Виктор Алексеев - Соперник Византии Страница 24

- Да будет светить твой солнечный лик, да будет мирным царство твое, да останется твоя праздность на земле Хазарии.

Иосиф встал, еще раз поклонился и, не поворачиваясь, спиной назад вышел из приемных покоев кагана. Ему тут же хотелось сплюнуть и растереть плевок сапогом, но он сдержался, проходя мимо стражи, и плюнул только когда вышел за ворота.

Иосиф презирал этих разжиревших червей, бездумных и безвольных паразитов, окружавших трон кагана, да и само это чучело вызывало в нем только чувство отвращения. Ведь Тора и иудейские пророки считают, что трудолюбие, бережливость и умножение нажитого - то, что радует Бога, - и стало основой еврейства, позволяло им выжить в любой стране и при любой форме власти. И он полностью отрицал тюрско-хазарские нравы и обычаи, считал их пережитками дикого кочевого племени и был уверен, что только деятельный государь имеет право на власть и всенародное почитание. И предполагал, что уже скоро царь иудеев и каган станут одним лицом.

Зима нынче была мягкая. Для человека, исколесившего почти полмира и привыкшего к перепадам температур, путешествие в вятские края оказалось несложным. Асмуд в основном ехал верхом, несмотря на свой преклонный возраст. Только в безлюдных местах, где посольство останавливалось на небольшой отдых и еду, воевода спешивался, плотно обедал, как и все, - вареным или жареным мясом и уходил отдыхать в крытые сани, оборудованные своеобразной печкой. Горячие угли складывались в медные сосуды, ставились на поддон в санки, и таким образом можно было отдохнуть час-другой в тепле, даже скинув тяжелую шубу. В такие минуты он приглашал к себе Вятко, и они вели разговор об обычаях, нравах этого народа. Много было общего: и язык, и религия, семейные права и обязанности, как у всех народов, заселивших северные края, где смешанных, а где отличимых от финно-угрских племен. А название реки Ока, куда следовал Асмуд, уж очень напоминало словянское слово «околом». У Плескова также есть речка Ока, приток Ловати. Одним словом, многое, что узнал Асмуд о вятичах, роднило их с русами. На выпаренных берестовых листах он рисовал маршрут, по которому двигался к Оке, и названия населенных пунктов, которые встречал по пути и где порой закупали продукты. Но вот на взгорье, которое они хотели обойти кружным путем по речке Вашаны, увидели сгоревшие сооружения: разрушенные полуземляные хижины, разгромленное капище, сваленный и обгоревший идол Велеса, в общем, полный разор. А спустя какое-то время встретили небольшое количество людей. Они передвигались пешими, несли и везли на себе кое-какой скарб. В основном это были пожилые женщины и очень малые дети. Вятко тут же поскакал к ним, спрашивая, куда они бредут? Те отвечали - к селу, что спрятано в лесу. Кажется, оно осталось после набега хазар.

- И тут хазары, в такой глуши? - удивился Асмуд.

- Нет ничего удивительного, боярин, - ответил Вятко, -здесь много разбойных отрядов тюрок-хазар, называемых бандой [69] , которые живут разбоем и никому не подчиняются. - Он сам попал в такой отряд-банду, который впоследствии стал служить хазарскому царю. - Теперь надо быть осторожнее, пока не дойдем до крупного поселения, на которые хазары не решаются нападать.

До Оки оставалось чуть больше трех поприщ.

И вот они увидели городище с глубоким рвом, на возвышенности обнесенное высоким деревянным забором со смотровыми башенками, откуда, видимо, хорошо просматривалось прилегающее пространство. В башенке находился человек, и Вятко, насадив на копье убрус [70] , замахал ему. Вскоре на бугре надо рвом появился человек в шубе, перепоясанной ремнем, на котором висел топор, ручка которого чуть не касалась земли. Он жестом показал Вятко, куда следовать, и сам по бугру пошел к проходу. Это городище было неприступно для небольших отрядов, но, конечно, не для крупных войск.

Как только Асмуд раскрыл свои дары, старейшина с длинной седой бородой и посохом в руке, набалдашник которого напоминал голову бога Велеса, что говорило и о его духовном руководстве, с двумя очень высокими и, видимо, очень сильными юношами переглянулись, а старец спросил:

- Что пришли торговать?

- Ничего, - ответил Асмуд, - это дары вам от нашего Великого князя Святослава.

Молодежь потянулась посмотреть ближе, но тут же получила посохом по рукам.

- Здесь по этой земле пройдет большое войско до Оки, а там сядут на лодии и уплывут к Волге, - пояснил Асмуд.

- Большое войско? - переспросил старейшина. - Значит, будет разор, грабеж, насилие.

- Нет, нет, - запротестовал Асмуд, - потому я и прибыл сюда, чтобы получить добровольное согласие с условием, что войско ничего не тронет, если сами чего не захотите обменять или продавать, особенно продукты. А тому порукой вот рукавицы князя, - Асмуд подал старейшине две большие рукавицы, с тыльной стороны которых бисером был вышит пардус  , а на ладонях семейный герб - падающий в атаке сокол [71] . - Это знамено, - пояснил Асмуд, - и никто из воев не посмеет переступить чур, который будет отмечен этим знаменом, без решения князя [72] .

