Гейнц Гудериан - Внимание, танки! История создания танковых войск Страница 27

В. Резервы 10-й армии, имеющие самое непосредственное отношение к событиям 18 июля, составляли:

4 пехотные дивизии, из которых 2 находились в тылу XX корпуса и 2 — в тылу XXX корпуса;

3 кавалерийские дивизии, из которых 2 (в Тельфонтене) располагались позади XX корпуса и 2 (в Вомуазе) — позади XXX корпуса;

3 батальона моторизованной пехоты в Мортфонтене в тылу XXX корпуса;

3 батальона моторизованной пехоты в Вивьере в тылу XXX корпуса;

3 танковых отряда между Флери и Пюизо в тылу XXX корпуса.

В соответствии с нормами времени французское командование полагало, что должно обеспечить отличное снабжение мобильных и быстроходных резервов. Это было правильно. И тем не менее, похоже, что организация и развертывание резервов вызывали определенные разногласия, как мы сейчас увидим.

Уже в 8.15 командующий армией распорядился подтянуть все дивизии кавалерийского корпуса. Войсковые соединения, как и следовало, отправились в путь, но по дорогам, забитым другими частями, они продвигались очень медленно, и в результате абсолютно на всех подходах образовалась пробка. В 15.00 4-я кавалерийская дивизия добралась до Домьера и Сен-Пьер-Эгль, а 6-я кавалерийская дивизия оказалась к западу от фермы Верт-Фей. И только теперь пехота, погруженная на грузовики, выехала из своих районов сосредоточения в Мортфонтене и Вивьере, расположенных всего лишь в 7 или 8 километрах позади прежней линии фронта французов. Вскоре стало очевидно, что о том, чтобы продвинуться хоть сколько-нибудь дальше верхом на лошадях, и речи быть не может, и французы должны были довольствоваться отправкой нескольких стрелковых отрядов к Вьерзи и в южный район, чтобы присоединить их к пехоте, которая уже вела там бои. О грузовиках с пехотой или 2-й кавалерийской дивизии больше ничего не сообщалось; похоже, они попросту были блокированы на дорогах.

Вернемся к трем отдельным танковым отрядам, которые, как уже упоминалось, состояли из самых современных и быстроходных машин. Сразу после 10.00 они получили приказ направить 2 отряда по пятам XX корпуса, а третий вслед за XXX корпусом, однако с оговоркой, что они будут введены в бой только после того, как первая атакующая линия не сможет сделать дальше ни шагу. В 20.00 первый отряд оказал поддержку в бою 2-й американской дивизии, продвинувшись от Вокастля до рубежа Артен — То, и танки смогли провести за собой пехоту на 3 или 4 километра вперед. В противоположность этому из второго отряда только одна рота вступила в сражение под Лешель; результаты неизвестны. Остальные танки вообще не участвовали в боях.

А ведь вполне можно было объединить все три отряда Chars legers, приданных 501-му полку, в одну часть под командованием командира полка, и одновременно бросить их в атаку по осевому направлению, где продвижение давало бы наилучший результат, то есть на Артене. Нужно было без малейшей задержки отдать соответствующие приказы и как можно меньше подвергать ограничениям командование полка, а также командование низших звеньев, чтобы поощрить проявления инициативы. А при том, как происходили события, даже самое решительное руководство было бы парализовано привязкой атаки к продвижению ползущего огневого вала, а также к скорости, с которой батареи могли менять свои позиции.

Следовательно, танковые резервы необходимо держать непосредственно за передовыми рубежами, а моторизованную пехоту и саперов — непосредственно позади танковых резервов, а в идеале — под их командованием. Мобильная пехота и саперы, в свою очередь, должны продвигаться вслед за танками настолько далеко вперед, насколько позволит огонь противника. Возможно, им удалось бы продвинуться достаточно быстро, поскольку они сохранили свежие силы, в отличие от пехоты передовой, которая была уже измотана боями в течение утра.

О вступлении в дело кавалерии может идти речь только после того, как прорыв успешно завершен, когда перед войсками лежит открытая местность, где нет ни заграждений из колючей проволоки, ни окопов, и прежде всего нет пулеметов, могущих ограничить быстроту и мобильность конных войск.

