Эвелин Энтони - Виктория и Альберт Страница 25

Они ничего не сказали друг другу, пока ехали в карете в Букингемский дворец. Когда приветственный шум толпы достиг их ушей, Виктория взяла Альберта за руку и крепко сжала ее. Сразу пропало чувство нереальности, мир снова стал близким ей. Она вернулась на принадлежавшее ей место.

Королева улыбалась и махала из окна кареты приветствовавшим ее в день свадьбы подданным. В лучах солнца крохотная фигурка в карете, казалось, принадлежала маленькой сверкающей фее в белом атласе и бриллиантах. Толпа позабыла обо всех скандалах, карикатурах на нового принца-консорта, слухах о разногласиях между новобрачными, обсуждение которых так им скрашивало долгие часы ожидания процессии. Народ кричал и размахивал руками, выражая недолгую поддержку королеве и ее мужу.

Во дворце состоялся длинный и нудный банкет. Там следовало произносить исключительно официальные речи, и муж с женой могли только обменяться несколькими фразами шепотом… Герцог Саксен-Кобург низко склонился к руке своей невестки, а Эрнест произнес прелестный комплимент невесте, прежде чем поздравить своего младшего брата. Они любили друг друга и радовались возможности снова увидеться, думала Виктория, глядя на них. Но она была готова пресечь любое проявление назойливости со стороны матери. Однако когда к ней подошла герцогиня, Виктории не понадобилось ничего делать…

Гости расселись по местам, и банкет начался. Подали несметное количество блюд, но на этот раз у Виктории не было аппетита. Она заметила, что и Альберт почти не притронулся к еде, и с нежностью подумала, что он, наверное, устал. Королева повернулась и спросила его, как он себя чувствует. Альберт шепнул, что очень счастлив, но ему хочется отбыть в Виндзор, как только будет закончен банкет.

Теперь он не боялся оставаться с ней наедине и у него не вызывала отвращения необходимость выполнить супружеские обязанности. В его душе не осталось ничего, кроме ужасной боли смирения и страстного желания как можно быстрее уехать с приема, даже от любимых отца и брата. Ему придется встретить будущее наедине с женой, которой он только что обещал любить и заботиться о ней до конца жизни. Служба в церкви дала ему удивительное ощущение общности с Викторией. Наверное, все дело в его излишней нервозности, но сейчас ему это помогало. У него будет компаньон в одиноком существовании, на которое он себя обрек. Он станет жить в незнакомой стране, среди неведомых людей. Его домом будет дворец, принадлежащий не ему и отделанный в чуждом ему вкусе. Его жизнь и привычки станут подчиняться порядку чужого государства. Все будет английским! Его одежда, его привязанности, его окружение, его пища.

Ему уже заранее не нравились те люди, среди которых он должен будет жить. Он пытался понять их, проникнуться их любовью к спорту, даже лучше сказать, страстью. Он старался заставить себя свыкнуться с их недоверием к иностранным вещам и людям, с их презрением к интеллектуальным занятиям, искусству и наукам, с их упрямством и распущенностью… Он прилагал к этому все силы – и ничего не добился. Но он знал, что и они также пытались понять его и тоже ничего не добились. Он будет один и исключение – та женщина, на которой он женился. Только от нее зависело, сбудутся ли его надежды на покой или счастье – ему это было понятно, а потому не терпелось уехать в Виндзор.

Когда ужин закончился, Виктория подала знак, и все поднялись, пока слуга отодвигал ее стул. Она взяла Альберта под руку и покинула банкетный зал, не переставая улыбаться направо и налево. Гости начали покидать зал согласно табели о рангах.

– Я не задержусь, дорогой мой, – шепнула она Альберту. – Только переоденусь, и мы поедем.

Он поцеловал ей руку и улыбнулся. Виктория поняла, как он устал, и ей снова стало его жаль, душу захлестнула новая волна нежности к нему. Несмотря на толпу, окружавшую их, казалось, что они уже были только вдвоем.

– Я почти готов, мне только необходимо снять это, – он указал на форму. – Я буду ждать вас, моя дорогая Виктория, и боюсь, что буду ждать с нетерпением.

Она почти бежала вверх по широкой лестнице. О, скорее уехать отсюда! Из дворца, от ее огромного двора, даже от Лизен. Как она была расстроена, когда узнала, что, хотя молодожены и берут ее с собой, но они не будут выходить из своих апартаментов все эти три дня. Виктории пришлось проявить твердость, потому что Альберт весьма деликатно намекнул, что если баронесса будет с ними, то они лишатся уединения, о котором так мечтали. Лизен – близкий друг и не может не понимать этого. Что ж, она поедет с ними, но не станет им докучать! О, как Виктории хочется уехать в Виндзор и насладиться этими тремя днями, которые ей удалось выкроить, чтобы освободиться от своих обязанностей. Она была счастлива, что Альберт мечтал о том же!

