Елена Муравьева - Сборник исторических миниатюр Страница 26

Случай с Богровым явно не вписывался в систему. Потому, дабы успокоить общественное мнение, Николай II назначил расследование действий должностных лиц, отвечавших за охрану сановников на киевских торжествах.

Тут же все вернулось на круги своя. Расследование повелось медленно и обстоятельно. В конце концов, было решено предать суду: министра внутренних дел, командира корпуса жандармов, генерал–лейтенанта Курлова, осуществлявшего общее руководство охраной царя и его помощников — сравнительно молодого статского советника Веригина и одного из самых опытных жандармов с большим опытом раскрытия политических преступлений полковника Спиридовича. Также в список «пострадавших» попал и подполковник Кулябко.

Но отбывать наказание довелось лишь последнему. В январе 1913 г. Николай II распорядился прекратить дело в отношении трех обвиняемых. Подполковник Кулябко был осужден на 16‑ть месяцев тюремного заключения, из которых по высочайшему повелению отсидел лишь 4-ре.

Скандальное завершение расследования еще более усилило подозрения о причастности высших сфер к убийству премьер–министра. Столыпиным в верхах были недовольны. Многие знали, что Николай II питал глубокую неприязнь к властному чиновнику. Но стали ли проблемы в отношениях поводом придать отставке столь радикальный и необратимый процесс, сказать было сложно.

По другой версии виноват в случившемся был Распутин. Третья трепала имена руководителей политической полиции. И была далеко не безосновательна. Охранники вполне могли использовать планы Богрова в своих целях и его руками решить свои вопросы. Какие именно? К примеру, ослабить/уничтожить недавно возникший контроль государства над их никому не подчиненной конторой. Также поводом могли быть конъектурные рокировки. Проще говоря, выполняя чей–то заказ, охранники освободили кресло премьера.

Само собой не следовало сбрасывать со счетов и более мирные варианты развития событий: традиционное российское разгильдяйство и доверчивость охранки к своему агенту.

К славе охранного отделения

Доверчивая охранка? Интересное словосочетание.

В царской политической полиции в начале 20‑го века работали супер–профи, сумевшие за несколько десятилетий взять под контроль ситуацию в стране и фактически контролирующие революционное движение и даже манипулирующие им. Главным оружием жандармерии была тотальная провокация. По мнению историков к началу Первой мировой войны деятельность РСДРП и других социал–демократических организаций Латвийского края и Королевства Польского «освещали» более двух тысяч секретных сотрудников «охраны» и жандармских управлений.

Знаменитым агентом охранки был поп Гапон — организатор «Кровавого воскресенья» 9 (22) января 1905 г., закончившегося расстрелом рабочих и положившего начало Первой русской революции 1905–1907 г. Провокатором являлся Азеф — член ЦК партии социал–революционеров, глава Боевой организации, под руководством, которого эсеровские террористы совершили свои самые громкие дела.

С государственных трибун вообще звучали страшные цифры: количество провокаторов, внедренных в различные партии, оценивалось от 30 до 50 % от состава этих партий.

Но ни супер–агенты, ни массовая «провокаторизация» освободительного движения, не могла предохранить охранку от редких, но громких «проколов». Завербованные агенты далеко не всегда были послушными марионетками спецслужб. Так социал–революционер Александр Петров, став в 1909 г. тайным сотрудников охранки, уехал за границу и там признался товарищам в своем предательстве. Получив предложение реабилитировать себя террористическим актом, Петров вернулся в Петербург итам затеял тонкую игру. Поообещав раскрыть план грандиозного покушения, он пытался заманить на конспиративную квартиру директора Департамента полиции и товарища министра внутренних дел. Не добившись своего, Петров взорвал начальника Петербургской охранки полковника С. Карпова.

Были и другие случаи «бунтов на корабле». Но история с Богровым явно не относилась к их числу.

Герой иного времени

Все в ней было странно. И осталось таковым, невзирая на многолетние изыскания историков.

Удивляет, к примеру, очень удобная во всех отношениях биография террориста, позволяющая в зависимости от хода следствия, разыграть тот или иной сценарий.

Судите сами…

Дмитрий Богров был евреем. Но принял крещение.

