Виктор Поротников - Фемистокл Страница 22

- Белый.

- Ну и зря! - набросился на Эвенета Адимант. - Бессмысленное это дело - заниматься спасением фессалийцев от полчищ персидского царя!

- Конечно, проще заранее объявить всех фессалийцев предателями, а общеэллинское войско собрать на Истме для защиты Коринфа, - язвительно бросил Фемистокл. И уже спокойным голосом добавил, обращаясь к Эвенету: - Ты поступил правильно, друг мой. Врага нужно встречать как можно дальше от Срединной Эллады, где находятся самые почитаемые святилища. Я думаю, и спартанские власти в конце концов поймут твою правоту.

- А я так не думаю. - Эвенет грустно вздохнул.

На пиршестве, организованном местными властями по случаю вступления фессалийцев в Коринфскую лигу, Фемистокл опять оказался за одним столом с Эвенетом и Адимантом.

Дабы порадовать высоких гостей и произвести впечатление на фессалийских послов, устроители пира пригласили в праздничный зал Эллениона помимо музыкантов и танцовщиц ещё и самых красивых гетер[83].

Коринф издревле славился своими диктерионами, школами гетер, храмовыми блудницами и портовыми проститутками. Тому способствовал культ Афродиты Пандемос, распространённый здесь с древнейших времён, ещё до прихода дорийцев. В местечке Кранеон, в городе коринфян, стоял самый знаменитый храм Афродиты во всей Элладе. В этом святилище не просто поклонялись богине плотской любви, здесь из юных дев воспитывали утончённых и образованных гетер. При храме постоянно проживало больше тысячи красивых молодых рабынь, которые за небольшую плату отдавались всем желающим. Эти рабыни считались жрицами Афродиты и таким образом осуществляли своё служение вечно прекрасной богине.

Гетеры появились в зале, украшенном гирляндами из цветов, под звуки авлосов[84]. Впереди шли два юных музыканта, выводивших трели Дионисова гимна. За ними парами входили гетеры.

Пирующие встретили этот парад красоты бурными и восхищёнными возгласами: где-то раздались рукоплескания, где-то зазвучали слова изысканных приветствий.

Большинство гетер были в тончайших одеждах светлых тонов, сквозь которые проступали соблазнительные очертания совершенных по красоте фигур. Длинные хитоны, помимо своей прозрачности, имели ещё длинные разрезы на бёдрах. У иных красавиц эти разрезы были до самой талии. Многие из гетер развязали тесёмки хитона на одном плече: полуобнажённость плеч и груди подсказывала пирующим мужчинам об их доступности для интимных ласк.

Гетеры держали в руках венки из цветов. Каждая приглядывалась к возлежавшим за столами гостям, выбирая того, с кем ей было бы приятно провести вечер, а может, и ночь, если остроумие и щедрость её избранника проявятся с полным блеском. Скучных и скупых женщины, как правило, избегали.

Одна из гетер, высокая и статная, с изысканной, пышной причёской, сразу направилась к устроителям застолья и спросила у них, за каким столом возлежит афинянин Фемистокл. Ей указали стол. Подойдя к нему, гетера без всякого смущения окинула взглядом троих мужчин. Один из них выделялся богатой одеждой и тщательно завитой шевелюрой. Это был Адимант.

- Привет тебе, Адимант! - сказала гетера коринфянину, которого хорошо знала. - Я ищу Фемистокла.

- Это я. - Фемистокл вежливо придвинул гетере стул со спинкой.

- Меня зовут Гермонасса, - представилась женщина и возложила венок из белых роз на голову Фемистокла.

- Красивое имя.

Фемистокл представил Гермонассе Эвенета.

- Так это ты и есть Эвенет, сын Карена! - с долей изумлённого восхищения воскликнула гетера. - Я наслышана о тебе! Вернее, о твоей храбрости на поле битвы. Жаль, у меня нет ещё одного венка…

Красавица помедлила, думая, затем грациозно поднялась со стула и мягко поцеловала спартанца в губы.

- Это тебе вместо венка, - улыбнулась она, вновь усаживаясь.

Эвенет зарделся от удовольствия.

- Гермонасса, а меня ты не хочешь порадовать поцелуем? - спросил Адимант, протянув гетере чашу с вином.

- Тебя? - Женщина брезгливо повела красивыми длинными бровями. - С какой стати? Ты же мошенник и трус!

Она взяла чашу из руки Адиманта и поставила её на стол, не сделав ни глотка.

- Фи! Какая ты сегодня вульгарная! - поморщился Адимант.

- Я удивляюсь, как это коринфяне выдвинули тебя в стратеги! - продолжила Гермонасса с возмущением в голосе. - Подозреваю, что здесь не обошлось без подкупа. В результате - завитый, напудренный шакал восседает в обществе двух львов. Смешно и грустно!

