Михаил Волконский - Два мага Страница 26

– Показать, показать! – повторила Надя и захлопала в ладоши.

Сделала она это с выражением невольной радости, несколько большей, чем та, какую, казалось, можно ей высказать, если бы было удовлетворено лишь простое ее любопытство. Она не подозревала, что Потемкин следит за нею.

– Ну, вот видишь? – стал объяснять он. – Вынь этот ящик, он отпирается простым ключом, самым обыкновенным.

Надя выдвинула и вынула ящик, на который показали ей. Ящик был не глубокий.

– Теперь смотри. Вот тут резьба, – показал светлейший на правый бок бюро, – нужно надавить эту розетку...

Он приложил к розетке палец, и в ту же минуту в пространстве, откуда был выдвинут ящик, отскочила задняя стенка и открыла другой ящик со складной скобкой и маленьким замком.

– От этого замка я ношу ключ всегда с собой, – продолжал Потемкин, доставая ключ, – попробуй отпереть им...

Надя взяла ключ, но, как ни вертела им, как ни дергала за скобку, ящик не поддавался.

– А дело очень просто. Нужно вот так вложить ключ, повернуть его лишь на половину оборота – и смотри! – сказал светлейший, и ящик выдвинулся.

– Удивительно! – проговорила Надя, всматриваясь в ящик, который был полон бумагами.

Потемкин медлил закрывать, ожидая, не спросит ли она, что это за бумаги. Но она не спросила. Зато, когда секретное отделение было снова заперто и доска, закрывавшая его, захлопнута, она полюбопытствовала:

– А можно мне проделать все это самой?

– Проделай, если хочешь...

Она быстро отыскала розетку, надавила ее, вставила ключ и снова открыла ящик...

– Теперь я знаю! – как бы вырвалось у нее.

«Нет, не может быть! – вновь усомнился Потемкин. – Воспитанная при тех условиях, как она у Елагина, не может она пойти против меня сообща с каким-то Фениксом».

– Надя, – сказал он, отходя к софе и располагаясь опять на ней, – неужели ты забыла Елагина?

– Елагина, Елагина? – повторила она. – Нет, я фамилию его помню.

– Только фамилию?

– Да.

– Да ведь ты же жила в его доме, виделась с ним каждый день?

– Не помню. Я после этого пожара ничего не помню... Вот тоже ко мне ломился какой-то князь Бессменный...

– Куда ломился?

– Через частокол, когда я была в саду. Он звал меня и кричал, что он – князь Бессменный, и так же вот удивлялся, что я не узнаю его, а я его вовсе не помню...

– Это было уже после пожара?

– Да.

«Откуда этот еще Бессменный? – подумал Потемкин. – Надо будет спросить про него у Елагина».

– И что же, он испугал тебя?

– Нет, частокол высокий и крепкий... И потом, я не боюсь ничего.

– А что тебе граф Феникс, нравится?

– Да, он, кажется, очень добрый. Он всегда так хорошо разговаривает со мной.

– Ну, а его ты помнишь? Помнишь, что знала его до пожара?

– Нет, все, что было до пожара, я забыла.

В это время в кабинет вошел дежурный. Потемкин обернулся к нему.

– Граф Феникс, – доложил дежурный.

– Проведи сюда! – сказал Потемкин. – Он явился как раз вовремя...

Граф Феникс вошел, потирая руки, как человек до некоторой степени свой и уверенный, что его появление будет приятно и что встретят его очень радушно.

Потемкин действительно встретил его улыбкой, которая могла быть принята за выражение радушия.

– Садитесь, граф, мне хотелось поговорить с вами сегодня.

– К вашим услугам, ваша светлость, – поспешил ответить Феникс, отвесив в сторону Нади учтивый поклон. – В чем дело?

– Дело в том, что ее здоровье, – показал Потемкин на Надю, – нисколько не улучшается.

– Но здоровье, как ваша светлость сами видите, ничуть не плохо, только память...

– Ну да, память! Пора бы ей прийти в себя.

– Я делаю, что могу, – скромно произнес граф.

– В том-то и вопрос, что я не вижу пользы.

– До сих пор я еще не начинал лечения, но лишь подготовлял нашу пациентку к лечению, которое единственно может помочь ей, и сегодня думал именно приступить к нему. По моим расчетам, время уже наступило...

– Тогда приступайте.

– Если угодно, хоть сию минуту. Мы при вашей светлости сделаем первый опыт. Подите сюда, барышня, – позвал граф Феникс Надю, – не бойтесь, кроме пользы, мы ничего вам не сделаем; подите сюда, сядьте...

Он поставил стул посреди комнаты и усадил на него Надю. Она, улыбаясь и не выразив ни малейшего колебания, исполняла все, что от нее требовали.

