Маргарет Джордж - Тайная история Марии Магдалины Страница 21

— Ты ведь не из озерных жителей или тех, кто занимается рыбным промыслом, — нарушила молчание Мария, задав вопрос, замаскированный под утверждение.

— Нет, — сказал Иоиль, глядя прямо перед собой — Моя семья живет в Галилее с незапамятных времен, кое-кто даже считает, будто она пережила все войны, что велись на этой земле. Ассирийцы утверждают, что уничтожили все население целой страны. Но конечно, это неправда, иначе израильтян было бы столько же, сколько ассирийцев в их собственной стране. Вряд ли им хотелось бы повторить опыт фараона и понести от нас такой же урон.

«У него благозвучный голос, — думала Мария, — и говорит он рассудительно. Лицо доброе, и на него приятно смотреть. Может быть… может быть… я и вправду смогу полюбить этого человека Может быть, он похож на меня?»

— У нас в семье тоже есть на этот счет предание. Считается, что мы принадлежим — или, вернее, принадлежали, потому что оно числится пропавшим — к колену Неффалимову, обитавшему в этой местности. Сразу за поворотом находятся руины их древнею города. Во всяком случае, это славная история.

— «Неффалим серна стройная»,[14] — процитировал Иоиль. — Разве не так сказал Иаков в своем благословении на смертном одре?

Мария рассмеялась.

— Так-то оно так, но никто не знает, что это значит!

— Иаков сказал также, что «он говорит прекрасные изречения». — Иоиль замедлил шаг, — Я жду твоих слов, Мария. Я надеюсь, что они будут благословенны для нас обоих. Но в любом случае выскажи, что у тебя на сердце.

Куда он торопится, зачем действовать напролом? Разве не лучше было бы сперва пройтись, поговорить подольше? Правда, насколько естественной и непринужденной могла быть такая беседа?

Девушка потянулась, чтобы поправить сбившуюся на свежем ветерке накидку и выиграть время.

— Я… я сказала отцу, что я… принимаю твое предложение присоединиться к нашему дому.

— Но это не совсем то, что предложил я, — возразил молодой человек. — Разве ты не можешь сказать эти слова?

Нет, она не могла. Они застряли у нее в горле. Мария вдруг почувствовала, что произнести слова «выйти замуж», «жена», «свадьба» свыше ее сил. Она покачала головой.

— Но раз ты не можешь даже вымолвить слова, что уж говорить о деле, которое под ними подразумевается?

Похоже, молодой человек был разочарован, но сдерживал свое недовольство.

— Но ты ведь тоже не произнес этих слов.

Он избегал их точно так же, как и она.

Иоиль бросил на нее удивленный взгляд.

— Твоему отцу я…

— Да, отцу. Но я этого не слышала. Единственное, что ты сказал мне, — это: «Я жду твоих слов». Каких таких слов, о чем?

Он улыбнулся.

— Ты права. Но тут тебе верх надо мной не взять, потому что я нужных слов не боюсь и скажу их прямо сейчас. Слушай. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу стать твоим мужем, чтобы мы с тобой жили одной семьей. Вот.

Мимо них с шумом и визгом пробежала ватага ребятишек.

— Почему? — только и смогла спросить Мария.

— Потому что, едва войдя в возраст, я понял, что не хочу возделывать лен, как мой отец, и твердо решил выучиться ремеслу, чтобы завести отдельный дом и свою семью. А когда увидел тебя, то понял, что ты и есть та самая женщина, с которой мне хотелось бы жить вместе.

— Но почему? — повторила Мария.

Как он мог понять, что она «та самая женщина», если до сего дня почти не разговаривал с ней?

— Иаков полюбил Рахиль — почему? Он почти не знал ее. Единственное, что он сделал, — это напоил ее овец.

— Это было давным-давно, да и вообще всего лишь предание.

Ему придется найти лучшее объяснение!

— И Иаков прослужил семь лет ради Рахили, и они пролетели для него как несколько дней, потому что он любил ее. Это правдивая история, Мария. Такое бывает всегда. Это случилось и со мной. — Он смутился, умолк, но потом, восстановив решимость, продолжил: — Я работаю у твоего отца уже почти три года! Почти половину того срока, который прослужил Иаков.

Теперь смутилась и она.

— Надеюсь, что ты работаешь там не только из-за меня.

— Честно признаюсь, нет. Мне нравится это ремесло. Нравится обеспечивать людей вкусной едой, а еще больше — иметь возможность совершать деловые поездки и заводить знакомства. Мир велик, Мария. Слишком велик для того, чтобы просидеть всю жизнь в Галилее, не высовывая из нее носа, хоть Галилея и прекрасна.

