Джеймс Купер - Лионель Линкольн, или Осада Бостона Страница 22

— Таковъ приказъ графа Перси. Онъ мнѣ сообщилъ, что противъ насъ поднялась вся страна.

— Да, но вѣдь эти чудаки проспали ночь въ хорошихъ постеляхъ, и всѣ успѣли плотно позавтракать сегьдня утромъ. Имъ хорошо говорить. A каково намъ? Да, наконецъ, это просто неприлично такъ поспѣшно отступать. Получается такой видъ, будто двухтысячный отрядъ его величества спасается бѣгствомъ отъ скопища буйныхъ мужиковъ! Нѣтъ, такъ нельзя. Графъ Перси — человѣкъ такого знаменитаго рода, носитель такого громкаго имени, что ему просто невозможно допустить такое безчестіе для войскъ, которыми онъ командуетъ.

Однако, извѣстіе, сообщенное маіоромъ Линкольномъ, оправдалось на дѣлѣ. Солдатамъ едва дали время подкрѣпиться пищей и снова повели ихъ въ Бостонъ. Покуда они сидѣли на отдыхѣ, американцы держались въ почтителвномъ отдаленіи, опасаясь разставленныхъ полевыхъ орудій, но какъ только колонна построилась и пошла, атака возобновилась съ новой силой. На бѣду солдаты по дорогѣ сожгли и ограбили нѣсколько фермъ. Это еще больше раздражило милиціонеровъ, и они принялись опять яростно тѣснить оба фланга англичанъ.

— Велѣлъ бы намъ Перси построиться въ боевой порядокъ и ударить на нихъ, въ полчаса было бы все кончено! — говорилъ Польвартъ, съ трудомъ шагая во главѣ своей роты. — Мы бы или побѣдили, или всѣ бы полегли.

— Ну, да, побѣдили бы, а потомъ, къ ночи, американцы собрались бы еще въ большемъ числѣ, и тогда изъ насъ въ живыхъ не осталось бы ни одного человѣка, — возразилъ Ліонель. — Кстати, товарищъ, вотъ вамъ и случай показать свою распорядительность: съ этой горы какъ разъ на васъ спускается отрядъ американцевъ.

Польвартъ обернулся къ своимъ солдатамъ и крикнулъ имъ сильнымъ, мужественнымъ голосомъ:

— Впередъ, мои храбрецы! Разгоните этихъ собакъ, разсѣйте ихъ, какъ комаровъ или піявокъ! Угостите-ка ихъ хорошенько свинцомъ и желѣзомъ!

Достаточно было одного залпа, и американцы разбѣжались.

Эта партизанская война прожсходила безъ перерыва на протяженіи нѣсколькихъ миль. Солдаты не имѣли ни минуты покоя. Американцы тревожили и трепали ихъ всю дорогу.

Ліонель обратилъ вниманіе на одну существенную разницу между обѣими воюющими сторонами: тамъ, гдѣ мѣстность оказывалась удобной для правильной атакя, англійскіе солдаты ободрялись и смѣлѣе дѣлали натискъ на непріятеля, при чемъ американцы торопились убраться подальше. Наоборотъ, въ мѣстахъ холмистыхъ или пересѣченныхъ выигрывали американцы. Тогда англичанамъ оставалось только поскорѣе уходить, даже не подбирая раненыхъ, которые съ ужасомъ видѣли, что товарищи ихъ покидаютъ.

Послѣ одной изъ стычекъ лошадь Ліонеля едва не наступила на трупъ убитаго старика-американца, совершенно сѣдого, тощаго, съ впалыми щеками. Его руки еще сжимали въ судорогѣ заржавленный мушкетъ, такой же старый, какъ и онъ самъ.

— Чѣмъ можетъ кончиться подобная борьба, разъ борцы воодушевлены такой сильной ненавистью? — спросидъ Ліонель, замѣтивъ, что надъ трупомъ американца еще кто-то наклонился и разсматриваетъ его. — Много крови прольется, много будетъ жертвъ.

Ему не отвѣтили. Онъ поднялъ глаза и увидалъ флотскаго маіора, по милости котораго началась самая борьба. Тотъ былъ какъ будто самъ не свой, но потомъ опомнился, далъ шпоры коню и скрылся въ туманѣ, крича:

— Авангардъ, впередъ!

Маіоръ Ліонель тихо поѣхалъ слѣдомъ за нямъ и вдругъ, къ своему изумленію, увидалъ Польварта, сидящаго на обломкѣ скалы около дороги и равнодушно пропускающаго мимо себя отстурающее войско. Ліонель остановилъ лошадь и спросилъ Польварта, не раненъ ли онъ.

— Нѣтъ, маіоръ Линкольнъ, — отвѣчалъ капитанъ, — я только весь растаялъ. Да. Совершенно никуда не гожусь. Я сдѣлалъ сегодня все, что могъ, а больше я не въ силахъ. Скажите потомъ въ Англіи нашимъ друзьямъ, что я встрѣтилъ свою участь, какъ покорный солдатъ. Я таю, какъ комъ снѣга весной.

— Боже мой, Польвартъ! Вамъ дельзя здѣсь оставаться, васъ убьютъ американцы. Вы видите, они насъ окружили со всѣхъ сторонъ.

— Я готовлю рѣчь тому первому. янки, который ко мнѣ подойдетъ. Если это будетъ человѣкъ гуманный, онъ меня пожалѣетъ, а если дикарь, то избавитъ моихъ наслѣдниковъ отъ расходовъ на мои похороны.

