Александр Марков - Гроза над Цхинвалом Страница 21

Комов огляделся. Похожие мысли читались на многих лицах.

Телефоны теперь работали, похоже, в убежище установили какую-то ретранслирующую аппаратуру. Украинец с телеканала «Юпитер» что-то кричал в трубку. Говорил он по-русски. В этом ничего удивительного не было. Сергей помнил, как, подготавливая свой сюжет, сидел в ньюс-руме одного из украинских телеканалов. Канал вещал в ту пору и на русском, и на украинском, поэтому всем приходилось делать двойную работу – писать тексты в двух экземплярах. Сперва – на русском, потом со словарем их переводили на «ридну мову». Комов невольно улыбнулся, вспомнив, как один из корреспондентов оторвался от словаря, окинул комнату мутным взором и вопросил: «Кто-нибудь знает, как по-украински будет…» Сергей уже не помнил, какое слово просил перевести бедолага-корреспондент, но ответом ему все равно была тишина.

Украинец сопровождал свои слова яркими жестами, размахивал руками, точно дирижировал своей речью, потом замолчал надолго, на лице его появилось непонимающее выражение.

– Я не перевозбудился! – заорал он наконец. – Тут все обстоит именно так, как я говорю!

Ему еще что-то сказали, потом разговор прекратился.

Украинец зло огляделся, наткнулся взглядом на Сергея, заговорил:

– Представляешь, я им рассказываю, что тут происходит, а они говорят, что я перевозбудился, что мне надо успокоиться, а им нужен другой репортаж!

– Что в Багдаде все спокойно? – спросил Комов.

– Типа того.

– Ты, небось, сказал, что грузины напали на миротворцев, обстреливают Цхинвал и все такое?

– Ага, а они мне говорят, что у них другая версия – Россия напала на Грузию! И я должен придерживаться официальной точки зрения.

В информационной войне, которая должна была уже развернуться по всему миру, такие действия вполне ожидаемы. Ющенко дружил с Саакашвили, всячески его поддерживал, да и к власти пришел тоже на американские деньги. Он был братом-близнецом Саакашвили, хотя внешне и не походил на грузинского президента. Несмотря на разные физиономии, их суть была одинакова – оба являлись не людьми, а хорошо проплачиваемыми зомби, с азартом выполняющими чужие приказы и появившимися из пробирки для клонирования политических марионеток.

– Как мне придерживаться официальной версии? Я не писатель-фантаст! – тем временем распалялся украинец.

– Не бери в голову, – посоветовал Сергей. – Они что прям-таки настаивают, чтобы ты сделал другой репортаж?

– Да!

– Отключи на время телефон, скажешь, что разрядился или не принимал.

– Не могу… На самом то деле, они знают, что здесь происходит, хотят меня вытащить, выходят на контакты с кем-то из правительства, чуть ли не с премьером, или с министром обороны. Те обещают связаться с грузинским руководством, сообщить о том, что в убежище у миротворцев находятся граждане Украины. Грузины должны дать нам возможность отсюда выйти, а затем – эвакуировать в безопасное место.

Говорил он громко. Его слышали уже многие.

– Ну да. Вы же с грузинами союзники, – протянул кто-то зло. – Вместе в НАТО лезете.

– Я лично никуда не лезу, – огрызнулся украинец, но замолчал, стал поглядывать на свой телефон, ждать, когда тот оживет, по сторонам уже не смотрел, видимо не хотелось ему встречать враждебные взгляды.

Его телефон зазвонил минут через тридцать.

– Так… – объявил украинец, выслушав, что ему говорили, и внимательно оглядел собратьев по профессии. – Мои договорились с грузинами, и они дают коридор. Надо выйти с белым флагом, тогда стрелять не будут. Кто со мной пойдет? Решайте.

Предложение было очень заманчивым – реальная возможность уйти от опасности. Было над чем задуматься, но по местам все расставил злой голос с ужасным акцентом:

– Русские не сдаются!

Это был стрингер одной из газет, с фамилией не то Бероев, не то Гедоев, и такой внешностью, что в Москве его через каждые пятьдесят метров останавливали бы милиционеры – проверить документы.

– Ты поговори с миротворцами. Тут дети и женщины есть, может их выведешь, – миролюбиво посоветовал кто-то украинцу.

– Хорошо, – кивнул тот и ушел.

Никто за ним не последовал.

Через какое-то время стрельба прекратилась. Прошел слух, что нападавшие дают желающим возможность сдаться. Думать об этом не хотелось. А может, все-таки выйти? В конце-концов, они – не военные. И всего через несколько минут все закончится…

Сергей покосился на оператора. Женька сидел, плотно сжав губы, и зло смотрел в потолок.

Выйти можно, но… Как потом смотреть в зеркало? Пожалуй, противно будет рассматривать свою физиономию… Значит, опять надо готовиться к неизвестности, к тому, что обстрел вот-вот возобновится.

