Мари-Бернадетт Дюпюи - Лики ревности Страница 26

– Надеюсь, что ты не ошибаешься, – вздохнула Адель. – Она такая хорошенькая! Выйдет ли из нее преданная жена?

Девушка перекрестилась и тихонько прочла короткую молитву. Гюстав следил за ней грустным взглядом. Прелестная Адель, юная копия его супруги, – он не забыл времена, когда она вместе с другими женщинами сортировала в шахте уголь. Старый Маро мечтал, что она найдет себе хорошего мужа-углекопа, останется в поселке, и они каждый день будут видеться. Зильда, ласковая и сострадательная, вызывала в нем те же чувства.

– Мои милые дочки! – прослезился он. – Я с уважением принял ваше решение стать добрыми сестрами, но поверьте, мне, как отцу, тяжело с этим смириться. Вы могли бы стать опорой для матери, да и для меня тоже!

– Не говори так, Гюстав! – встрепенулась Онорина. – Я рада, что девочки стали монахинями. Они живут вдали от мира, что немаловажно, и могут молиться за свою сестричку.

– Не совсем так, мамочка, – попыталась объяснить Адель. – Мы не сидим в уединении монастыря, а служим людям под эгидой Красного Креста, причем слабым и неимущим. Таков наш выбор – хотим приносить пользу.

Йоланта, не упустившая из разговора ни слова, вдруг заметила, что Жером плачет, и сочувственно погладила его по руке.

– У тебя есть право быть счастливым. Все уладится. Тома поговорит с Изорой, и она вернется.

– Не терплю несправедливости! – Юноша повысил голос. – Тем более что и сам я жертва. Проклятье, я иду защищать родину, но уже через несколько дней оказываюсь в госпитале, откуда выхожу слепцом. Большей несправедливости невозможно представить!

Пристыженная Онорина обняла сына за плечи.

– Если бы я могла, отдала бы тебе свои глаза, мой хороший. Когда бы я только могла! – произнесла она с чувством. – Прости, если сказала что-то обидное. Откуда мне было знать, как ты относишься к Изоре?

– Я любил ее, когда надевал проклятую солдатскую форму, любил задолго до войны! – не на шутку разошелся Жером. – Но у меня не хватало смелости признаться. Мы были слишком молоды. А потом я стал калекой.

– Если так, ты женишься на ней, мой мальчик, – заявил Гюстав. – Мать правду говорит: мы ни о чем не подозревали, а потому не смогли сдержаться. У тебя есть пенсия, а Изора, если верить молве, скоро получит место школьной учительницы. По правде сказать, каждый получит желаемое – и ты, и она.

Жером кивнул, и на его губах появилось некое подобие улыбки. Зильда тоже подошла подбодрить брата добрым словом. Онорина вздохнула с облегчением и, подбоченившись, объявила:

– На том и закончим! Гости разбежались, но это не помешает нам выпить еще по стаканчику сидра. И кто-то обязан съесть мой омлет. Я соскоблю то, что не сгорело.

– Но ведь Тома еще не вернулся! – Йоланта бросила тревожный взгляд в сторону входной двери.

– Мы и ему оставим. Он не задержится! Наверное, пошел провожать Изору. Думаю, он на нас не обидится.

Маро были людьми простыми и славными, и решения в их семье обычно принимались быстро. Гюстав и Онорина могли пойти на многое ради счастья своих детей. Изора скорее бы утешилась, если бы слышала, как они обсуждают будущий ремонт в комнате Жерома и выбирают подходящую дату для свадьбы.

Однако девушка в это время была занята другим – она уговаривала Тома вернуться домой. Они как раз прошли мимо последнего дома в квартале Ба-де-Суа и ступили на дорогу, спускавшуюся по склону к шато-Феморо.

– Возвращайся, говорю тебе! – повторила она в третий раз. – Тебя ждут! Я знаю дорогу, и сторожевой пес мне не нужен!

Тома несколько покоробила такая грубость. Особенно царапнуло душу сравнение с собакой.

– Какая муха тебя укусила? – нахмурился он. – От тебя, Изора, я такого не ожидал. Угомонись! Как я уже сказал, нам нужно кое-что обсудить. Скажи, с каких пор вы с Жеромом любите друг друга? Когда ты приходила проведать меня в лазарет, то и словом не обмолвилась о ваших чувствах. Почему? Мне очень жаль его, я думал, он вообще никогда не женится.

– Тогда у меня не хватило смелости сказать, – не моргнув глазом соврала девушка, ускоряя шаг. – Ты рассказывал мне о предстоящей свадьбе с Йолантой, и мне показалось, что это неподходящий момент.

– А твои родители что говорят? Допустим, Жером не углекоп, но он из семьи «чернолицых», а они презирают таких, как мы! Готов поспорить, твой отец не хочет такого зятя, не говоря уж о том, что ты пока несовершеннолетняя…

– Родители только обрадуются возможности избавиться от меня!

