Людмила Третьякова - Русский Сюжетъ Страница 22

Хуже всего то, что Наталья Николаевна понимала, что Александрина – ее крест по гроб жизни. Сестре вот-вот должно было исполниться сорок лет. За исключением романа с Аркадием Россетом, оказавшимся безрезультатным, она не могла бы припомнить никого, кто решился бы разомкнуть круг ее одиночества. Ожесточение женского сердца, похоронившего всякую надежду на личное счастье, можно понять. Это чувство копилось долгими годами. Еще живя в доме Александра Сергеевича, Александрина далеко не всегда могла справиться с приступами тоски, раздражения, жертвой которых в первую очередь становилась многотерпеливая Наташа. Человек по натуре прямодушный и вовсе не злой, Александрина сама признавалась в письме родственнику: «Не можешь себе представить, как я чувствую себя изменившейся, скисшей, невыносимого характера. Право, я извожу людей, которые меня окружают; бывают дни, когда я могу не произнести ни одного слова, и тогда я счастлива. Надо, чтоб меня никто не трогал, со мной не говорили, не смотрели на меня – и я довольна».

Именно на эту причину – безысходную, втуне пропадавшую жизнь – постоянно указывала Наталья Николаевна мужу в письмах, прося его снисхождения и терпеливости.

«...Как бы я была бы счастлива, если бы в вашей совместной жизни, – писала о сестре Ланскому его супруга, – когда ты вернешься, было бы больше согласия, чем раньше. Лишь бы она могла выбросить из головы мысль, что ты когда-нибудь имел что-либо против нее, и понять, что ты питаешь к ней только привязанность. Самое мое горячее желание, чтобы она была справедлива к тебе и ценила благородство твоего сердца, и здесь я надеюсь на время и на Бога.

Невозможно, чтобы в конце концов она не убедилась, что твоя душа не способна к ненависти».

Слово «ненависть» в устах Натальи Николаевны, всегда старавшейся всех примирить, успокоить, слишком сильное. Оно достаточно красноречиво говорит о том. как осложнила ее жизнь сестра. И только бесконечно мягкий характер Натальи Николаевны помогал ей снова и снова искать пути к семейному взаимопониманию и ладу.

Вероятно, она немножко хитрит, отправляя следующее, письмо мужу с такими словами: «...Сашинька просит передать тебе тысячу приветов. Бог мой, как я была бы счастлива, если бы вы были хороши друг с другом... Вы оба хорошие люди, с добрейшими сердцами, как же так получается, что вы не ладите. Это одно печалит меня, но в конце концов я говорю себе, что счастье не может быть полным».

Ну что ж, порадуемся хотя бы тому, что Наталья Николаевна наслаждалась тем, в чем видела единственное счастье на земле – союзом двух любящих сердец...

...Бог словно услышал молитву Натальи Николаевны.

Даже в беглой зарисовке виден упрямый характер первой дочери Натальи Николаевны от брака с Ланским. Но что нам до того! Спасибо выросшей Александре за то, что оставила на бумаге живые сценки и события «другой» жизни своей прекрасной матери, а также своих «пушкинских» братьев и сестер.

Неожиданно сорокалетняя Александрина стала невестой – к ней посватался Густав Фризенгоф, знакомый Гончаровых, недавно ставший вдовцом. Ланские очень желали этой свадьбы, даже имели неосторожность поторапливать жениха, на что тот немного обиделся. Но и супругов понять можно: Наталья Николаевна радовалась, что сестра наконец-то покончит с постылым одиночеством, и они, безусловно, не без облегчения ждали освобождения от гнета тяжелого характера Александрины.

Наконец свадьба состоялась. Дальнейшее вполне оправдало надежду Натальи Николаевны в отношении сестры, что «счастье сгладит неровности ее нрава и даст возможность проявиться многим ее хорошим качествам».

Итак, испытание длиной в восемь лет семья Ланских с честью выдержала. Наталье Николаевне помогла ее добрая натура, а Ланскому терпеливость. Как писала его дочь, «ему был только дорог покой его обожаемой Наташи, и не было жертв, которые он бы не принес в угоду ей».

Однако мог ли он вообще быть – покой у матери семерых детей? Дочка Ланских Азя росла большой озорницей. «Живость характера и пылкости воображения» девочки сделало ее героиней самых громких домашних историй.