- Ну что ж, тогда добро, - решил старейшина и пригласил гостей отведать что бог послал.

Возвращались сразу через два дня. Асмуд успел разведать подход к Оке и был очень доволен не только согласием старейшины принять войско Святослава, но и местом, где должна, по его расчетам, остановиться многотысячная дружина князя. Берег был пологим, и хотя река закована льдом, можно было рассчитывать, что лодии, на которых войско пойдет дальше, успешно поплывут, хотя река неширокая, но, по рассказам местного люда, глубокая. Недалеко и лес, который будет необходим мастеровым-ушкуйникам. Уже к вечеру, лишь только посольство расположилось на поляне для еды и закипели котлы с водой, послышались вначале далекие, но все приближающиеся, тревожившие душу звуки.

- Волки! Волки! - растерянно повторяли дружинники, готовя луки и стрелы, но тут же разнесся грозный крик Вятко:

- Это хазары! Хазары! За щиты!

И действительно, из леса неслась туча стрел, поразившая несколько человек и вылезавшего из саней Асмуда. Сани стояли недалеко от костра, и Вятко, прикрываясь щитом, пополз к ним, туда, где свалился раненый Асмуд. С противоположной стороны к саням пробирался полусогнувшийся хазарин, видимо, за наживой, Вятко его видел, а тот нет. И как только хазарин скрылся за дверьми и пологом саней, юркнув вовнутрь, Вятко лег у самых полозьев. Поток стрел продолжался в сторону щитов укрывшейся дружины, а у самых саней вдруг прекратился. И как только хазарин выпрыгнул на снег с мешком Асмуда, сабля Вятко угодила ему ниже пояса и по ногам, а потом ткнулась в спину.

Асмуд лежал, захлебываясь кровью, которая залила всю шубу, одни глаза выразительно смотрели на Вятко, державшего в руках мешок. Черная стрела торчала в шее Асмуда. Он руками показал Вятко, что мешок надо прижать к груди, потом схватил стрелу и выдернул из глотки. Через несколько минут он скончался. Ярость Вятко была настолько велика, что, бросив мешок подошедшему вою, он диким криком поднял всю дружину, и они стали прочищать лес. То тут, то там вой слышали его голос:

- Отрубай хвосты!

Когда вернулись из леса, Вятко подошел к хазарину, которого проткнул саблей, повернул и увидел лицо - белобрысый, тонкий нос и большие белые ресницы - такое лицо не забывается. Это был тот человек, которого он видел в Киеве, в гарнизоне в гостях у Аарона, по прозвищу Черная стрела.

Спустя четыре недели почти безостановочного пути посольство прибыло в Киев, привезя с собой двух тяжелораненых воев и мертвое тело Асмуда. Печаль Святослава была безмерной. Никто не видел его плачущим. Но Ольга по распухшим

красным глазам и по часто бегающей в кладовые ключнице знала - сын глубоко переживает потерю своего учителя, а горе заливает вином. Она даже ревниво подумала, что скорбь его нынче больше, чем по отцу. На столе у Святослава лежали берестяные записи о разбое хазар, о договоре с вятичами и карта последнего похода Асмуда с отметкой городища и берега у Оки, где, по его мнению, должно было бы расположиться войско Святослава. Если бы эти записи попали в Хазарию, то война приобрела бы совсем иной оборот, потому сотник Вятко, привезший записи и тело Асмуда в сохранности, по милости князя был жалован в бояре, а в походе получил под свою руку пятьсот воев, но главное - прозвище Волчий хвост [73] .

3. На Волге

В поле еще лежал снег, в лесах даже глубокий. Но с крыш стучала капель. Лед на реке стал трескаться и крошиться, а лодии спешно смолились и сталкивались с берега в воду. А спустя несколько дней целая флотилия из двухсот ключей, так называлось судно с тридцатью воями, уже двинулась вверх по Днепру с выходом на Десну вместо предполагаемого похода на Дон, к Саркелу. Уходило все войско, кроме дружины Свенельда. Она оставалась в Киеве на тот случай, если хазары или печенеги, узнав об отсутствии Святослава с войском, попытаются напасть на Киев. Почему Святослав не послушался опытного Свенельда, ведь поход на юг, в донские степи, сразу прикрывал столицу? Тому отчасти виною и Асмуд, который сразу как бы уловил мысль Святослава, это бывало и раньше. С этим решением согласилась и Ольга. Ведь дружина Свенельда уже оправдала свое боевое качество и остановила хазар, хотя Свенельд не привык сидеть на одном месте и считал себя как бы обойденным. Но он молча согласился. А узнав об истинном плане Святослава и решении печенегов участвовать в набеге на Итиль, даже принес клетку с двадцатью тренированными почтовыми голубями, которые должны быть отправлены, как только Итиль будет захвачен, с одним словом: «взят». Эта небольшая хитрость позволила бы ему участвовать в разгроме Саркела, на который он давно точил зуб и который бы оправдал его первоначальный план.