На красиво очерченных алых устах гетеры появилась грустная улыбка.

- Пощади его, прекрасная Гермонасса, - вмешался Фемистокл. - Заседая в синедрионе, он дал немало полезных советов. В конце концов, Адимант делает вместе с нами общее дело.

- Адимант может с лёгкостью предать любое общее дело, - жёстко промолвила Гермонасса. - Мне ли не знать этого пройдоху!

На лице Адиманта появились красные пятна от еле сдерживаемого гнева. Если бы не Фемистокл, сумевший-таки перевести застольную беседу в иное русло, то этот гнев неминуемо излился бы на смелую гетеру потоком бранных слов.

Гермонасса оказалась необычайно остроумной собеседницей. При этом она была настроена непримиримо против персов, что было сразу же подмечено Фемистоклом. Он осведомился о причине такой непримиримости. Оказалось, что семья Гермонассы была родом из города Клазомены, жестоко пострадавшего в пору Ионийского[85] восстания. Девушке, её родителям и брату пришлось искать пристанище в Коринфе, спасаясь от мести варваров, принудивших Ионию к покорности после долгой и упорной войны.

Со временем отец и брат Гермонассы получили коринфское гражданство за храбрость, проявленную на войне. Стала гражданкой и Гермонасса. Однако красавица-гетера жила мечтой когда-нибудь вернуться на свою прежнюю родину. Она прекрасно понимала, что это возможно только в случае победы эллинов над персидским царём.

В основном об этом и шёл разговор за столом. Вернее, Гермонасса всякий раз возвращалась к этой теме вопреки всем попыткам Адиманта поговорить о живописи, музыке и поэзии. Видя, что ему не удастся уговорить упрямую гетеру сыграть на кифаре[86] или продекламировать что-нибудь из мелической лирики, Адимант в порыве раздражения сказал:

- Твоя кипучая ненависть к персидскому царю, Гермонасса, не умаляет его могущества и не прибавляет мощи Коринфскому союзу. К чему эти разговоры об отвоевании ионии у персов, если у эллинов даже для собственной защиты не хватает сил!

- Не сил у вас не хватает, а единства и храбрости! - резко промолвила женщина, смерив Адиманта презрительным взглядом. - Мне известно, что Скопады пожаловали сюда, дабы убедить вождей Коринфского союза оказать им военную помощь против варваров. Но похоже, что просьбы фессалийцев ушли как вода в песок!

- Ты не права, - мягко возразил Эвенет. - Синедрион тайным голосованием постановил послать войско к Олимпийскому проходу.

- Проголосовать за войну ещё не значит вступить в сражение, - усмехнулась Гермонасса, повернувшись к Эвенету, которых! даже смутился под прямым взглядом её больших, красивых глаз.

- Верно подмечено, - кивнул Адимант, язвительно добавив: - Хоть ты, Эвенет, и проголосовал за оказание помощи фессалийцам, но спартанские власти всё равно сделают по-своему. Ваше войско не пойдёт в Фессалию.

- Это так? - спросила Гермонасса, не спуская со спартанца глаз.

Эвенет промолчал.

- Вот видишь, Фемистокл, - с горечью произнесла Гермонасса, - с какими людьми ты имеешь дело. Спартанцы пекутся о Лакедемоне, а коринфяне - о Коринфе… До прочих эллинов им нет дела!

Гермонасса взяла Фемистокла за руку и решительно потянула за собой:

- Идём отсюда! Тебе не место среди негодяев и трусов.

Поведение гетеры и её слова произвели на Фемистокла сильнейшее впечатление, поэтому он не стал противиться и покинул пиршество. К тому же ему показалось, что Гермонасса знает что-то очень важное и хочет этим с ним поделиться.

Он не ошибся.

Гермонасса повела Фемистокла к себе домой, а по пути выложила все, что узнала от государственных мужей Коринфа, развлекая их на ночных пирушках, относительно планов ведения войны с варварами. Оказывается, правители Спарты и Коринфа договорились с дельфийскими жрецами, а также с прорицателями в Олимпии. Те с момента явной угрозы персидского вторжения должны выдавать феорам[87] из государств Срединной Эллады только такие оракулы, из коих явствует: надо покинуть своё отечество и искать спасения в бегстве.

- Высшая знать Коринфа и их друзья в Лакедемоне имеют тайное намерение попытаться задержать варваров на Истмийском перешейке, перегородив его стеной от моря до моря, - сказала Гермонасса уже у себя дома, не находя места от переполняющего её негодования. - Персы ещё не вступили на землю Эллады, а власти Лакедемона и Коринфа уже согласились с гибелью Афин и прочих городов к северу от Истма. С этим нельзя мириться.