Ліонель хотѣлъ продолжать свои уговоры, но въ это время вновь произошла стычка, и англичане побѣжали отъ американцевъ. Онъ поспѣшилъ къ солдатамъ, собралъ ихъ, сказалъ имъ рѣчь и далъ стычкѣ совершенно другой оборотъ. Американцы отступили, но при этомъ отстрѣливались, и случилось какъ-то такъ, что Ліонель очутился одинъ въ опасномъ сосѣдствѣ небольшого лѣсочка. Оттуда онъ услыхалъ команду:

— Пли въ этого офицера!

Онъ нагнудъ годову къ лукѣ сѣдла, чтобы укрыться отъ будущихъ пуль, но въ это время среди американцевъ послышался голосъ, заставившій его вздрогнуть:

— Не убивайте. его! Ради того Бога, Которому вы покланяетесь, не убивайте!

Весь охваченный какимъ-то неопредѣленнымъ ощущеніемъ, Ліонель поднялъ голову и увидалъ старика Ральфа, который бѣжалъ вдодь лѣсной опушки, опуская ружья американцевъ и крича нечеловѣческимъ голосомъ. Въ тотъ же моментъ изъ лѣса выбѣжалъ какой-то юноша и схватилъ лошадь Ліонеля за узду, такъ что тотъ уже думалъ, что его берутъ въ плѣнъ.

— Кровавый день сегодня, маіоръ Линкольнъ, — сказалъ юноша, — и Богь этого дня не забудетъ. Если вы съѣдете съ этого холма по прямому направленію, то вы ничѣмъ не рискуете, потому что въ васъ не станутъ стрѣлять, изъ опасенія ранить Джоба.

Ліонель галопомъ пустилъ своего коня и быстро оставилъ за собою холмъ съ американцами. Выѣхавъ на болѣе безопасное мѣсто, онъ увидалъ Питкэрна, который сходилъ съ лошади, чтобы не выставлять себя мишенью для американскихъ мушкетовъ. Ліонелю было жаль разставаться со своимъ конемъ, но и онъ счелъ за лучшее тоже спѣшиться и предоставить коня на волю судьбы. Послѣ того онъ присоединился къ другой группѣ сражающихся и одушевлялъ ихъ для новыхъ усилій во время остальной дороги.

Когда солдаты увидали впереди колокольни Бостона, бой загорѣлся сильнѣе. Близость города подбодрила измученныхъ воиновъ, и они успѣшно отражали всѣ дальнѣйшія атаки, но и американцы продолжали насѣдать, чувствуя, что имъ для мести остается уже немного времени, потому что врагъ отъ нихъ ускользаетъ. Дрались старики, юноши, почти мальчики, дрались раненые, дрались даже служители Божьяго алтаря, чтобы напослѣдокъ нанести еще нѣсколько ударовъ ненавистному врагу.

Солнце уже готовилось къ закату. Положеніе англійскаго отряда было почти безнадежное, когда Перси отказался отъ своего плана возвратиться къ Неку, черезъ который онъ такъ гордо переправлялся утромъ, выступая изъ Бостона, и сдѣлалъ послѣднее усиліе для того, чтобы вывести остатки войскъ на Чарльстоунскій полуостровъ. Всѣ высоты и крутизны холмовъ были покрыты вооруженными американцами, у которыхъ сердца бились отъ радости и надежды, что съ наступленіемъ темноты англійскій отрядъ будетъ совершенно уничтоженъ. Но этого не случилось. Дисциплина сдѣлала все-таки свое дѣло и спасла остатки двухъ соединенныхъ колоннъ: они вступили на перешеекъ какъ разъ одновременно съ наступленіемъ темноты.

Ліонель прислонился къ забору и смотрѣлъ, какъ мимо него проходили медленнымъ, тяжелымъ, усталымъ шагомъ люди, незадолго передъ тѣмъ думавшіе, что они наведутъ страхъ на всю колонію, а теперь едва передвигавшіе свои ноги, поднимаясь на холмъ Бенкеръ-Гилль. Офицеры шли съ опущенными отъ стыда глазами, а солдаты невольно, по недавней привычкѣ, оглядывались съ опаской назадъ, не гонятся ли за ними враги, которыхъ они еще давеча такъ надменно презирали.

Взводъ за взводомъ проходилъ мимо Ліонеля, и люди въ нихъ казались одинаково утомленными. Наконецъ, Ліонель увидалъ какого-то всадяяка, ѣхавшаго среди пѣхотныхъ рядовъ. Приглядѣвшись, онъ узналъ Польварта и подъ нимъ своего коня, котораго самъ же бросилъ на произволъ судьбы. Капитанъ ѣхалъ спокойный и довольный. Его одежда была вся въ клочкахъ, чепракъ подъ сѣдломъ изорванъ полосами, а на бокахъ благороднаго скакуна запеклась кровь. Видно было, что на всадника американцы обратили усиленное вниманіе, и что онъ отъ нихъ очень старательно удиралъ.

Капитанъ разсказалъ Ліонелю свои приключенія. Онъ почувствовалъ вновь желаніе присоедтниться къ товарищамъ и вдругъ увидалъ маіорскую лошадь, которая бѣжала по полю одна. Онъ признался, что для ея поимки ему пришлось пожертвовать своими часами. Взобравшись на лошадь, онъ уже не слушалъ никакихъ уговоровъ, никакихъ указаній на опасность быть одному верхомъ среди пѣшихъ и рѣшилъ ни за что не разставатъся съ сѣдломъ и лошадью, благодаря которымъ онъ какъ бы вознаграждался за всѣ бѣдствія, постигшія его на службѣ королю и отечеству въ достапамятной битвѣ при Лексингтонѣ.

Глава XI

Флюелленъ: Можно ли спросить, ваше величество, много ли убилъ онъ народа?