Имея богатых родителей и хорошее образование, он практически не работал, проводя свободное время за игрой в карты и иными развлечениями. И при этом боролся за свободу народа.

Идейные воззрения будущего террориста всегда отличались радикализмом, но при этом были крайне не определенными ибо партийную принадлежность Богров менял не единожды.

Что касается личных качеств, то и тут мнения расходятся. Одни считали Богрова цельной натурой, настоящим борцом, революционером. Другие — скучным типом, похожим на лавочника.

Ну и главное: вступив в 1906 г. в киевскую группу анархистов–коммунистов, Богров через несколько месяцев сам добровольно предложил услуги Киевскому охранному отделению. Как платный агент (псевдоним Аленский) он сотрудничал с охранкой до 1910 года, получая в месяц до 150 рублей. Согласно имеющимся документам, работой Аленского жандармы были довольны. Согласно обнаруженным позднее документам, на счету Богрова было 102 арестованных по его доносам человека.

Но…справедливости ради, надо отметить, что автором отчетов был Кулябко, впоследствии оказавшийся под следствием и заинтересованный в том, чтобы представить Аленского заслужившим доверие агентом. Поэтому, не исключено, что сыскарь приукрасил «заслуги» своего осведомителя. Немаловажно и то, что большинство «жертв» Богрова были высланы на короткие сроки и только несколько приговорены к каторге.

Однако факт сотрудничества однозначно имел место.

У роковой черты

Та же непонятная двойственность отличает жизнь Богрова накануне покушения.

Сомнения относительно его искренности зародились в революционном кругу еще осенью 1907 г. В конце 1908 г. Богрова уже открыто обвиняли в провокации, а чуть позже и в растрате кассы Борисоглебской группы максималистов. Дело дошло до того, что скрываясь от мести бывших товарищей, Богров перебрался в Петербург. Но вскоре снова вернулся в Киев. Настроения в этот период настроения у него были самые мрачные. «Нет никакого интереса к жизни! Ничего, кроме бесконечного ряда котлет, которые мне предстоит скушать…» — писал Богров.

Но трагические спичи далеко не всегда завершаются решительным поступком. И судя по реалиям того времени Богров намеревался и дальше кушать котлеты. Сведений, что он готовился к покушению, искал встреч со Столыпиным или изучал организацию охраны премьера — не существует. Более того в середине августа (за две недели до теракта) будущий убийца в письме к отцу увлеченно подсчитывал грядущие барыши от предстоящей сделки. Следовательно, собирался жить долго и счастливо.

Тем ни менее, 1 сентября в оперном зале грянул выстрел.

Попытка № 11

Эта 11-ая по счету попытка убить Столыпина оставила была полна загадок.

К примеру, в ходе следствия сложилось впечатление, что у Богрова имелись…двойники. Один из них на коне 29 августа пытался пересечь царский маршрут, но был остановлен. Другой 1 сентября на ипподроме, выдавая себя за фотографа, пытался приблизиться к царской трибуне. Между тем Богров, как точно установлено, не имел лошади, а во время скачек находился дома.

Следующий момент: многие зрители в театре обратили внимание на то, что после выстрелов Богров на несколько секунд замешкался. Следовательно, чего–то ждал. Черносотенная газета «Гроза» высказала версию, что Богров «надеялся, что, как и 1 марта (1881 г.), государь по своему необычайному великодушию неосторожно подойдет к раненому Столыпину» и тогда второй террорист получит возможность действовать. Предположение это, конечно, логичное, но уж совсем маловероятное. Зачем царю повторять ошибку деда, за которую тот расплатился жизнью и лезть на рожон?

По другой версии, после выстрела должен был погаснуть свет, чтобы убийца, воспользовавшись темнотой и всеобщим замешательством, получал возможность выбежать из театра и сесть в поджидавший его автомобиль. Рассказывали, что электрик спугнул подозрительного человека, пытавшегося подойти к рубильнику. Но поверить в это даже не трудно, а просто невозможно. Что–что, а уж подсобку театрального электрика полиция должна была взять под контроль обязательно и чуть не первую очередь. Ведь охрана первых лиц государства не ведется просто так, существуют инструкции, в коих прописаны и подобные действия и меры контроля над ними.