Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах. Страница 24

В конце концов, тамплиеры не принадлежали к паломникам-крестоносцам, через полгода или год возвращавшихся на родину. Они присягали не земным государям на время войны, а Господу небесному на срок всей жизни. Они остались на Святой Земле, дабы сражаться за свою веру – как и их противники. Многие тамплиеры сложили головы на полях сражений, и последними словами, донесшимися до их слуха, был боевой клич врага: «Аллах акбар!» – «Бог велик!».

Часть 2. Война на святой земле.

о прибытии в Святую Землю новоиспеченных рыцарей-тамплиеров чаще всего направляли в Иерусалим, где места для людей и лошадей в помещении мечети аль-Акса на Храмовой Горе было более чем достаточно. Вполне естественно, что тамплиеры приобретали дома и конюшни и в прочих христианских городах, чтобы основать заставы на обоих концах маршрута паломников, защите которых они и посвятили свои жизни. Главные пути протянулись на многие и многие версты от побережья в Иерусалим, далее к реке Иордан и городам Назарет и Вифлеем, в окружении коварной природы и враждебных племен, но король Иерусалимский отводил охране дорог отнюдь не первостепенную роль – эта служба никак не отвечала острой потребности монарха в воинских отрядах, способных воевать в поле.

После помазания на трон короля Иерусалимского Балдуин II передал свое графство Эдесское двоюродному брату и преданному вассалу Жослену де Куртенэ. Став королем, Балдуин полагал, что христианские государи Эдессы, Антиохии и Триполи во имя общей христианской веры охотно объединятся для совместной борьбы с мусульманскими набегами. И каково же было его разочарование, когда стало ясно, что стремление этих властителей расширить собственные владения и власть куда сильнее любви к Христу.

Пока Великий Магистр де Пейен готовился искать в Риме папского благоволения к ордену тамплиеров, Балдуин II просил его умолить венценосцев и знать Европы принять крестный обет, ибо без них католическое королевство вряд ли выживет. Обет крестоносцев приняли многие рыцари, но, как оказалось, их было отнюдь недостаточно. В это время началось восхождение нового могущественного мусульманского полководца Зенги, пришедшего к власти, когда сельджукский султан назначил его атабеком (наместником) курдского города Мосул. Зенги заключил сепаратный мирный договор с графом Эдесским Жосленом де Куртенэ, после чего двинулся на захват сирийских городов-государств Халеба, Шайзара и Хомса, пополнив свою армию их войсками.

Войдя в возраст, наследник первоначального правителя Антиохии Боэмунда прибыл по морю из Италии в Святую Землю, чтобы взойти на трон как князь Боэмунд II, и вскоре женился на Алисе, дочери Балдуина II. Пару лет Боэмунд алчно поглядывал на близлежащие армянские земли и наконец в ИЗО году выступил с войсками, чтобы присоединить эти земли к своему государству Антиохийскому.

Боэмунду было невдомек, что король Армении, многие из сторонников которого проживали в Антиохии, прекрасно осведомлен о его планах и приготовился встретить эту угрозу, заключив союз с турками. Как только неопытный Боэмунд уверенно вступил на армянскую территорию, на него внезапно со всех сторон хлынули ревущие орды турецкой конницы, совершенно подмявшие под себя крохотное войско христиан. Сражение было кратким, и вскоре вся антиохийская армия полегла на поле боя; не помиловали даже пленных и раненых. Голову Боэмунда поднесли турецкому полководцу, и тот, велев очистить ее и законсервировать в уксусе, отправил ее в дар суннитскому халифу в Багдад.

Наследницей Антиохийского трона стала двухлетняя дочь Боэмунда Констанция. Однако ее мать, княгиня Алиса, решила поместить дитя в монастырь и править самолично. Антиохийская же знать, недовольная действиями Алисы, послала весть ее отцу королю Балдуину II. В ответ Алиса отправила эмиссара к мусульманскому атабеку Зенги. Хоть это и кажется невероятным, но она предложила, чтобы христианское Антиохийское княжество принесло ленную присягу мусульманскому правителю, если он всего-навсего признает ее власть и защитит от гнева собственного отца.

К несчастью для Алисы, люди Балдуина перехватили ее посланника к Зенги, вызнали суть поручения и без лишних разговоров повесили. Пришедший под городские стены Балдуин обнаружил, что вход в Антиохию ему закрыт. Впрочем, сражение не понадобилось: верные государю дворяне города одолели стражу и распахнули ворота. Алиса, опасавшаяся за свою жизнь, отделалась всего-навсего изгнанием в соседнюю Латтакию. Приняв на себя полномочия регента Антиохийского, Балдуин II вернулся в Иерусалим, где его здоровье резко пошло на убыль. Почувствовав, что конец уже недалек, летом 1131 года Балдуин созвал придворных, дабы сообщить о своей скорой смерти и просить признать преемниками его старшую дочь Мелисанду, ее мужа Фалька и их младенца сына, также названного Балдуином. Простившись со всеми, он сменил пышные монаршие одежды на простую монашескую рясу. Пройдя обряд пострига в церкви Святого Гроба, он скончался всего неделю спустя.