Надо же, оказывается, он не намерен ограничиваться обработкой рыбы, а хочет посмотреть мир. И первый шаг к этому уже сделал: оставил родной Наин, выбрал себе занятие, отличное от ремесла своего отца. А ведь ее тоже влекло куда-то, в неведомые дали. Получается, у них есть что-то общее, во всяком случае беспокойная натура.

— Ах, Мария, — Продолжал Иоиль. — Я буду надеяться, что… когда-нибудь… когда ты поймешь меня, ты почувствуешь то же, что и я. Но сейчас довольно и того, что ты сказала «да». Мне повезло.

«Мне повезло».

Сама Мария вовсе не считала, что ему повезло. По ее мнению, молодой человек заблуждался, и, знай он, почему она готова оставить родительский дом, его это вряд ли обрадовало бы. Но тем не менее на душе у нее полегчало. Все будет хорошо. Головные боли, бессонные ночи, смятение — все эти наваждения уйдут из ее жизни. Она избавится от них, когда Иоиль уведет ее из дома, где они обитали.

Однако, хотя теперь главные слова вроде бы были сказаны, неловкости между ними не убавилось. Оба они пребывали в глубоком смущении, но продолжали идти рядом, изо всех сил пытаясь выглядеть беззаботными и веселыми.

На яркое солнце то и дело набегали облака, отчего озеро внизу играло разными оттенками цвета. Легкий ветерок шелестел в густом тростнике и крапиве, которые росли вдоль тропки.

— Священный камень! — неожиданно произнес Иоиль, указывая на закругленный черный предмет, почти скрытый в придорожных кустах. В его верхней части имелось отверстие, и он походил на каменный якорь, только гораздо больше по размеру. — Смотри! Я никогда не видел здесь такого.

Он подошел к камню с опаской, словно ожидал, что тот может двинуться с места.

— Что ты имеешь в виду? Разве это не старый якорь?

Марии случалось видеть похожие камни, кажется, даже не один раз, хотя сейчас она не могла вспомнить, где именно. Они никогда не привлекали ее внимание.

— Нет. — Иоиль наклонился и раздвинул разросшиеся вокруг камня сорняки. — Похоже на якорь, но видишь, какой он большой? Нет, это реликвия хананеев. Один из их богов. Или приношение богу. Возможно, морскому богу, который, но их представлениям, обитал здесь, в озере.

— В этой местности полно идолов, — услышала Мария собственные слова. — Под землей и рядом с тропой.

— Хорошо, что в некоторых местах, то здесь, то там, они сохранились, — откликнулся Иоиль. — Хотя бы для того, чтобы мы помнили: они ждут возможности вернуться и снова взять верх. Мы не можем ничего принимать как должное.

Мария почувствовала холодную внутреннюю дрожь, но внешне это никак не проявилось.

— Да, — согласилась она. — Мы ничего не можем принимать как должное.

Неожиданно налетевший ветер попытался сорвать с Марии накидку. Она удержала ее, непроизвольно скрестив руки, и Иоиль заметил ссадины на ее запястьях. Девушка попыталась прикрыть их, но было уже поздно.

— Что это? — спросил он, уставившись на царапины.

— Ничего, я собирала валежник у берега и…

— Ты что, сражалась с этим валежником, да? — улыбнулся Иоиль. — Да и вообще, кто же собирает хворост голыми руками?

Однако ее объяснение, видимо, его устроило, и больше он к этой теме не возвращался.

Да и вообще, по мере того как они шли рядом по тропинке вдоль берега, смущение его рассеялось, настроение заметно улучшилось, перейдя от настороженного к шутливому. Впереди находилась пристань, расположенная неподалеку от теплых ключей, именовавшихся «Семь Источников». Туда направлялось множество рыбачьих лодок. Излюбленное место лова у рыбаков из близлежащих городков Капернаума и Вифсаиды. поскольку теплые воды привлекали сюда зимой некоторые виды рыбы. В результате у маленькой пристани было не протолкнуться от стоявших под разгрузкой суденышек, на пирсе царило деловитое оживление.

— Интересный народ эти рыбаки, — заметил Иоиль, — И не такой простой, как может показаться. Например, их принято считать очень набожными людьми, хотя образ жизни они ведут весьма приземленный. Работают день и ночь: то у них лов, то сортировка рыбы, то починка сетей. Это тебе не храмовые писцы, казалось бы, когда им задумываться о высоком?

— А может быть, представление об их особом благочестии преувеличенно? — предположила Мария.

В конце концов, как может рыбак соблюдать ритуальную чистоту? Каждый день ему приходится иметь дело с нечистой рыбой, сортируя улов, пойманный сетью.