Мишель Моран - Последняя принцесса Индии Страница 24

– А вот где, оказывается, наша маленькая ганвар!

В дверном проеме стояли Кахини и ее уродливая подруга Раджаси. Каждый мускул в моем теле напрягся.

Ганвар, если вы не знаете, оскорбительное прозвище тех, кто родился в деревне. Это хуже, чем если тебя назовут глупой или наивной.

– Только посмотри на нее, Раджаси. Пялится, словно сова, на свое роскошное оружие.

Впоследствии я узнала, что в европейской культуре сова является символом мудрости, но если вы видели сову в жизни, то поймете, что в это трудно поверить. У птицы огромные глаза, словно она вечно всему изумляется, на что бы ни посмотрела. Я, конечно, сомневалась, что похожа на сову, но Кахини удалось задеть меня за живое.

– Ты здесь все утро собираешься торчать или все же присоединишься к нам с рани? – съязвила Кахини.

Я заспешила из спальни, причем так быстро, как только могла, но Раджаси, стоявшая в дверном проеме, подставила мне ногу, и я споткнулась. Если бы я не несла заплечный мешок, выданный мне Сундари, то смогла бы устоять на ногах, но вместо этого я упала на плиты внутреннего дворика, порвав чуридары, подаренные папой накануне моего отъезда из Барва-Сагара.

Мои глаза наполнились слезами. В моей душе заклокотала ярость, настолько огромная, что я даже удивилась, осознав, как сильно способна ненавидеть. Моти, стоявшая рядом, подняла мой заплечный мешок и протянула руку. Я приняла ее помощь и стряхнула грязь с ангаркхи.

Моти, повернувшись к Раджаси, произнесла:

– Тебе повезло, что рани этого не видела.

Впрочем, теперь на нас смотрели все.

– Какое рани дело, что случится с этой маленькой ганвар? Когда в следующем году придет очередь уходить на покой еще одной дургаваси, это будет она. Могу поспорить на мою лучшую курту. Ты со мной согласна, Кахини?

Та не обратила на ее слова ни малейшего внимания.

– Если Сита не хочет привлекать к себе всеобщего внимания, – сказала Моти, обращаясь к Кахини, – пусть сама за себя решает.

Моти взяла меня за руку и отвела к остальным.

– Ты ранена?

– Нет.

– Понятия не имею, почему они на тебя ополчились, но два года назад Кахини на майдане так сильно ранила одну из новеньких, что девушку пришлось вернуть в дом ее отца.

– Со мной такого не случится.

Моти услышала решимость в моем голосе.

– Будь осторожнее.

Когда мы добрались до майдана, я увидела столпившихся сбоку мужчин. Моти сказала, что мужчины с повязанными на лбах муретхами – стражи рани.

– Но ведь это мы – стражи рани? – удивилась я и тотчас же поняла, как глупо это прозвучало.

Я видела мужчин, стоявших в коридорах вне пределов дургаваса. Мужчины в такой же форме стояли на страже во внутреннем дворике, пока мы вместе с рани шли купаться.

В голосе Моти не слышалось и тени неприязни к «соперникам», когда она произнесла:

– Как только Его Высочество узнал, что рани носит в чреве его наследника, он приказал своим лучшим людям охранять ее покои. Вот тот – их капитан.

Она указала рукой на мужчину, одетого в чуридары свободного покроя и не запахивающуюся на груди белую безрукавку. Точно так же были одеты и другие стражи, поэтому внешне его нельзя было отличить от его людей. Но мне показалось, что для капитана он слишком молод.

– Арджун – один из самых опытных людей в армии Его Высочества, – сказала Моти. – Именно поэтому раджа поручил ему охранять рани.

Остальные женщины, собравшись на поле, рассекали воздух своими саблями. Рядом был возведен низкий помост. Моти сказала мне, что это для тренировок: двум выбранным дургаваси предстоит состязаться друг с другом до тех пор, пока одна не коснется тела другой пять раз. Проигравшая выбывает, и ее место займет следующая.

– Рани настаивает на том, чтобы мы сражались деревянным оружием, – рассказывала Моти. – Так что тебя здесь не ранят. У Кахи… у любой здесь не будет такой возможности.

Мы подошли поближе к помосту.

– Хорошая новость, – произнесла Кахини таким тоном, что мне сразу же стало понятно, что в этой новости ничего хорошего для меня не будет. – Сундари-джи хочет, чтобы ты первой взошла на помост.

Я посмотрела на капитаншу, ожидая подтверждения. Сундари протянула мне деревянную саблю. Я сразу же догадалась, что она рассчитывает на то, что я быстро проиграю и мне не придется вступать в бой с Кахини.

– Удачи, – прошептала Кахини, когда я проходила мимо нее.

