже не знаю, где он сейчас. Ну и ладно, муж-то он был никудышный, и я была дурой, когда за него выходила, но все-таки я предпочла бы выгнать его сама, а не предоставлять эту честь Доновану. Сукин сын. — Белл на секунду замолчала. — Прошу прощения, что ругаюсь. Это хорошо, что он сбежал. Скоро тут проведут железную дорогу, и пароходы вообще никому не будут нужны. В Кливленде я научилась делать шляпы. Шляпная мастерская — одно из немногих деловых начинаний, которыми женщина может заняться сама. Я переехала в Веллингтон и открыла магазин. Думала и об Оберлине, но там не любят ни перьев, ни ярких цветов. А я вот люблю. — Она допила сок и повернулась к Хонор: — Ну что, покажешь мне Фейсуэлл? Я отдохнула, теперь могу и пройтись. И надень свой серый капор — хочу посмотреть на него.

Все еще ошеломленная мыслью, что у Белл Миллз есть муж, Хонор побежала к себе за капором. Она сама никогда бы не надела его для прогулки по Фейсуэллу, но не могла отказать мастерице, изготовившей этот капор.

Когда они вышли на улицу, Белл взяла Хонор под руку. Соседи, сидевшие на верандах домов, во все глаза таращились на Белл в ее яркой шляпе и на Хонор в капоре и даже не всегда отвечали на приветственные кивки. Белл этого, кажется, не замечала. А если и замечала, то не придавала значения.

— Донован тебя не беспокоил с тех пор, как ты здесь поселилась? — спросила она.

— Пару раз он проезжал через Фейсуэлл, но не останавливался. — Хонор не стала говорить о том, что Абигейл и Адам морщились всякий раз, когда Донован ей улыбался и махал рукой.

— Хорошо. Только не обольщайся. Он просто так не отстанет. Донован любит навязывать свое внимание тем, кому оно нежелательно.

Они прошли мимо кузницы, потом — мимо универсального магазина. Белл заглянула в витрину, хотя магазин был закрыт.

— Выбор, смотрю, невелик, — заметила она. — Сколько семей тут живет?

— Пятнадцать, включая тех, кто на фермах.

— Господи, в Кентукки мы жили в такой же дыре. Я знаю, что это. И как нам вытащить тебя из этого дома?

— Ты о чем?

Белл остановилась и сжала локоть Хонор.

— Ты же не собираешься оставаться у них? Я заметила, как на тебя зыркает Абигейл. Видела, как она напряглась, когда вы с Адамом заговорили об Англии? Чуть с кресла не грохнулась! И каждый раз, когда она чувствовала, что про нее забывают, она сразу встревала в беседу.

— Но…

Белл рассмеялась.

— Она ревнует Адама к тебе. Неужели не замечаешь? Ты такой светлый, невинный человечек. Тебе бы подобное и в голову не пришло… В общем, она страшно ревнует. Хочет заполучить Адама, и ей не нравится, что у нее на пути стоит другая… которая моложе, добрее и красивее. И лучше шьет, готовит и ведет хозяйство. Черт, она, кажется, и ко мне ревновала, пока я не упомянула мужа.

Они двинулись дальше, в направлении фермы Хеймейкеров, и Хонор рассказала Белл, что Джудит Хеймейкер говорила Адаму о неподобающей ситуации у них в доме.

Белл усмехнулась:

— Неудивительно. В Веллингтоне о вас говорили бы точно так же, а мы все-таки не такие суровые, как вы, квакеры.

— Вот ее ферма, где мы берем молоко, — произнесла Хонор, понизив голос. — А это сама Джудит Хеймейкер.

Вместе со своими двумя детьми Джудит сидела на крыльце большого белого дома с зелеными ставнями. Дом стоял далеко от дороги, так что Белл с Хонор не было необходимости подходить ближе, чтобы поздороваться. По правилам вежливости следовало просто кивнуть и помахать рукой. Джек Хеймейкер кивнул в ответ. Доркас уставилась на них во все глаза, Джудит невозмутимо раскачивалась в кресле-качалке. Хонор с Белл пошли дальше, и Хонор буквально физически ощущала, как три пары глаз впились взглядом в ее капор. Дорога тянулась вдоль сада Хеймейкеров. Вишни уже созрели, а сливы и персики — пока нет.

Хонор думала о том, что Джудит Хеймейкер уже второй раз видела ее в этом капоре. И им предстоит пройти мимо нее на обратном пути.

— Хорошая ферма, — заметила Белл. — И стадо тоже хорошее. — Она кивком указала на коров, пасущихся на лугу за амбаром. Хонор их не заметила.

Они дошли до конца сада, за которым начинался лес. Дорога превратилась в тропинку, уводящую в глубь чащи, куда Хонор боялась заходить. Для нее этот лес был воплощением Дикого Запада, незнакомого и недоброжелательного. Даже Белл, которая, кажется, вообще ничего не боялась, остановилась на опушке леса и не предложила идти дальше. В основном здесь росли буки и клены, но иногда попадались вязы, ясени и дубы — только у этих дубов были странные ровные листья без фигурных краев. В Америке даже дубы — символ крепости, несгибаемости и верности — преобразились во что-то чужое. Вглядевшись в сумрак среди деревьев, Хонор заметила енота, метнувшегося в заросли. Впрочем, зверек не убежал далеко, а взобрался на клен и повернул к женщинам свою любопытную мордочку в темной маске. Грейс обрадовалась бы, увидев енота так близко…

— Белл, я не знаю, что делать, — сказала Хонор.

Та поправила вишни у себя на шляпке.

— Ты о чем?

— Я живу в этом доме на птичьих правах.

— Ладно, задам тебе прямой вопрос: ты хочешь выйти замуж за Адама Кокса?

— Нет!

— Тогда оглянись по сторонам. Есть в Фейсуэлле мужчина, который тебе нравится?

Хонор сразу вспомнила Джека Хеймейкера. А потом — Донована. Как он улыбался ей. И как зеленая лента, на которой он носил ее ключ, потемнела от пота у него на шее.

— Все просто, Хонор Брайт. Ты должна сделать выбор, — продолжила Белл. — Вернуться домой в Англию или остаться здесь. Если останешься, тебе надо найти мужа. Главное, выбрать того, кто тебе не противен.

Хонор невольно поежилась, а Белл рассмеялась:

— Да уж, такого найти непросто. Пойдем, милая. — Она взяла Хонор под руку. — Пройдемся разок мимо этих Хеймейкеров, пусть подивятся на наши шляпки. А чтобы не нервничать, смотри на бархатцы у них перед домом. Они там высажены рядами!

Фейсуэлл, Огайо

11 июля 1850 года

Дорогая Бидди!

Я была счастлива получить от тебя письмо с новостями из дома, пусть даже они устарели на полтора месяца. Когда я читала его, мне представлялось, будто мы с тобой вместе — гуляем по нашему городу, по знакомым улицам, и останавливаемся перемолвиться парой слов со знакомыми. С большим интересом я прочитала о том, как ты съездила в Шерборн и познакомилась там с новыми людьми. Жаль, что я не могла поехать с тобой!