Владимир Шигин - Паруса, разорванные в клочья. Неизвестные катастрофы русского парусного флота в XVIII–XIX вв Страница 26

Позднее оставшиеся в живых члены экипажа «Фершампенуаза» расскажут, что взрыв был не особо сильным. Одним он показался обычным пушечным выстрелом, другим — звуком упавшей на палубу бочки, третьим вообще напомнил удар по турецкому барабану. О причине взрыва бывший в тот момент в крюйт-камере канонир Иванов рассказывал потом на следствии так: «Бомбардир Ликукис стал осматривать полки, где хранились картузы, то вдруг сделалось пламя над площадкой трапа. Вынимал ли он свечку, не знаю».

Едва вспыхнул огонь, канониры бросились бегом из пылающей крюйт-камеры. Никто из них даже не попытался тушить начавшийся пожар. Впрочем, того, кто мог бы скомандовать и организовать борьбу с огнем, тоже на месте не оказалось. В оправдание оказавшихся в крюйт-камере людей можно сказать: распространение огня было столь стремительным, что, если бы канониры остались в крюйт-камере хотя бы еще на одну минуту, все они неминуемо погибли бы от удушья. Несмотря на то что находившиеся в крюйт-камере сразу же покинули горящее помещение, несколько человек все же задохнулись, и их пришлось вытаскивать на руках. Сигнала о начавшемся пожаре никто по кораблю так и не дал, но тревожная весть мгновенно распространилась по «Фершампенуазу». Все корабельные работы были мгновенно прекращены. Офицеры и матросы бросились к очагу пожара. Здесь необходимо оговориться, что какая-либо команда была, в общем-то, не слишком и нужна в такой ситуации. Командный состав и нижние чины были весьма опытными, прекрасно представляли, чем может грозить возникновение пожара, и знали, что следует делать, поэтому отреагировали на известие о возгорании как должно в данной ситуации. За плечами у всех были долгие годы Средиземноморского похода.

Первыми прибежали к крюйт-камере лейтенанты фон Шанц и Обернибесов. За ними поручик Тибардин и цейхвахтер Мякишев. Храбрец Иван Шанц без долгих раздумий бросился в дымящийся зев открытого люка. Едва спустившись на несколько ступеней трапа, он сразу же потерял сознание и свалился вниз, в камеру, как подкошенный. Его тут же вытащили наверх подоспевшие матросы. Остальные, столпившись вокруг дымящегося люка, наскоро совещались, что делать дальше. Тем временем, немного придя в себя, Шанц снова бросился в крюйт-камеру и снова упал без чувств. Больше уже спускаться туда не пробовал никто.

К этому времени по приказу вступившего в командование борьбой с огнем капитан-лейтенанта Барташевича открыли кран в корабельном бассейне, чтобы затопить горящий арсенал. Вода пошла, но, к сожалению, это не помогло. Пожар разгорался все больше и больше, несмотря на принимаемые меры. Вскоре начали дымиться палубные доски. Внизу, под ними, уже вовсю бушевало пламя, быстро охватывая все новые и новые корабельные помещения.

— Ломайте палубу! — распорядился Барташевич.

Матросы, вооружившись ломами и топорами, принялись спешно выламывать палубные доски. В образовавшиеся отверстия торопливо лили воду. Но все было напрасно — пожар не утихал! Офицеры, сбившись в кучу, лихорадочно совещались, что предпринимать дальше. Варианты были разные. Наконец командир решился.

— Будем рубить днище и топить корабль! — порывисто махнул он рукой и обвел подчиненных быстрым взглядом — Иного выхода в сложившейся ситуации я просто не вижу!

Пока одна часть матросов под руководством офицеров бросилась в трюм, чтобы прорубить отверстия в днище корабля, другая во главе с боцманом начала спускать с бака на воду крышки люков для спасения команды. Не теряя времени, Барташевич распорядился отправить шлюпкой на берег корабельную казну. Сопровождать казенные деньги был определен лейтенант Лесков. Ему же было велено известить портовое начальство о случившемся и попросить помощи шлюпками для спасения людей.

Однако на берегу к этому времени и так уже заметили густой столб дыма над «Фершампенуазом». Вскоре на корабль гребным катером прибыл контр-адмирал Платер, который сразу же взял руководство спасением горящего корабля на себя.

— Постараемся еще побороться за спасение корабля! — коротко сказал он Барташевичу и тут же начал отдавать соответствующие распоряжения.

А пламя к этому времени уже то тут, то там вырывалось наверх сквозь палубные доски. Спасаясь от нестерпимого жара, офицеры и матросы невольно отступали к бортам. Теперь даже самому непосвященному было ясно, что «Фершампенуаз» отстоять не удастся, что корабль обречен. Бороться сейчас надо было уже не за линкор, а за человеческие жизни. В связи со все большим разрастанием пожара явной становилась опасность возгорания стоявших неподалеку от «Фершампенуаза» кораблей и даже деревянной стенки кронштадтской гавани.

