Алан Саваж - Восемь знамен Страница 26

— Баррингтон, — сказала Сао, — ты победитель.

Больше никто не пытался их остановить, и через несколько дней они увидели вдалеке крыши Шанхая, а затем и острова. Роберт предпочел бросить якорь на ночь, подождать рассветного берегового бриза и тогда уж совершить последний рывок к спасению. Наконец подняли якорь, бригантина вышла из широкого речного устья, и высыпавшие на палубу китайцы заголосили от ужаса — впервые в своей жизни они оказались на водном пространстве, которое не имело видимого противоположного берега.

— Где же другой берег? — недоумевал Чжэн.

— Приблизительно в восемнадцати тысячах ли отсюда, — ответил Роберт. Чжэн недоверчиво уставился на него. — Ну что ж, говорите, куда вы хотите отправиться.

Опершись на борт, Сао смотрела на удаляющийся берег.

— Как ты узнаешь, где мы находимся, — спросила она, — когда потеряешь из вида, землю?

— У меня есть секстант для определения широты и хронометр для определения долготы, и еще есть мои морские карты, по правде говоря, не слишком точные, но я справляюсь.

— Замечательно, — сказала она. — Эти джонки гонятся за нами?

В поле их зрения находилась небольшая эскадра кораблей, идущая на север; ветер был по-прежнему юго-западный и береговой.

— Нет-нет. Это купцы. Идут, наверное, из Кантона в Шанхай.

— Не в Пекин?

— Их груз, может, и предназначен для Пекина, но его скорее всего перегрузят на сампаны в Шанхае или Циньцзяне и повезут вверх по Великому каналу. Сама знаешь, почти вся китайская торговля идет по воде. Это быстрее и дешевле, чем преодолевать горы. Но к северу от Янцзы погода слишком неустойчивая, поэтому и построили Великий канал.

— Ты мог бы захватить эти корабли, Баррингтон, со всеми их товарами?

Роберт нахмурился:

— Это будет актом пиратства.

— Но разве не будет это самым эффективным способом продолжить нашу борьбу с маньчжурами? Ведь страна живет торговлей. Значит, если мы подорвем ее, то нанесем маньчжурам удар гораздо более жестокий, чем если бы просто-напросто сражались со знаменными.

Роберт почесал затылок; он не ожидал услышать умозаключение, которое могло повлечь самые разрушительные последствия.

— Я думал, ты хотела бежать из Китая, — осторожно предположил он.

— Чтобы ты мог вернуться к своему народу? В качестве кого? Без гроша в кармане. А так — ты можешь разбогатеть… и тогда вернешься к своему народу.

Роберт разглядывал груженые джонки. Ему никогда не приходило в голову стать пиратом… Но то было на Западе, с дышащим в затылок королевским флотом. В этих водах британским флотом и не пахло, а в глазах маньчжуров он все равно являлся мятежником. Он считался бы мятежником даже в том случае, если бы удалось осуществить задуманный план и помочь Хошэню бежать. Правда, тогда он положил в свой морской сундучок еще и тысячу таэлей.

Сао наблюдала, как меняется выражение его лица, и знала, что победила.

— Не стоит топить все эти суда, — сказала она. — Я хочу оставить хотя бы одно для нас.

Роберт отдал приказ, бригантина изменила курс и направилась к «купцам». Те явно не подозревали того, что вот-вот должно было произойти, и держали прежний курс, пока «Альцеста» не приблизилась к одному из них на расстояние выстрела. Роберт нацелил орудия на палубы и осыпал их ядрами с сокрушительным эффектом, две или три мачты были снесены, и джонка превратилась в неповоротливое, беспомощно дрейфующее корыто.

Остальные суда осознали грозящую им опасность и бросились врассыпную, но они не обладали ни скоростью, ни маневренностью бригантины; к тому же их застигли врасплох. Роберт сделал поворот оверштаг, дабы продемонстрировать своей второй жертве орудия левого борта, и на сей раз в ход пошла картечь; жертва также легла в дрейф, с неповрежденными мачтами и парусами, но с грудами убитых и умирающих на палубе. К этому времени орудия правого борта уже перезарядили, причем китайцы и женщины работали наравне с матросами, и снова Роберт применил крупную картечь. Железный град осыпал палубы третьей жертвы, и те, кто на ней уцелел, устремились вниз. Через мгновение Армстронг поставил бригантину борт о борт к джонке, на нее тут же перекинули и намертво закрепили канаты, а когда китайская команда попыталась с боем вернуться на палубу, ее встретили мечи и пистолетный огонь.