Граф Феникс зашел сзади нее, протянул к ней руки и, отставив большие пальцы, стал водить ими по воздуху, пристально смотря Наде в затылок. Мало-помалу ее головка стала запрокидываться назад, руки опустились, веки закрылись, и она сделалась неподвижной.

– Она заснула? – спросил Потемкин.

– Да, заснула, – подтвердил граф Феникс, – и этот сон доказывает мое влияние на нее... Теперь она нас не услышит, и я могу сказать вашей светлости, в чем собственно состоит мое лечение...

– В чем же?

– Во внушении. Единственно, что может вернуть ей память – внушение вспомнить все, что было.

– И она поддастся ему?

– Не сразу. Конечно, надо сначала приучить ее к повиновению опытами, менее сложными. Посмотрим сейчас, насколько она впечатлительна. Попробуем, чтобы она встала...

Феникс протянул к ней руку – Надя встала. Он опустил руку – она сейчас же снова села на стул.

– Хорошо, – сказал Феникс. – Можешь ли ты говорить и отвечать мне?

– Могу, – не без труда произнесла Надя.

– О чем вы хотите, чтобы я спросил ее? – обратился граф к светлейшему. – Надо задать такой вопрос, ответ на который ей неизвестен. Конечно, на первый раз не надо затруднять слишком...

– Пусть она ответит, что за бумаги лежат у меня в бюро, в секретном отделении.

– Что лежит в секретном отделении бюро? – спросил Феникс, нагибаясь к Наде.

По ее лицу пробежала заметная дрожь, губы зашевелились, но без звука.

– Отвечай! – приказал Феникс.

– Бумаги.

– Какие? – спросил Феникс и протянул к ней обе руки. – Говори!

– Планы... распоряжения... новой... турецкой... кампании, – ответила Надя.

Феникс поглядел на Потемкина, как бы спрашивая, так ли это? Тот сидел, прищурив глаза, и глядел на Феникса, как бы соображая что-то.

– Скажите, граф, – проговорил он наконец, – значит, вы можете внушить ей все, что угодно?

– Пока еще не все, но со временем, после нескольких повторных сеансов – безусловно все, что угодно... Оттого я и рассчитываю, что память вернется к ней.

– То есть, когда придет время, вы ей внушите, чтобы она вспомнила, и она подчинится?

– Должна.

– Ну, а кроме этого, вы можете внушить ей все, что хотите?

– Что хочу, ваша светлость.

– Чтобы она сделала что-нибудь, например, и она сделает?

– Конечно.

– Так! – протянул Потемкин. – В таком случае я попрошу вас, граф, ограничиться сегодняшним сеансом и более не повторять их.

– Но тогда я не ручаюсь за лечение.

– И не надо... разбудите ее, и чтобы это кончилось сегодня и больше не повторялось...

Феникс дунул в лицо Наде, она вздрогнула, проснулась и, оглянувшись кругом, промолвила:

– Ах, как я хорошо себя чувствую!

– Ступай к себе, – приказал ей Потемкин, – и займись чем-нибудь!

Голос его вдруг сделался строг, и брови нахмурились. Надя поспешила повиноваться.

Граф Феникс не мог не заметить внезапной перемены, происшедшей со светлейшим. Он поглядел на него. Тот сидел насупившись.

– Если вашей светлости не угодно, я больше и не подумаю о новых опытах, они, по-видимому, неприятны вам, – постарался успокоить его Феникс. – Поверьте, я не желал приступать к лечению без вашего согласия, а потому и сделал при вас первое усыпление; но я умываю руки и оставлю больную.

– Вы и не увидите ее больше, – подумав, сказал Потемкин и встал со своего места.

«Устраивай свои дела, как знаешь, но ее не смей трогать!»

Феникс низко поклонился, выразив этим готовность повиновения. Потемкин принял этот поклон за прощание и проводил графа до двери.

В приемной Феникса ожидал Тубини. На ходу они обменялись несколькими словами по-итальянски.

– Вы передали ей письмо? – спросил граф.

– Передал. Она поручила мне сейчас, выйдя из кабинета, отдать вам восковой слепок с секретного замка. Она успела сегодня сделать его, чтобы вы заказали ключ.

– Хорошо! Вы, со своей стороны, сделаете, что она хочет...

Получив слепок, граф Феникс самодовольно улыбнулся и подумал:

«Я не ошибся в ней!»

Союзники

Письмо, переданное Тубини, было уже по счету вторым, которое написал Кулугин. На первое он получил благоприятный ответ и теперь писал, что просит позволения увидеться и что в этом отношении его богиня, его царица и повелительница его мыслей может положиться на итальянца Тубини, который имеет доступ к ней. Стоит ей сказать этому Тубини слово – и ее верный раб будет у ног ее.

Так было Кулугину обещано графом Фениксом, что если он получит согласие на свидание, то Тубини устроит это.