— Надо попытаться отвести корабль мористее! — кашляя от дыма, прокричал Барташевичу Платер.

— Ничего не получится! — замахал в ответ руками командир «Фершампенуаза». — Ветер вест-зюйд-вест, прижимной, а парохода поблизости нет!

— Тогда рубите правый носовой кабельтов! — велел Платер. — Ставьте передние стаксели! Попробуем хоть как-то оттянуться от общей кучи малы!

Заглушая вой раздуваемого ветром пламени, засвистали боцманские дудки. Матросы стремглав разбегались по расписанным местам. Годы плавания не пропали даром. Все на «Фершампенуазе» делалось быстро и четка Ни у кого не было ни малейшей растерянности. Однако, к сожалению, все это уже не могло ничего изменить.

Поставленные стаксели тоже помогли мало. Державшийся к этому времени лишь на одном якорь-верпе «Фершампенуаз» упорно разворачивало ветром и буквально наваливало бортом на стенку гавани.

— Рубить верп! — велел Платер. — Попробуем все же отойти подальше!

Дрейфуя, «Фершампенуаз» все же сумел каким-то чудом миновать причал, а затем так же, почти впритирку, пройти мимо одного из бастионов. После этого он вскоре приткнулся к мели в нескольких саженях от Лесных ворот гавани.

К этому времени линейный корабль уже являл собой сплошной огромный костер. Огонь уже охватил ростры, а затем стремительно понесся вверх по вантам. Неподалеку от «Фершампенуаза» скопилось изрядное количество шлюпок с соседних кораблей. На них терпеливо ожидали команды снимать офицеров и матросов с горящего корабля. Однако такой команды все не поступало. В шлюпках начали нервничать:

— Чего они там ждут? Корабль уже не спасти, но ведь людей спасти еще можно!

Команда «Фершампенуаза» сгрудилась на русленях, баке и юте корабля. Там тоже стоически ждали команды спасаться, молча, без ропота и криков, как и положено дисциплинированной и вымуштрованной команде. А огонь меж тем уже подступал к ним со всех сторон. Кое-как защищаясь от него рукавами и поворачиваясь спинами, матросы и офицеры все еще ждали приказа. Но они не просто ждали, сбившись в толпу. ОНИ ДЕРЖАЛИ СТРОЙ!

Неизвестно, что в эти драгоценные минуты думал контр-адмирал Платер, на что он еще надеялся, но никаких команд на эвакуацию по-прежнему не давалось. Впоследствии расследование обстоятельств гибели «Фершампенуаза» подтвердит, что НИ ОДИН из матросов и офицеров так и не покинул своего корабля без команды.

Через сто с лишним лет точно так же, как и контр-адмирал Платер, поведет себя в почти аналогичной ситуации и командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко, когда он до последнего момента будет оттягивать подачу команды на спасение выстроенных на верхней палубе матросов уже начавшего переворачиваться линейного корабля «Новороссийск». Та современная черноморская трагедия, вызванная ступором либо самоуверенностью командующего, обошлась более чем в шесть сотен человеческих жизней. Увы, к большому сожалению, наша собственная история ничему нас не учит, и каждое поколение, пройдя весь путь проб и ошибок, крови и напрасных жертв, начинает сызнова.

Наконец, когда огонь уже начал охватывать крайние шеренги и люди начали гореть (все еще пытаясь держать строй!), Платер понял, что дальнейшее промедление смерти подобно. Только тогда он вяло махнул рукой:

— Всем спасаться!

Офицеры, репетуя, кричали, срывая голоса:

— Ребята! Всем разом не прыгать, друг дружку подавите! Бросаемся в воду пошереножно!

Но это было уже слишком! Терпение матросов кончилось, и в воду они бросались, спасаясь от обжигающего пламени, уже толпой. Многие летели в воду помимо их воли, подпираемые стоявшими сзади. Так, к примеру, был сброшен в воду и чудом остался жив лейтенант Богданов. Те, кто не умел плавать, после падения больше на поверхность уже не всплывали. К борту «Фершампенуаза» со всех сторон устремились шлюпки, на которые стали подбирать плавающих. Увы, как выяснилось впоследствии, спасти удалось далеко не всех. При оставлении корабля погибло 48 человек. Среди них оказался и подполковник корпуса флотских штурманов Вансурин. По прошествии времени очевидцы утверждали, что подполковник погиб из-за того, что прихватил с собой все скопленные за трехгодичное заграничное плавание деньги. Они-то, мол, его на дно и утянули…