Сао и Чжэн возглавили абордажный отряд. Маньчжуров было легко распознать — они не носили кос. Без всяких церемоний их бросали в воду. Роберт наблюдал за происходящим со смешанными чувствами, но они вели военное сражение и не имели возможности брать пленных.

Сао обратилась к оставшимся в живых китайцам.

— Вы рабы Цинов, — спросила она, — или готовы сражаться, как подобает мужам народа хань, за свободу нашей страны?

Никто из них не питал иллюзий относительно своей судьбы, выбери они первое, и матросы не замедлили издать громогласный приветственный клич во славу госпожи Чжэн.

Три другие джонки полным ходом удирали на север; Баррингтон оставил Армстронга с шестью матросами на борту захваченного судна, чтобы там никто не передумал, направил «Альцесту» назад к дрейфующей посудине и крикнул команде, чтобы та оставила корабль; для абордажа у него не оставалось людей.

Конечно, существовал риск, что они откроют кингстоны перед тем, как оставить корабль, но команда еще не отошла от ужаса недавнего обстрела и покорно полезла с двух бортов в лодки, а Роберт тем временем подвел «Альцесту» вплотную. Этот трофей можно было бы и отремонтировать, но где взять для него команду? Поэтому судно выпотрошили, забрали все ценное, включая порох, ядра, подходившие для пушек бригантины, и подожгли.

После этого они занялись второй джонкой. Уцелевшие члены экипажа уже покинули ее и что есть мочи налегали на весла, направляя лодки к виднеющемуся вдали берегу. Роберт взял джонку на буксир, догнал лодки и заставил их пристать к нему. Сао выступила со своей привычной речью, но на сей раз она заставила моряков самих расправиться с маньчжурскими хозяевами, теперь китайцы были с головой замешаны в преступлении. Затем три корабля сошлись вместе, вторую джонку тоже обчистили, прежде чем оставить, охваченную огнем, на волю волн.

Успех дела ошеломлял. Не говоря уже об очень ценном грузе, снятом с трех джонок — нефрите, фарфоре и даже изрядном количестве серебра, — за один день они удвоили флот и в пять раз увеличили свои силы.

— Теперь у тебя есть собственный корабль, — сказал Роберт.

— Теперь у нас есть два собственных корабля, — поправила Сао. — Что бы мы делали без твоего корабля, Баррингтон?

Ловушка захлопнулась. Но, может быть, о такой жизни он всегда и мечтал? К тому же, сражаясь за Чжэнов, он мог достичь большего, нежели воюя за Англию против Франции, да вдобавок и с меньшим риском.

Две недели спустя они нагнали еще одну группу направляющихся на север джонок. Роберт командовал трофейной джонкой, Армстронг — «Альцестой»; нападавшие отсекли пять из семи кораблей и теперь уже захватили два из них; они снова встретили готовность пленных матросов перейти на их сторону и снова удвоили свои силы.

Находившиеся на судах маньчжуры погибали все до одного — или должны были погибнуть. Баррингтон, возглавлявший абордаж на второе судно, отвернулся, как обычно, чтобы не видеть готовящуюся резню, когда его остановил крик:

— Баррингтон, пощадите, Баррингтон!

Он обернулся — к борту тащили одного из маньчжуров.

— Баррингтон! — кричал тот.

— Стойте! — взревел Роберт. Он узнал этого человека.

Крик заставил китайцев остановиться, и в тот же миг Роберт оказался среди них, раскидал всех в стороны и выхватил жертву из их рук.

— Клянусь всеми святыми — Хуэйчжань!

— Баррингтон! — Старый знакомец приник к Роберту. — Спаси меня.

— Что такое? — К ним подступила Сао. — У тебя приятели среди маньчжуров, Баррингтон?

— Это Хуэйчжань, большая шишка из Гуандуна, — возбужденно доложил кто-то из китайцев. — Он казнил многих наших.

— И теперь умрет за свои преступления, — заявила Сао.

— Нет, — сказал Роберт. — Я рассказывал тебе о человеке, который спас мне жизнь в Кантоне. Вот он. Это перст судьбы, Сао. Не спаси меня этот человек и его семья от смертельной болезни, ты не была бы сейчас здесь, хозяйка морей. — Он знал, что Сао верит в судьбу. — Твоя семья с тобой, Хуэйчжань? — спросил он.

Хуэйчжань указал на кучку маньчжуров, ждущих, когда их бросят за борт, среди них были несколько женщин и мальчик. Роберт признал жену и старшую дочь Хуэйчжаня.

— Я требую жизни этих людей, Сао, — твердо сказал он.

Поколебавшись, Сао кивнула.

— Пусть их, раз уж они подарили мне тебя. Посадите их в лодку, — велела она матросам.