Владимир Москалев - Гугеноты Страница 23

— И я думаю так же, — хмуро ответил Лесдигьер.

— Да здравствует герцог де Гиз! — воскликнул сапожник, сияя счастливой улыбкой.

— Ну вот, теперь я в курсе дел, — сохраняя выдержку, сказал Лесдигьер. — Возьми эту монету, приятель, она послужит тебе наградой за твой рассказ.

— О, да я еще не обо всем сказал вам, ваша милость, — обрадовался сапожник, поймав монету на лету.

— Что же ты забыл?

— Что наш купеческий прево[42] господин Жанторо предложил его светлости от имени города двадцатитысячный отряд! Вы представляете? Такого никогда не было даже у короля! С таким войском ему не страшен и сам дьявол с его преисподней.

И сапожник осенил себя крестом.

— Это верно, — невесело пробормотал Лесдигьер. — И что же, герцог согласился, надо думать?

— Не знаю точно, ваша милость, но полагаю, что так. А еще святые отцы из аббатств целестинцев, Святой Женевьевы и Сен-Мартен вкупе с прево предложили герцогу два миллиона ливров для борьбы с гугенотами.

— Два миллиона ливров? Ого, целое богатство!

— Еще бы! Теперь у монсеньора хватит сил и средств, чтобы искоренить еретическую заразу по всей стране…

У Лесдигьера зачесались руки от желания выхватить плетку и оттянуть ею этого рьяного католика вдоль спины, чтобы надолго запомнил день встречи с настоящим протестантом.

Сапожник между тем продолжал, не замечая, как у всадника от злобы заскрипели зубы:

— Теперь-то уж можно не таиться и в открытую убивать гугенотов; говорят, что настоящая война скоро начнется.

Лесдигьер не стал дальше слушать горожанина и вонзил шпоры в бока лошади, направив ее в сторону Лувра, а сапожник так и остался стоять с раскрытым ртом, не понимая, почему сиятельный вельможа, к разряду которых он причислил Лесдигьера, не положил в его ладонь еще одну монету.

Глава 4

В Лувре

Все было так, как поведал Лесдигьеру горожанин. Гиза действительно встречали со всеми почестями, оказываемыми в торжественных случаях знатнейшим людям королевства, и после резни в Васси, о которой трубили уже на всех улицах, он выглядел в глазах народа подлинным героем, настоящим Аяксом Теламонидом[43]. И когда Лесдигьер шел по галереям Лувра в поисках Монморанси, он видел, что повсюду — у стен, у колонн, у перил — придворные передавали друг другу весть о победе Гиза над армией протестантов.

Он нашел маршала в приемной короля. Монморанси стоял в нескольких шагах от королевских апартаментов между бронзовыми статуями Зевса и Геры и был занят беседой с адмиралом Колиньи, одним из вождей гугенотской партии.

— Черт возьми, да это же Лесдигьер! — вскричал маршал, увидев своего оруженосца. — Рад видеть вас живым, шевалье! — продолжал он, обнимая юношу за плечи. — Но каким образом? Ничего не понимаю. Гиз уверил меня, что, опознав в вас человека, служащего дому Монморанси, он не пожелал причинять вам зла. А когда вы ускакали прочь с места сражения, герцог выслал вслед четырех всадников, приказав привезти вас обратно с тем, чтобы вернуть мне. Но я подозреваю, что, скорее всего, он приказал убить вас, дабы не оставлять в живых ненужного свидетеля. Я послал на ваши розыски своих людей; они сообщили, что видели множество следов от лошадиных копыт, потом обнаружили двух убитых солдат близ какого-то болота, но вас не нашли. Я подумал, что вы утонули в этом болоте. Мне было невыносимо тяжело мириться с потерей такого человека как вы, Лесдигьер, и, помнится, в дороге я наговорил Гизу кучу дерзостей.

— Значит, вы прибыли к месту побоища, когда Гиз перебил уже больше половины протестантов?

— Увы, — подтвердил маршал.

— Вы тоже там были? — спросил адмирал, подходя к молодому человеку. — Всё видели собственными глазами? Расскажите, как было дело.

Лесдигьер горько усмехнулся:

— Господин адмирал, разве вам не известно? Ведь об этом твердят на всех площадях Парижа и во всех уголках Лувра.

— Твердят… Да только молва кажется мне лживой, — ответил адмирал. — Не могли гугеноты первыми напасть на Гиза. Не в наших это правилах, да и эдикт мы свято соблюдаем.

— Вы совершенно правы, господин адмирал, все действительно не так. Там было только двести безоружных молящихся людей, а их — около полутысячи хорошо вооруженных, обученных убивать без всякой жалости солдат.

— Выходит, Гиз просто лжец! — нахмурился адмирал. — Мы слушаем вас, юноша.