Заподозрив неладное, Тома остановился и взял девушку за руку.

– А они точно знают о твоих планах? Изора, не пытайся убежать! И ответь на мой вопрос! Это не игрушки, неужели ты не понимаешь?

Он редко бывал с ней суров. Строгий и где-то даже грозный тон подействовал на девушку угнетающе.

– Ради бога, я больше не могу, оставь меня в покое! Возвращайся к Йоланте! – выкрикнула она, сотрясаясь в рыданиях.

Тома отпустил ее, удрученный тем, что она снова льет слезы. Изора побежала к ферме, но не по дороге, а напрямик – через поля, грязные после дождя. Пожав плечами, он повернулся и зашагал обратно, к шахтерскому поселку.

В дом Изора не пошла. Она спряталась в сарае, где хранился фураж. Там, зарывшись в сено, тонко пахнущее высохшими на солнце травами и цветами, девушка дала волю слезам.

Собственная жизнь казалась ей бессмысленной, полной трагедий и незаслуженных страданий. Лежа на спине, задыхаясь и сдерживая стоны, она то и дело колотила себя в грудь маленьким, крепко сжатым кулачком, и ей казалось, что сердце вот-вот разорвется от горя. Наконец, окончательно выбившись из сил, Изора уснула – с больной головой и жаром во всем теле.

Она не видела того, что происходило снаружи. А тем временем мерцающие желтые огоньки вытанцовывали арабески во дворе, то пересекая его, то двигаясь вдоль стены сарая, в котором сон охранял девушку от всех напастей.

Прошло немало времени, прежде чем чьи-то тяжелые шаги пробудили цепного пса, но она и тогда не проснулась.

Инспектор Девер снова сидел напротив Даниэль Букар, женщины лет сорока с милым кукольным личиком и покрасневшими от слез глазами. Она только что разлила по чашкам кофе.

– Сожалею, что приходится вас беспокоить, мадам, – вкрадчиво начал он, – но я должен задать несколько вопросов о вашем муже. Мы обязаны найти убийцу, так что, как вы понимаете, это в ваших же интересах. Понимаю, как тяжело сейчас говорить о супруге, но выбора нет.

– Конечно, нужно его найти – поганца, который застрелил Альфреда, – кивнула несчастная вдова, сдерживая рыдания.

– Ваши девочки в школе, так что можем спокойно все обсудить, – предложил Девер, рассчитывая вызвать к себе расположение. – Мне нужны сведения о вашем муже – с кем дружил, чем интересовался помимо работы…

Серо-зеленые глаза Даниэль Букар встретились с глазами полицейского.

– Альфред был хорошим отцом и мужем, – уверенно заявила она. – Чем увлекался? Ходил на рыбалку, любил баловать нас рыбкой – девочек и меня. Он построил себе домик на берегу, как и многие его товарищи по работе.

– На берегу пруда, возле дамбы? Рабочий шахты по имени Фор-ан-Гель сегодня рассказывал об этом славном месте.

– Сатурнен Рико? Альфред дружил с ним. Нет, домишко мужа находится чуть дальше, на берегу ручья Орель. До рождения детей мы часто бывали там по воскресеньям. А потом я все никак не могла выкроить время. Позже стала болеть…

– Мне нужно знать точно, где находится домик, мадам. Еще вопрос: есть ли у вашего супруга родственники в окрестностях Феморо или давние друзья?

– Нет. Родители Альфреда умерли, а его сестра давно живет под Нантом. Там мы с ним и познакомились. Он привез меня сюда вскоре после нашей свадьбы.

Вдова бригадира снова расплакалась. Инспектор дал ей успокоиться. Он был в замешательстве: как спросить о главном – действительно ли Букар мог приударить за какой-нибудь красоткой? Сегодня утром он задал прямой вопрос углекопам, которых собрали по его просьбе, но оказалось, никто ни о чем подобном не слыхивал. «Я не настолько глуп, – злорадствовал инспектор, – чтобы не понимать: „чернолицые“, как говорится, сплотили свои ряды. Ни единого лишнего слова о товарище и о застреленном бригадире! Будем надеяться, сортировщицы окажутся более разговорчивыми».

– Мадам, прошу вас, подумайте хорошенько! – заговорил он снова. – Вы не замечали ничего странного в поведении супруга в последнее время? Возможно, у него были враги. Или завистники.

Женщина пожала плечами, давая понять, что он несет полную чушь.

– Враги? Нет. С чего бы? Завистников тоже не замечала. Если кто и завидовал, так это женщины. И не мужу, а мне. Жена бригадира – естественно, гордячка, потому что живет в квартале Ба-де-Суа! Я в курсе, что в других кварталах имеется немало охотниц почесать языки, очернить нас из зависти!