Виктор Карпенко - Брат на брата. Окаянный XIII век Страница 26

Среди сотни отобранных для тайного дела новгородцев оказался и Лука Меньшой. Он сам вызвался идти в Новгород. Два месяца Лука терзался неизвестностью о судьбе своего семейства, оставленного им в гибнущем городе. С десятком таких же, как он, работных людей Лука пошел в поисках хлеба из города, но, перехваченный заставой ярославских мужиков, оказался в Торжке.

С тяжелым сердцем брели новгородцы в свою отчину. Молчали, стыдились смотреть друг другу в глаза, но при подходе к городу, остановившись на последний привал, решили: повиниться князю торопецкому.

Мстислав Мстиславич вышел на высокое крыльцо княжеского терема к стоявшим на коленях мужикам, терпеливо выслушал покаянную речь и, махнув рукой, сказал:

– Вижу, что не жажда наживы, а беда привела вас на Ярославов двор, и потому прощаю вашу вину. Идите с Богом по домам.

В этот же вечер князь Мстислав приказал схватить Хота Григорьевича и других Ярославовых бояр, а дворы их разорить. Торопецкому князю стало ясно, что кровопролития не избежать.

Обагренная Липица

1

Мстислав Чермный, возмутитель спокойствия в Южной Руси, умер. На великокняжеском киевском столе сидел смоленский князь Мстислав Романович, и сидел крепко. Малые удельные князья, стремясь добиться расположения великого князя, заполонили двор Мстислава Романовича. Они съезжались в Киев со своими женами, детьми, боярами и слугами. Тот давал пиры, устраивал охоты, одаривал наиболее ретивых. Стал наведываться в стольный град и Владимир – князь переяславский. Как-то на торжественном богослужении в Святой Софии приметил он истово молящуюся девушку со строгим лицом и огромными карими глазами под пушистыми длинными ресницами. Девушка оказалась рода знатного и именитого. Но как ни стерегли красавицу мамки да няньки, Владимир улучил момент поговорить с кареглазой. Девушке было приятно внимание молодца, но лик его ей не глянулся. И когда Владимир начал говорить о своем влечении к ней, она рассмеялась.

– Да ты хотя бы знаешь, с кем говоришь? – спросила она, высокомерно опалив его взглядом. – Я – дочь князя черниговского. Прознает батюшка про твою дерзость, накажет примерно.

– А каково же будет наказание за этакую шалость? – сказал, улыбнувшись, Владимир. Он быстро наклонился к девушке и прильнул к ее губам. От неожиданности она обмерла, глаза округлились, а щеки залил стыдливый румянец.

– Да я… да он… да как ты посмел? – наконец выговорила она. – Батюшка за такую дерзость голову тебе срубит. Да он… да он…

– А ты ему ничего не говори. Лучше скажи-ка мне, отдаст тебя Глеб Святославич за меня замуж? – серьезно спросил Владимир, глядя на разгневанную княжну.

Но он так и не дождался ответа, ибо набежали няньки, подружки и увели девушку.

Владимир понимал, что сосватать дочь черниговского князя будет нелегко. Глеб Святославич был хитер, изворотлив, корыстолюбив, и родниться со Святославичами у него нужды не было. А значит, надо искать такого свата, которому черниговский князь отказать бы не мог. Этим человеком мог быть только киевский князь Мстислав Романович. Но как подступиться к нему с этим делом? Владимир ломал голову и ничего не мог придумать.

Помог случай. Великий князь устраивал охоту. Набили зверья множество, и принимавшие участие в охоте князья и бояре уже хотели было возвращаться, когда один из загонщиков сказал, что видел медвежью берлогу. Киевский князь загорелся желанием взять зверя. Медведя подняли. Он был огромен, свиреп и, увидев стоявшего перед ним человека, встал на задние лапы. Князь шагнул к нему, выставив копье и уперев наконечник зверю в грудь, но случилось непредвиденное. Медведь, почувствовав боль, не ринулся вперед к обидчику, как это было всегда на медвежьих охотах, а ударил лапой по древку. Оно переломилось, и огромная туша навалилась на князя Мстислава. Ближе всех к месту схватки оказался Владимир. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы прыгнуть вперед и, выхватив засапожный нож, ударить им зверя в сердце. С величайшим усилием ему удалось сдвинуть огромного медведя в сторону и освободить из-под него князя. Мстислав Романович почти не пострадал. Лишь две кровоточащие борозды на боку всю его жизнь теперь будут напоминать об этой охоте.

Вечером, в застолье, князь Мстислав, подав Владимиру кубок с ромейским вином в благодарность, спросил:

– Ты мне жизнь спас. Я должник твой, но долго в долгу оставаться не привык. Чего ты хочешь, князь Владимир Всеволодович? Поделюсь всем, что сам имею. Хочешь удел?

Владимир, прижав руку к сердцу, поклонился великому князю и ответил:

– Благодарю тебя, князь, за великую честь, но ни земли, ни удела, ни узорочья или иных подарков мне не надобно. Земля переяславская меня кормит, и большего я не хочу. Но у меня есть нижайшая просьба: будь сватом, великий князь.

