Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Окончание Страница 22

Следовало ли ей немедленно выехать? К концу месяца она могла бы добраться до Филадельфии. Но она еще не настроилась на переезд в Филадельфию на постоянное жительство. Погода была скверной, после суровой зимы дороги превратились в сплошные колдобины. Она не завершила заключение контрактов с Френчем и Бурреллом, работавшими на двух других фермах. Коттону Тафтсу нездоровилось, Питер уклонялся. Было некому доверить ферму в Писфидде.

Одной из более серьезных сдерживавших ее причин было состояние особняка президента. Он обветшал, не выдержав еженедельного наплыва сотен гостей. Ковры вытерлись, обивка диванов истерлась, ножки стульев, кресел и столы были поцарапаны, обои в пятнах, посуда побита. Семья Вашингтона была вынуждена несколько раз менять посуду.

Возвращаясь в Маунт-Вернон, Вашингтон забирал с собой немногие личные вещи, а остальные ставил на продажу с молотка. Необходимый ремонт, меблировка ложились на плечи Джона — его преемника. В любом случае президент и Конгресс должны переехать в Вашингтон-Сити к концу 1800 года.

Чего ждут от вступающего в должность нового президента? Чтобы привести в надлежащее состояние особняк, потребуются тысячи долларов. Выложит ли Адамс деньги из собственного кармана, как это часто делал президент Вашингтон? По оценкам Абигейл, пришлось бы израсходовать около десяти — двадцати тысяч долларов, чтобы резиденция была красивой, достойной уровня президента. Для этого им пришлось бы продать большую часть семейной собственности. Но если они вложат свои средства в здание, которое придется покинуть через три года, то останется лишь ограниченный резерв для оплаты расходов, связанных с должностью президента: ведь надо выплатить три тысячи в год за аренду дома, к этому добавляются стоимость новой кареты и лошадей для участия в государственных церемониях, плата прислуге, секретарям, содержание управления главного исполнительного лица. Проведение приемов. Нужны значительнее личные средства для продолжения красивой традиции, заложенной Джорджем и Мартой Вашингтон.

Джон Адамс не счел нужным сказать своей жене, что они не могут въехать в особняк президента на таких условиях, но в подробных письмах просил проявить терпение, подождать решения Конгресса, выдержать вынужденную разлуку. Если Конгресс не проявит заботы о доме президента, семья Адамс не въедет в него. Не поселится она и в меньшем по размеру доме, ибо это явилось бы ударом по престижу института президентства. Джон останется в гостинице, Абигейл — в Писфилде, найдет себе помощников на время весенних полевых работ, позаботится о своей молочной ферме и остальной собственности, а Джон будет трудиться в интересах нации. Старый состав Конгресса распускается после инаугурации, а новый соберется лишь следующей зимой. Джон приедет домой в июне, поможет семье убрать урожай и будет выполнять президентские обязанности в своей библиотеке.

Это было разумное решение.

Абигейл встала, прошла в соседнюю комнату, где хранились ее платья, Пробила тонкую корочку льда, образовавшуюся в умывальнике, умылась и расчесала свои волосы перед зеркалом. Увидев свое лицо в зеркале, она поняла, что оно отличалось от того, какое рассматривала в пасторском доме в Уэймауте. В семнадцать лет черты лица были правильными: высокий, красивых очертаний лоб сочетался с выпуклыми скулами, с нежным овалом нижней части лица и выразительным подбородком. Ныне же на ее лице была печать тридцати пяти минувших лет, губы стали уже, щеки впали, подчеркивая величину носа.

Вот, подумала она не без издевки, лицо «работяги». Именно так одна балтиморская газета оценила Джона Адамса. Он дал ей свое определение: «Работяга — это крепкая, выносливая, трудолюбивая коренастая лошадка, что упрямо работает и довольствуется малым. Очень полезна своему хозяину при скромных расходах». «Такое описание подходит нам обоим», — подумала она про себя.

Абигейл уложила несколько локонов на лоб, надела теплое платье, грубые сапоги, набросила на голову шерстяную шаль и отправилась по снегу к дому Питера навестить мать Джона и поздравить ее.

Миссис Холл облачилась в свое лучшее темно-синее платье с кружевным воротником и манжетами, ее голову украшал кружевной капор. Оставалась всего одна неделя до ее восьмидесятивосьмилетия, но ее походка была по-прежнему упругой, а морщинистое лицо расплывалось в улыбке.

— Мама, ты знаешь, что стала второй американской женщиной — матерью президента?