В апартаментах королевы Лизен помогла ей переодеться. Она вытирала слезы, суетилась, снова и снова повторяла, что мадам – самая прекрасная невеста во всем мире. Они сняли бриллиантовую тиару, и только сейчас Виктория поняла, какая она тяжелая. У корней волос осталась красная отметина, и ее пришлось протирать розовой водой. Ее драгоценное ожерелье и серьги надежно заперли. Виктория сняла с себя невинно-белое атласное платье невесты с отделкой кружевами, сменила крохотные, украшенные самоцветами туфельки на более простые и надела дорожный костюм – тоже белый, с короткой мантией, подшитой мехом горностая для тепла, и белую шляпку-капор с нежными цветками флердоранжа на полях.

Когда она была почти готова, вошла ее мать в сопровождении тетушек, герцогинь и некоторых из кузин королевы.

– Мне бы не хотелось мешать вам, мадам, – грустно заявила она, – но я понимаю, что вы желаете, чтобы я не нарушила правил, и зашла попрощаться с вами наедине.

Виктория с улыбкой повернулась к матери. Она вообще про нее забыла от волнения и разговоров.

– Дорогая мама, как мне это приятно! Надеюсь, вам понравилась церемония. По-моему, все прошло хорошо.

На какое-то мгновение у герцогини оттопырилась нижняя губа, как у огорченного ребенка, и из глаз полились слезы. Во время церемонии она рыдала в платок. Ее так растрогала свадебная церемония ее единственного дитя. Теперь это дитя стояло перед ней – невеста, которая вскоре станет женой. Она сейчас уедет с мужчиной, которого сама выбрала, и станет еще дальше от своей матери…

– Моя малышка, – вырвалось у нее, – моя маленькая Виктория!

Она широко раскрыла объятия, и маленькая фигурка вплыла в них, холодно поцеловала красную щеку герцогини и выплыла обратно одним гибким движением.

– Дорогая мама, – спокойно промолвила королева, – я должна идти. Вы не спуститесь вниз?

У бокового выхода собрались придворные. Двери были распахнуты, и Виктория видела, как подъехала карета. Но лица присутствующих расплывались у нее перед глазами, и она не могла различить их фигуры. Наконец она рассмотрела Альберта, стоявшего немного поодаль от остальных. Он был в обычном дорожном костюме и держал шелковую шляпу на сгибе руки. Сходя с лестницы, она не сводила с мужа глаз.

Это было крохотное мгновение близости, потому что потом ее поглотила безликая толпа людей, которые выстроились, чтобы проводить ее. Кто-то попросил Викторию сказать несколько слов. Неожиданно она разглядела лорда Мельбурна. Он великолепно выглядел в наряде сливового цвета с золотым кружевом, подтянутый и элегантный, но удивительно старомодный в своем парадном костюме, точно сошедший с прекрасного старого полотна.

Она вспомнила, как они шутили по поводу его наряда. Лорд М. поддразнил ее, сказав, что люди больше станут смотреть на его наряд во время церемонии, чем на нее. Она двинулась в его сторону, и он сразу же подошел к ней и поцеловал руку. В глазах у него сверкали слезы. Она любила его, как отца, которого никогда не знала. Ей было так жаль, что она не может поцеловать его вместо некоторых родственников, которые были ей неприятны.

– Дорогой лорд М.!

– Моя дорогая мадам! Что я могу вам пожелать, кроме огромного счастья и благословения Божьего!

– Что я могу сказать вам, лорд М., как только поблагодарить вас, – отвечала ему королева. – Поблагодарить не только за ваши добрые пожелания, но и за ваше доброе отношение, начиная с того дня, когда вы в первый раз пришли ко мне в Кенсингтонский дворец. Я никогда этого не забуду. Это был самый счастливый день в моей жизни, и сейчас я тоже счастлива и рада видеть вас. Прощайте, лорд М., и не забывайте, что вы обедаете у нас в Виндзоре в воскресенье. Как обычно!

Она рассмеялась, подала руку мужу и вышла в яркий свет февральского дня, чтобы уехать с ним. Мельбурн, конечно, может поехать в Виндзор и снова сидеть рядом с королевой за столом, как он часто делал в последние два года, но все теперь по-иному, и он понимал это.

Карета выехала из королевского двора, и снова раздались приветственные клики толпы при виде королевской четы. Куда бы ни посмотрели Виктория и Альберт, везде был народ – волны голов и рук, машущих шляп и платков поднимались и опускались. Время от времени можно было различить ребенка, поднятого вверх, чтобы он мог рассмотреть королеву Викторию и принца Альберта. Виктория так энергично махала правой рукой, что она у нее даже разболелась. Левую руку она не отнимала от руки Альберта до тех пор, пока они не въехали в серые каменные ворота Виндзорского замка.