18 июля из пехотных резервов были взяты 3 дивизии, а на их место отведены единственная дивизия с передовой и кавалерийский корпус. Был отдан приказ к 19-му числу привезти 7 свежих дивизий — большей частью на грузовиках. В целом за первый день наступления французы захватили 12 тысяч пленных и 250 орудий.

События 18 июля стоит рассмотреть в перспективе, поскольку здесь впервые французы объединили массированное применение танков и внезапность.

Немцы потерпели крупное поражение и немедленно занялись подробным исследованием причин. Они согласились в одном: французы добились полной внезапности, застав врасплох не только немецкие войска, но и в значительной мере высшее командование. После того как французская атака 15 июля южнее Суассона не осуществилась, немцы, возможно, склонны были поверить, что их собственное наступление на Эперне связало противника. Это был просчет. Но этот просчет не вызвал бы дальнейших последствий — возможно, французы и в самом деле вообще не пытались бы внезапно атаковать, не будь в их распоряжении могущественного нового оружия — танков. Сражение под Суассоном было первой битвой, в которой танки были применены более или менее в достаточном количестве и с оперативными, а не просто локальными целями. Если в сражении под Камбре участвовало 400 танков, то нынче под Суассоном французы ввели в бой целых 500. Ширина фронта наступления была, правда, меньше, чем под Камбре, и удар, следовательно, не был более тяжелым; но танк — это воплощенная мощь наступления, и если он, как это было в обоих случаях, появляется на сцене внезапно, то обороняющиеся платят ему тяжкую дань кровью и упадком боевого духа.

Возвращаясь к более ранней теме, мы должны с горечью констатировать, что спустя восемь месяцев после Камбре немецкая пехота и артиллерия все еще не имели противотанковых средств; возможно, еще более унизительным оказалось то, что за это время не было разработано никакой мало-мальски пригодной тактики для отражения этой новой угрозы. И еще долгое время немцы продолжали платить дорогую цену кровью, прежде чем определили коренную причину своих поражений и осознали необходимость эффективной защиты от нового оружия, которое появилось в арсенале наступающих. К несчастью, немцы пришли к этой мысли слишком поздно для того, чтоб она хоть как-то повлияла на ход войны, и забыли ее опять, находясь под гнетом ограничений версальского диктата. 18 июля под Суассоном пехота так и не сумела собраться и отреагировать на атаку бронетанковых сил, и только во второй половине дня артиллерия начала давать отпор танкам с новых и более разумно выбранных позиций. Этот эпизод (а он был далеко не последним) должен был вдребезги разбить воображаемый мир тех, кто с пренебрежением отнесся к внезапной атаке танков как к оружию «одноразового употребления».

Кое-кто утверждал, что немецкая оборона потерпела поражение из-за того, что численность пехоты на линии фронта была невелика и бойцы были психологически измотаны. Однако — если вспомнить о том, как именно проходила атака противника, — более мощные боевые силы, возможно, и сумели бы предотвратить катастрофу, но, по всей вероятности, за счет возросших потерь. Вне всякого сомнения, из-за инфлюэнцы и недостаточного питания люди были в плохой физической форме, но в нашей короткой повести раскрываются эпизоды героической стойкости и решительной инициативы, опровергающие любые измышления о деморализации войск. Наше восхищение только возрастет, если мы подробно исследуем боевые летописи отдельных дивизий и полков.

Тщательный анализ битвы 18 июля выявляет три основные важнейшие причины поражения немцев:

а) внезапность, успешно достигнутая французами;

б) ударная мощь французских танков, сделавшая эту внезапность возможной;

в) тот факт, что немецкая артиллерия, а в еще большей степени немецкая пехота не имели ни эффективных боевых средств, ни опыта сражения с танками.

В течение последующих дней поражение немцев приобрело еще большие размеры, выйдя за пределы тактического уровня и расширившись до оперативных масштабов. Причина была в том, что энергичное наступление французов на Суассон представило страшную угрозу для коммуникаций немецкой армии в Марнском выступе, вынудив германское командование освободить только что занятые территории на южном берегу Марны и оттянуть линию фронта за реку Вель. Десять немецких дивизий расформировали по причине того, что много было убитых, раненых и взятых в плен, и высшему командованию пришлось отказаться от намеченного во Фландрии наступления «Хаген». По всему Западному фронту немцы перешли к обороне, и инициатива оказалась в руках противника.