Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский Страница 24

Молодой человек тут же несёт ему большую флягу. Волков отпивает изрядно, пока Фейлинг стоит рядом и ждёт.

— А теперь шлем, — продолжает генерал, отдавая оруженосцу флягу и надевая подшлемник.

Людишки — не спится им, сволочам, — уже на пирсах. Птицы орут над рекой и в деревьях, что растут вокруг, солнце ещё не встало, а приказчики уже считают тюки и бочки. Грузчики доедают завтрак, люди торговые уже вылазят из своих барж на свет, потягиваясь со сна. И все с удивлением смотрят, как прямо к пирсам, доски об доски, ловко швартуются большие баржи.

А в баржах… Из барж, гуще чем рогоз, торчат пики, копья и алебарды. И шлемы, шлемы, шлемы. Видят местные люди, что приплывшие баржи полны добрых людей, что при доспехе, железах и при огненном бое.

Волков первый спрыгнул на дощатый настил пирса и пошёл себе по пирсам неспеша, забрала не закрывал, одна рука на эфесе меча, словно прогуливался, поглядывая на всех людей, которые в удивлении смотрели на него. А сидящий на свёрнутых верёвках молодой грузчик ещё не прожевал свой завтрак до конца, а тут вскочил и кричит ему весьма при том нагло:

— Эй, вы… Господин, а кто вы такой? И что с вами за люди?

Дурак, видно, не знает цветов. Иначе сразу бы понял по бело-голубому ваффенроку генерала, кто он. А тут Максимилиан с баржи слез и сразу пошёл за генералом, на ходу разворачивая великолепное бело-голубое знамя с чёрным вороном посредине.

— Эшбахт! — охнул кто-то.

И тут же звонко и испуганно полетело над пирсами:

— Эшбахт! Эшбахт!

— Признали наконец, — смеётся Максимилиан, глядя, как люди начинают разбегаться с пирсов.

Бежит, позабыв завтрак, и незадачливый грузчик, орёт на бегу:

— Эшбахт напал! Стража! Эшбахт!

Волков тоже усмехается. Да, узнали. Он поворачивается и говорит:

— Господин Габелькнат, где мой конь?

Конь уже осёдлан, подпруга подтянута, только сходни на пирс сбросить, и уже Габелькнат ведёт к нему его коня. Помогает сесть.

Гвардия его тоже выводит коней, а прапорщик уже на своём. Тяжёлое развёрнутое знамя едва колышется, трогаемое утренним ветерком.

Волков оглядывается по сторонам: пирсы почти опустели. Он крестится. Господи, пусть в лагере врага о нём узнают раньше, чем о Брюнхвальде.

А с трёх барж на пристань уже спускаются люди, вылазят, не спеша, на пирсы. Офицеры даже и не подгоняют людей. Неторопливо, словно купцы, выходят и осматриваются. Кладут сходни, коней начинают выводить. Без малого четыре с половиной сотни людей.

Волкову прикрикнуть бы, да не хочет поднимать суету. Тем более что к нему уже бегут офицеры третьей роты с Фильсбибургом во главе, капитан Вилли идёт быстрым шагом. Капитан Фильсбибург подходит первым, он ждёт приказаний:

— Господин генерал…

— Стройтесь в колонну по четыре, пойдём через город на юг, в городе никого не трогать.

— Будет исполнено, — говорит капитан.

— Капитан Вилли, — продолжает Волков, — кавалерии у меня нет, так что вам придётся ещё и дозором заняться. По десятку человек снарядить вправо от нас, влево, пусть пройдутся, поглядят, что и как, нет ли рядом кого, ещё десяток людей направьте вперёд, пусть дозором идут первые.

— Сейчас же распоряжусь, господин генерал.

— С дозорными отправьте тех сержантов, что посмышлёнее. Солдаты пусть снарядят оружие, зажгут фитили и будут наготове, пусть смотрят в оба. Не хочу, чтобы местное ополчение ударило нас во фланг или с тыла.

— Будет исполнено, господин генерал.

Пора было выдвигаться, Волкову не терпелось поскорее добраться до лагеря врага. Но третья рота есть третья рота. Сержанты-олухи и болваны-офицеры всё ещё строили своих людей на пристани.

Дозорные уже давно разбежались в разные стороны, стрелки с капитаном Вилли уже ушли вперёд, скрылись на широкой, ведущей в центр города улице. Генерал уже раздражался, но ещё молчал:

«А господин капитан Фильсбибург всё ещё строится. К обеду, видно, на войну поспеет».

Кавалер всё ещё глядел, как офицер командует своими людьми и оправдывал офицера тем, что треть людей только что набраны, у Фильсбибурга не было времени привести часть в порядок, и сразу же думал о том, что Карл Брюнхвальд бы нашёл время, хотя бы на построение в колонну.

— Господин генерал, вестовые! — сказал из-за спины Максимилиан.

И вправду, по пирсам весьма бодро скакали к нему два всадника, которых он знал в лицо. Подлетели, остановились.

— Господин генерал, мы от полковника, — сразу говорит один из них.

— Как у него дела? — спрашивает Волков, стараясь делать вид, что он спокоен.

— Всё хорошо, все выгрузились, когда мы уезжали, стрелки и первая рота уже пошли к дороге, вторая рота капитана Хайнквиста заканчивала выгрузку.

— Отлично, скажите полковнику, что мы уже тоже… — он бросил недовольный взгляд на колонну солдат, — почти готовы, чтобы выдвинуться.

— Ещё капитан Мильке спрашивал, кого грузить в первую очередь, кавалерию или ландскнехтов? Баржи уже отплывают к тому берегу.

Генерал задумался. Он вспомнил карту, что нарисовал капитан Дорфус. Вспомнил и сказал:

— Кавалерию. Пусть грузится Реддернауф, а выгрузившись, пусть идёт в распоряжение Брюнхвальда.

Вестовые сразу ускакали, а Волков остался на пристани со своими размышлениями. Он стал сомневаться, правильно ли приказал грузиться первыми кавалеристам. Но потом плюнул, разве угадаешь? А теперь уже дело решённое, люди-то уехали.

Тут стала отплывать первая баржа, из которой все люди и лошади уже выгрузились. И один молодой солдат начинает кричать, и орёт мерзавец ему — генералу, да ещё и с надрывом, с волнением:

— Господин генерал… Это что…? Баржи уходят?

Волков тронул коня, подъехал ближе, чтобы не орать в горло, смотрит на крикуна в упор и говорит:

— У тебя есть алебарда. Зачем тебе баржи?

Солдат молчит. Подбегает к нему сержант, звонко бьёт его по шлему древком протазана:

— Чего ты пасть раззявил, дурак? Стой да молчи, когда скажут — кричи, что, законов воинских не знаешь, баран? Чего к генералу лезешь? У! — он суёт под нос солдату кулак.

А Волков уже кричит, чтобы все слышали:

— Баржи уходят за кавалерией и ландскнехтами, нам на баржи рассчитывать нет резона. Рассчитывайте только на товарищей своих, на крепкий строй да на молитву. И помните, горцы в плен берут, да вот пленных в живых потом не оставляют.

Солдаты и без него это знали. Но ничего, ещё раз о том напомнить им не повредит. Тут Фильсбибург дал команду барабанщику:

— «Готовься!».

Над пристанью рассыпалась, как сухой горох по доскам, короткая дробь. По рядам солдат прошла волна.

— Барабанщик, «простым шагом вперёд»!

И под бой барабана колонна людей двинулась прочь