И Лесдигьер, волнуясь, коротко изложил суть происшествия.

— А теперь, — спросил его маршал, — сможете ли вы под присягой поклясться в том, что говорите правду?

— Готов принести клятву перед лицом Единого Бога нашего и перед ликами погибших братьев-протестантов!

— Довольно! Я сейчас же отправлюсь к королеве и наместнику.

Но не сделал он и нескольких шагов, как увидел короля Карла IX, шедшего ему навстречу вместе со своим наставником Альбером де Гонди, флорентийцем. Мать последнего была воспитательницей детей вдовствующей королевы, а ее сын, которого она представила Екатерине Медичи, стал в одночасье и ее любовником, и обер-камергером, и наставником молодого короля.

— А, вот и маршал! — воскликнул Карл. — Идите сюда, господин Монморанси. Мы тут с мсье Альбером обсуждали новости в Васси, но нам хотелось бы узнать подробности из ваших уст.

— Сожалею, сир, — ответил маршал, шагая рядом с королем, — но я опоздал и прибыл уже к концу этой бойни.

— Вы сказали «бойни»? Но кто же кого избивал? Судя по торжественному въезду герцога де Гиза в Париж, не скажешь, что он послужил мишенью для избиения.

— Сир, я и шел сообщить о том, что все происходило именно так, как вы сказали.

— Вот это новость! Впрочем, я всегда догадывался, что наш блистательный Гиз способен на многое. Но чтобы обмануть весь двор, народ, всю Францию?! Герцог, вы понимаете, что говорите? Ведь этому нужны весомые доказательства!

— Сир, не соблаговолите ли вы пройти с нами в покои королевы-регентши? Там, в присутствии вашей матушки, короля Наваррского и маршала Сент-Андре мы и расскажем вам обо всем, что случилось в Васси.

— Антуана Наваррского и маршала Сент-Андре нет в Париже. Но вы сказали «мы». Кто это — «мы»?

— Я, адмирал Колиньи и еще один человек, кто был среди участников этого побоища.

— Хорошо. Итак, мы отправляемся к королеве-матери. Гонди, герцог Монморанси проводит меня.

— Сир, — остановился маршал, — поскольку мы идем не отвечать, а обличать, то, во избежание сплетен, было бы нелишним, если бы при этом присутствовал сам ответчик. В настоящий момент он в молельне. Они с герцогом Неверским возносят хвалы Господу в честь одержанной ими победы.

— Отлично. — Карл поманил к себе одного из дворян: — Крийон, ступайте за герцогом де Гизом и скажите, что королева-мать ждет его у себя по очень важному делу.

— Слушаюсь, Ваше Величество.

— Я вижу, маршал, там, у статуй богов, господина адмирала, — сказал король. — Не взять ли нам и его с собой? Ведь дело касается избиения членов его партии. К тому же моей матушке представится удобный случай показать свою лояльность по отношению к коалиции обиженных и угнетенных, к коим не без оснований причисляют себя все гугеноты нашего королевства.

— Сир, обратите внимание: рядом с адмиралом — тот самый дворянин, о котором я говорил.

— Как ваше имя, сударь? — спросил король, подходя ближе к юному гугеноту и с любопытством разглядывая его.

Лесдигьер назвал себя и поклонился.

— Вы протестант?

— Да, Ваше Величество.

— И вы видели все собственными глазами?

— Более того, я был одним из тех, кого нещадно избивали.

— Вот как, — протянул Карл. — Давно ли в Лувре?

— Я только что приехал, Ваше Величество.

— Значит, привезли нам самые свежие новости. Что ж, прекрасно! Господа, идемте к королеве, там мы и решим недоразумения, возникшие по поводу инцидента в Васси.

Они вошли вслед за юным королем в переднюю комнату Екатерины Медичи и поклонились королеве. Лесдигьер остался в коридоре и должен был дождаться приглашения.

Вопреки ожиданиям, королева была одна, без фрейлин. Сидя за столом, по правую руку от кресла под балдахином, она писала письмо испанскому королю.

— В чем дело, господа? — спросила Екатерина, поднимая голову, но не выпуская из руки пера. — Случилось что-то важное, сын мой?

— Случилось, матушка, — ответил Карл. — Говорите, господин Монморанси, вам слово.

В эту минуту доложили о приходе Франциска де Гиза.

— Вы звали, Ваше Величество? — спросил герцог.

— Я? — Екатерина Медичи искренне изумилась. — Кто вам сказал?

— Это я посылал за вами, — сказал Карл, — и вот по какому поводу. Совершенно ясно, что Монморанси не мог опровергнуть вашего, герцог, заявления о нападении на отряд армии гугенотов во главе с графом де Сансе. Против маршала восстал бы весь Париж, а вы знаете, матушка, и вы, господа, каковы наши парижане в гневе.