– Хеера! – громко произнесла Сундари. – Прошу! Ступай за Ситой на помост.

Когда я взошла, то увидела весь майдан, простирающийся передо мной. Теперь еще больше солдат собралось поглядеть на то, как мы будем сражаться. Я заметила рани под навесом. Она разговаривала с мужчиной, которого Моти назвала Арджуном. Когда Хеера взошла вслед за мной на помост, рани и капитан повернули головы в нашу сторону.

Я понятия не имела, какой вид боя предпочитает Хеера, но для начала расскажу вам кое-что о бое на мечах. Что бы вы о нем ни слышали, скорее всего, это окажется неправдой. Существует множество глупых мифов, большинство из которых появилось благодаря книгам или театральным постановкам. Например, богиня Чанди убивает Караласура простым мечом[65]. Ткнув разок демона, она его тотчас же побеждает. А Эдгар сражается с Освальдом в «Короле Лире» деревянным мечом и убивает последнего, хотя в руках у Освальда – рапира. Но в жизни бой на мечах – это бесконечные движения, схватка и использование своего веса в качестве рычага воздействия.

За час я победила семерых из дургаваси, включая Раджаси и Джхалкари. Следующей на помост взобралась Мандар. Она была самой грузной женщиной в дурга-дале.

– Уже большая толпа собралась. На нас глазеют, – сказала Мандар.

Она пыталась отвлечь меня, но я не поддалась на ее уловку.

Вдруг она сделала выпад. Я отразила ее удар. Я не могла противопоставить вес своего тела ее массе. Мандар была куда тяжелее меня и лучше сложена. Все ее члены были округлой формы, а мускулы тверды как камень. Но я была легче и быстрее, что важнее массы тела. Под конец я вымотала Мандар.

И вот на помост взошла Кахини. Последняя. Я очень устала. Стекавший с меня пот каплями падал с моих взмокших волос. Уверена, в порванных чуридарах я представляла собой жалкое зрелище.

Как только Кахини взошла на помост, я сделала первый выпад. Она тотчас же грохнулась на доски помоста и ухватилась за лодыжку.

– Я подвернула ногу! – пронзительно крикнула Кахини. – Подвернула!

Верите ли вы в это или нет, но я серьезно сомневаюсь, что Кахини вообще было больно. Девушка оставалась лежать до тех пор, пока Сундари не подошла к ней и не помогла подняться на ноги. После этого, драматично постанывая, Кахини запрыгала вниз по лесенке. На нижней ступеньке ей на помощь поспешила Раджаси, и Кахини оперлась теперь на ее плечо, а не на плечо Сундари.

Капитанша настороженно смотрела на эту парочку.

– Кахини, какая жалость, что этот несчастный случай помешал тебе победить Ситу.

Кахини сердито насупилась, когда ее уводили прочь.

В любом случае я была рада не видеть в тот день Кахини. Уж слишком быстро она превратилась в моего врага.

После того, как я продемонстрировала на майдане свои умения в поединке на мечах, дургаваси разделились на две группы: одни, увидев мои способности, почувствовали угрозу, другие были поражены и даже восхищены. Я же была благодарна отцу и Шиваджи за то, что они научили меня этому боевому искусству. Признаться, меня не удивило, что Кахини и Раджаси теперь не хотели иметь со мной никакого дела, но однажды, когда мы принимали купель и я протянула руку за полотенцем, передо мной неожиданно возникла фигура Мандар.

– Извини, – произнесла я.

Мандар не двинулась с места.

– Не могла бы ты, пожалуйста…

– Отойди в сторону, Мандар, – вздохнув, приказала рани.

И я наконец взяла в руки полотенце. Во мне росло ощущение, будто бы все, к чему я стремилась на протяжении всех прошедших лет, стало не столько благословением, сколько проклятием. Какой смысл в моих самозабвенных стараниях, если все усилия принесли мне лишь одиночество и неприязнь окружающих?

Я ушла из купальни раньше, пока другие женщины еще переодевались, и, усевшись во внутреннем дворике перед фонтаном, стала наблюдать за тем, как павлины перелетают с дерева на дерево. Рани платила дургаваси по неделям. Через два дня я смогу купить себе новую ангаркху… Или я найду шелк подешевле и что-то из него сошью. Все, что останется, я отошлю Анудже.

Я вспоминала сестру, про себя составляя письмо, которое собиралась перенести на бумагу этим вечером, когда краем глаза уловила какое-то движение в углу внутреннего двора. Мужчина сидел на скамье с противоположной стороны фонтана и листал страницы красной книжечки небольшого формата. Когда я повернула к нему лицо, он тоже меня заметил.

– А-а-а… новенькая, о которой только и разговоров, – произнес он.