– Чего не ожидал, того не ожидал. Удивил ты меня, князь! – И, обращаясь к сидевшим в застолье князьям и боярам, со смехом проговорил: – Вы только поглядите, что молодец удумал: жениться! Да, видно, так девка за сердце взяла, что князь Владимир отказался даже от удела. Кто же та красавица?

– Дочь князя черниговского, – смущенный всеобщим вниманием, ответил Владимир.

– Видел. Красавица! В этом деле я тебе помощник. Завтра же поедем в Чернигов, – к несказанной радости Владимира, произнес великий князь.

Свадьбу играли шумно, весело. Ведь сам великий князь киевский Всеволод Романович был на свадьбе Владимиру вместо отца. Из братьев же в Чернигов на свадебный пир приехал только Иван, остальные были заняты междоусобицей.

Но недолгим было счастье молодых. Не успев намиловаться с красавицей, женой, Владимир по зову брата Ярослава принялся собирать дружину и полк переяславцев, чтобы двинуться в землю владимирскую.

Накануне выхода войска к Владимиру приехал сын киевского князя Мстислава Романовича Всеволод. Будучи ровесниками, они частенько проводили время вместе в дни приезда переяславского князя в Киев. Сегодня же Всеволод появился в Переяславле не по своей воле. Он был послан отцом.

Уединившись, молодые князья, пожалуй, впервые за год знакомства и возникшей между ними дружбы повели себя настороженно.

– Чего тебе до той замятни, что началась в Белой Руси? Славы в этом походе не добудешь, а позора не избежишь, – начал Всеволод. – Ты уж прости меня за прямоту, но я скажу как есть: ни мой отец, ни мой тесть не одобряют твоего решения идти на помощь Ярославу. Не поступай опрометчиво, подумай.

– Не могу я оставить брата в беде, – тихо, но твердо проговорил Владимир.

– Так ты и не оставляй брата в беде. Только идти тебе надобно не во Владимир, а в Ростов. Там тоже сидит твой брат, и ему тоже помощь надобна.

Князья помолчали.

– Да разве дело только в Ярославе?! Нет! Главное – учинить прежний порядок на Руси. А брат твой, Юрий, его нарушил. Старые князья идут? Мстислав Мстиславич, его брат Владимир, поверь мне, придет и смоленский князь, двоюродный брат Мстислава Удалого – Владимир Рюрикович. Кроме того, отец велел передать тебе, что ежели нужда в том будет, то и он поведет киевские полки на Ярослава и Юрия, а значит, и черниговский князь в стороне не останется. Дело здесь не в Новгороде Великом, а в Константине и Юрии, в их противостоянии. Ты же лучше сиди в Переяславле: так советует мой отец.

Князья разговаривали еще долго, до глубокой ночи, а утром Всеволод ускакал в Киев.

Несколько дней Владимир не мог принять решение, на чью сторону встать. Прийти к Константину – нарушить клятву верности, данную Юрию; прийти к Юрию и Ярославу – противопоставить себя старшим князьям.

Видя тревожные черточки на лице мужа, слыша тяжелые вздохи во время бессонных ночей, молодая княгиня, обеспокоенная не менее Владимира создавшимся положением, исподволь подталкивала его к решению.

– А ты не торопись, – говорила она вкрадчиво. – Старший твой брат, Константин, еще в Ростове сидит, выжидает. Коли замятня токмо из-за Новугорода, то приведешь допомогу брату Ярославу, а коли о великокняжеском столе замятня, то лучше тебе в свару не ввязываться.

Бояре тоже всяк на свой лад пытались убедить Владимира остаться в Переяславле, но он решил по-своему. Не слушая предостережений, переяславский князь повел своих воинов во Владимир.

2

Первого марта тысяча двести шестнадцатого года по утреннему морозцу Мстислав Мстиславич с новгородцами и торопчанами выступил из Новгорода против своего зятя – князя Ярослава. Князь повел войско озером Селигер в Торопецкую землю, где, сделав запас еды для воинов и корма для лошадей, направился в верховья Волги. Там его настигла весть, что Святослав Всеволодович с десятью тысячами воинов осадил Мстиславов городок Ржевку. У Мстислава и его брата Владимира было всего пятьсот ратников, но они все равно пошли на выручку осажденному городку. Посадник Ярун оборонялся всего с сотней дружинников от десятитысячного войска и отбивался успешно, без надежды на помощь. И вдруг нападавшие отхлынули от города, который вот-вот должен был пасть. Святослав снял осаду, не дожидаясь прихода новгородского и торопецкого полков. Мстислав же Удалой, узнав, что с городком Ржевкой все нормально, пошел к Зубцову и занял его. Когда Мстислав стал лагерем на реке Вазузе, подошел смоленский князь Владимир Рюрикович с полками. Но, несмотря на то что силы выросли в несколько раз, Мстислав не продолжил путь. Он стал лагерем на реке Холохольне и послал боярина Данилу с мирными предложениями в Торжок. Мстислав Мстиславич не хотел крови. Единственной его целью было восстановление справедливости. Но Ярослав, уверенный в силах, стоявших за его спиной, не принял протянутой руки. В ответном послании князю Мстиславу он написал: «Мира не хочу, пошли – так ступайте; на одного вашего придется по сто наших».