Родители втайне признавались себе, что Александра – первый общий ребенок была их любимицей. И, не выдавая перед другими детьми чувств к ней, они, конечно, изрядно избаловали ее. Плоды этого пришлось пожинать в первую очередь Наталье Николаевне. Девочка, по характеру очень добрая, способная на самые пылкие чувства к окружающим – такой Александра Петровна останется на всю жизнь – в детстве была настоящей маленькой разбойницей и не умела сдерживать себя от грубых выходок. Видимо, имея в виду ее хорошие задатки, Наталья Николаевна так отзывалась о своей любимице: «Азя привлекательна, когда ее знаешь, как знаем ее мы. Застенчивость не в ее характере».

Однажды маленькая Александра назвала нерасторопную няню старой дурой. Услышав это, Наталья Николаевна наказала девочку, не взяв ее на прогулку.

С громким ревом Азя бросилась на второй этаж и, увидев, что экипаж уехал, пролезла сквозь балконное ограждение, решив спрыгнуть вниз. За нею побежали. Увидев слуг, девочка кричала: «Не подходите! Брошусь! Брошусь! Как вы смеете наказывать меня!»

Легко себе представить, что пережила бедная мать, когда ей рассказали, что Азя готова была привести обещание в исполнение и висела на изрядной высоте, вцепившись в перекладины...

Уже взрослой женщиной Азя, Александра Петровна, вспоминала, что хлопот с ней было много – ребенка более подвижного, упрямого, умевшего настоять на своем, трудно было и представить. Конечно, такой характер был источником не только драматических, но и комических эпизодов, над которыми после потешался весь дом.

К разряду последних относилась история, произошедшая во время визита императора в дом командира Конного полка. Здесь стоит упомянуть о том, что Ланской в силу своего положения обязан был время от времени устраивать приемы, приглашая, помимо иных гостей, сослуживцев, офицеров своего полка.

Гвардейская молодежь с удовольствием посещала эти вечера в просторной, хотя и лишенной роскоши квартире Ланских. Вероятно, сердечность и милая простота «матери-командирши» позволяли всем чувствовать себя легко и свободно.

Такая атмосфера привлекала и царских сыновей, которые были отданы на выучку к Ланскому. Иногда танцы так затягивались, что им дома влетало от строгого батюшки. В дневнике Л.Дубельта, начальника Третьего отделения, отмечено: «18 января был у генерал-адъютанта Ланского. Великие Князья Николай и Михаил Николаевичи оставались там до 4-х часов утра. На другой день Государь-Император сделал за это замечание генерал-адъютанту Философову (воспитатель великих князей. – Л.Т.) и приказал, чтобы Их Величества не оставались на балах более полуночи».

Но проходило время, великие князья снова получали приглашение и снова отправлялись к Петру Петровичу на Конногвардейский бульвар. В конце концов император решил сам приехать на вечернее полковое сборище, так нравившееся его сыновьям. Однажды, выслушав доклад Ланского, как бы между прочим сказал ему:

– Я слышал, что у тебя собираются танцевать? Надеюсь, что ты своего шефа не обойдешь приглашением?

«Трудно себе представить хлопоты, закипевшие в доме. Надо было принять государя с подобающей торжественностью, так как в ту пору редко кто из министров или высших сановников удостаивался подобной чести,_вспоминала Александра Петровна. – Мне было тогда семь лет, и я с лихорадочным любопытством носилась по комнатам, следя за приготовлениями». К ним приедет сам император, ее крестный отец! Сколько раз ей родители говорили об этом событии, которого она, к сожалению, не помнит, как не помнит и своего крестного, потому что была совсем-совсем маленькой. Ну теперь-то уж она своего не упустит.

О непростых отношениях Николая I и Пушкина известно всем. Что же касается второй семьи Натальи Николаевны, то, судя по сведениям, дошедшим до нас, этот строгий государь вел себя исключительно по-рыцарски.

И каким же отчаянным плачем разразилась Азя, когда узнала, что не под каким видом ей не позволено присутствовать на вечернем торжестве. Как?! Ей не удастся познакомиться с крестным отцом? И даже взглянуть на государя хотя бы из-за портьеры?

Девочка бушевала, не поддавалась ни на какие уговоры, пока мать непривычно строго не сделала ей внушение. Было велено немедленно отправляться спать. Под утешительную воркотню нянюшки Азя, уткнувшись в подушку, горько переживала свое малолетство и несправедливость взрослых. «Я далека была от предчувствия, что судьба готовит мне блестящее вознаграждение», – вспоминала Александра Петровна.

Между тем Николай I, не терпевший опозданий своих приближенных и сам не допуская их, явился в точно назначенный час.