Правители Антиохии и Иерусалима почили, ненадолго пережил их и Жослен де Куртенэ, граф Эдесский. Когда Балдуин уже лежал на смертном одре, Жослен осадил в Сирии некий замок. Его саперы начали подкоп – видимо, не позаботившись о надлежащем укреплении свода. Жослен, стоявший как раз над тоннелем, когда свод рухнул, провалился в недра тоннеля, где был придавлен валуном. Его откопали еще живым, но около месяца спустя он скончался.

Первым делом король Фальк столкнулся с тем, что по смерти Балдуина II граф Понтий Триполийский, княгиня Алиса Антиохийская и юный Жослен II Эдесский заявили о собственной независимости, не признавая над собой никаких государей. Чтобы вернуть их в лоно королевства, Фальку пришлось выступить с армией на Триполи и Антиохию.

Граф же Гуго Яффский зашел настолько далеко, что начал злоумышлять против Иерусалима в сговоре с посланцами Египта. Впрочем, этому положил конец его пасынок, прилюдно обвинивший его в измене и воззвавший к Суду Божьему, чтобы тот рассудил соперников в поединке – процедура по тем временам вполне законная. В назначенное время пасынок Гуго верхом и во всеоружии ждал отчима в поле, но тот по каким-то причинам так и не явился, что королевский совет счел признанием вины и приговорил его к трехлетнему изгнанию – наказанию необычайно мягкому, но не без причины. Прекрасная жена короля Фалька была без памяти влюблена в Гуго, а вовсе не в мужа, за которого вышла по приказу отца. И, желая завоевать ее любовь, Фальк старался никоим образом не уязвить ее чувства.

Пока Гуго дожидался корабля, который увез бы его в изгнание, убивая время за игрой в кости, некий французский рыцарь, подойдя к нему сзади, нанес несколько ударов кинжалом в спину. Рыцаря, виновность коего была несомненна, тотчас же схватили, но в народе поползли слухи, что нападение произошло по наущению короля Фалька. Рыцарь сознался, что устроил покушение по собственному почину в надежде убийством королевского врага заслужить благосклонность государя. Фальк же в старании обелиться перед подданными и собственной женой прибег к каре, показавшейся варварской даже в те варварские времена.

Виновного рыцаря возвели на эшафот и после признания им собственной вины и невиновности короля привязали так, чтобы палач мог отрубить ему топором одну ногу. Стоявшие на подхвате помощники поспешно залили зияющую рану кипящей смолой, приумножив пытку, а заодно не дав изувеченному истечь кровью. Как только он немного пришел в себя, ему тут же отрубили другую ногу, оказав ту же мучительную первую помощь. Через некоторое время отрубили руку, потом другую. Когда же несчастный опамятовался, лишенный конечностей торс поставили стоймя и каленым железом вырвали у вопящего рыцаря признание невиновности короля – и лишь после этого милосердным ударом снесли ему голову.

Сирийские вассалы Зенги совершили ряд набегов, отбив у Эдессы и Антиохии часть территории, но до всеобщей войны еще не дошло. Волей случая, как это часто бывает, угроза со стороны Египта была временно снята благодаря особого рода помешательству, случившемуся тогда в каирском дворе. Среди последних событий был приход к власти визиря Гасана, любимого сына шиитского халифа. Молодой повелитель защищал собственную власть столь рьяно и кровожадно, что частые казни сановников любого уровня стали уже не в диковинку и привели к открытому бунту, когда он обезглавил свыше сорока эмиров империи. Пока не поздно, уцелевшие решили взяться за оружие. Халиф спасся тем, что убил родного сына и доставил его труп разгневанным эмирам.

Фальк не опасался египтян на юго-востоке – придворные и эмиры держались чересчур настороженно и дезорганизованно, чтобы планировать нападение на христиан, зато набеги Зенги и его сирийских вассалов на земли крестоносцев заставляли короля не вылезать из седла. Гибель каждого христианина в его крохотной армии становилась серьезной утратой. Примерно в это же время новый магистр ордена госпитальеров, французский аристократ, решил, что его орден должен последовать примеру тамплиеров и начать набор рыцарей, готовых сразиться за Святую Землю, но завербовать довольно воинов, чтобы образовать армию в помощь королю, им удалось не сразу.