— Это кровь Бойлстонов. Она всегда устремляется вверх! Корни Джона были ближе к моей стороне.

— Отдохни, сегодня в полдень тебе придется прийти на чай с леди нашего города.

В полдень, когда в Филадельфии Джон приносил присягу, Абигейл сидела в его библиотеке, переплетя пальцы рук на коленях. Еще не пробудившаяся от зимней спячки окрестность хранила тишину. Она радовалась тому, что завершилась кампания, каждый шаг в которой был отвратителен, что Джон выиграл… а это было так важно для его самолюбия. Обвинения с обеих сторон носили оскорбительный характер. Она должна была признать справедливости ради, что больше всех пришлось страдать Томасу Джефферсону. Республиканцы приняли поражение с достоинством, помогали в подготовке передачи власти.

В стороне от политики («Как может жена Джона Адамса отодвинуть политику в сторону?» — спрашивала она себя с усмешкой) три месяца разлуки прошли спокойно. Абигейл жила как бы в подвешенном состоянии, без тревог и внешнего давления; вставала поздно, проводила время за чаем со своей сестрой Мэри или друзьями-соседями. Луиза приносила ей в гостиную поднос с легким ужином, который она съедала перед горящим камином, затем рано ложилась спать с «девственницей» грелкой, наполненной кипящей водой и обернутой фланелью, которая была «компаньонкой» Джона, когда он спал в одиночестве. Немного почитав перед сном, Абигейл быстро засыпала.

После почти трех лет службы в Гааге Джон Куинси был назначен президентом Вашингтоном на пост полномочного посланника в Португалии с двойным окладом. Он готовился к поездке в Лондон, где должен был жениться на Луизе Джонсон. Джон Куинси начал ухаживать за Луизой осенью 1795 года, когда его послали в Лондон для участия в обмене ратификационными грамотами по «договору Джея». Все говорило за то, что Луиза станет превосходной женой. Томми изучал французский язык и наслаждался своим европейским опытом, работая в качестве секретаря Джона. Клиентура Чарли в Нью-Йорке умножалась.

Но сегодня в полдень Абигейл станет женой президента Союза Американских Штатов. Скоро ей предложат занять место Марты Вашингтон, стать «первой в Риме».

Филадельфийское общество и члены правительства настаивали, чтобы президент Адамс поселился в президентском особняке. Выехав 9 марта из этого дома, Вашингтон оставил старую мебель, достаточную для «холостяцкого зала» — пары комнат, служивших Джону офисом и спальней. В интервале между отъездом Вашингтона и приездом Джона 21 марта дом оказался на попечении прислуги. Джон писал не без душевной боли:

«Вчера я впервые ночевал в нашем новом доме. Что за зрелище! Нет кресла, в котором можно было бы сидеть. Кровать и постельное белье в жалком состоянии. Дом был притоном неслыханных скандальных пьянок и разврата слуг».

У Абигейл тоже были свои неприятности. Вторично приходил сборщик налогов, пытаясь получить от нее двести одиннадцать долларов.

— Я не могу заплатить, — сказала она, — выплачу в течение месяца.

— Если вы не можете, миссис президент, то кто может?

Абигейл поднялась, подошла к письменному столу Джона. На нем лежала банкнота в один доллар — вся ее наличность.

Она заняла четыреста долларов у друга, генерала Линкольна, дав ему расписку. Работавший на старой ферме Адамсов мистер Френч требовал, чтобы Абигейл купила ему подстилку для вола. Буррелл отказывался засеять недавно приобретенную Адамсами ферму Тейер, если она не даст ему пару волов и телегу… Абигейл спрашивала себя, неужели у Джона такие же трудности с обеспечением ведомств? Он писал: «Мои расходы так велики, что моя первая зарплата за квартал не покроет и половины».

Их планы приобрели особое значение, когда президент Адамс заявил, что вновь избранный Конгресс должен собраться в мае, чтобы «обсудить и определить меры, которые, по мнению членов Конгресса, отвечают безопасности и благосостоянию Соединенных Штатов». Причина объявления президентом чрезвычайного положения вызывалась реальной угрозой войны с Францией, которая отказалась принять американского посланника Чарлза Котсуорта Пинкни, оскорбила его и грозила арестовать, а также захватывала американские суда в Вест-Индии. Джон считал, что Конгресс обязан разделить с ним ответственность в решении деликатного вопроса. Таким образом, отпала возможность его возвращения на ферму летом; была опасность, что он задержится в Филадельфии на весь год.