Находиться в убежище было все труднее и труднее. Клаустрофобией Сергей не страдал, но уже начинал ощущать симптомы этой болезни. Он слышал, что подхватить ее очень просто, к примеру, в метро, когда поезд с тесно прижатыми другу к другу людьми, остановится посреди перегона. Что уж говорить о душном подземелье, которое, не ровен час, после очередного обстрела завалит всех его обитателей?

Выстрелов не было десять минут, двадцать, полчаса…

В то, что грузины прекратили обстрел до тех пор, пока сдавшиеся не доберутся до Тбилиси, не верилось. Может, это просто хитрость – заставить поверить, что опасности никакой нет, чтобы люди выбрались из убежища, а там притаившиеся охотники перестреляют всех, точно в тире?

На пороге убежища появился миротворец. Все ждали его слов, как, наверное, будут ждать представшие перед последним судом: кому – на небеса, кому – под землю.

– Скоро обстреливать начнут, – сказал миротворец. – Танки на прямую наводку выводят.

Сергей почувствовал невыносимую усталость. Но и оставаться на месте он больше не мог. Поднялся на ноги и поплелся к выходу.

23. Олег

Ополченцы отдыхали. Полчаса назад они напоролись на отряд грузин и потеряли в скоротечной перестрелке одного человека. Отряду удалось оторваться от наседающих преследователей и уйти. Теперь бойцы приходили в себя.

Появился Ревазов. Он торопился, лицо его светилось радостью. Командир словно помолодел. Встретив вопросительные взгляды ополченцев, он широко улыбнулся и выдохнул:

– Россия вступила в войну! К Цхинвалу идут части пятьдесят восьмой армии.

– Это правда? – Олег рывком вскочил на ноги.

– Конечно! Президент Медведев сказал, что не допустит геноцида нашего народа. Да что с тобой?

– Ничего… – Светлов с трудом выталкивал слова из горла. – Наконец-то! Знаешь, – он посмотрел на Ревазова, – первый раз чуть ли не за двадцать лет мне не стыдно за свою страну…

Хасан Николаевич понимающе посмотрел на него, едва заметно кивнул.

– Мы должны продержаться и не дать грузинам разрушить город. Должны! Но сейчас перед нашим отрядом поставлена важная задача, – командир развернул карту, отчеркнул ногтем какое-то место на ней. – Нужно пробраться сюда, – он посмотрел на Олега и пояснил: – Это грузинское село. Недалеко отсюда. Людей непризывного возраста там не осталось, грузины их вывезли. Они постоянно тревожили нас оттуда, но в последние часы что-то затихли.

– Может, пакость какую готовят? – предположил один из ополченцев.

– Это нам и предстоит узнать, – сказал Ревазов.

Они осторожно продвигались по разрушенной улице. Кто и когда ее успел раздолбить, Олег не знал. От дома, стоявшего слева, осталась только одна стена. Стекла из окон вылетели, ветер развевал запыленные шторы. Дикость, комнаты уже нет, а гардины по-прежнему висят…

В деревне было тихо. Ополченцы давно прошли ее окраину и теперь приближались к центральной части селения. Никого… Вывернула откуда-то кудлатая дворняга, уселась посреди дороги, энергично почесалась и вновь потрусила по своим собачьим делам.

Впереди открытое место, с флангов их там ничто не будет прикрывать… Но идти нужно, приказано добраться до противоположного конца села, название которого Светлов так и не удосужился узнать.

Автоматы ударили сразу с двух сторон. Ополченец, шедший чуть впереди Олега, согнулся пополам и ткнулся лицом в землю. Что-то выкрикнул Ревазов, что именно – Светлов не расслышал. Но и так было понятно, что нужно отходить – слишком хорошую мишень представляла из себя их группа.

В развалинах не укрыться, там попросту негде спрятаться. Значит… Олег перебежал дорогу, проскочил в полуоткрытые ворота и скользнул за угол покосившегося сарая. В этот момент словно раскаленная плеть стегнула его ногу ниже колена. Брючина быстро потемнела от крови. Зацепили!

Светлов затравленно осмотрелся. Выход один – постараться укрыться в доме. Для этого нужно перебежать двор (слава Богу, он совсем маленький) и подняться на крыльцо. Пустяк – для здорового человека.

Сильно припадая на раненую ногу, он кое-как доковылял до крыльца, но зацепился за ступеньку и упал. Вставать времени не было. Олег подтянулся на руках, перетаскивая ставшее непослушным тело. Еще! Еще немного… Ну! Вдруг он почувствовал, что кто-то тянет его за шиворот. Совсем слабо, но настойчиво. Светлов поднял глаза и увидел старушку, одетую в длинное черное платье. Изо всех сил она пыталась помочь раненому. Олег рванулся, почувствовал, что проклятое крыльцо осталось позади, но в этот момент страшная боль пронзила его тело, и он потерял сознание.