Анри Труайя - Петр Первый Страница 27

Наконец 8 августа 1700 года курьер от Украинцева принес известие, что соглашение с турками подписано на тридцать лет. В день, когда Москва встречала колокольным звоном столь долгожданный мир, царь приказал войскам выдвигаться в поход. Вопреки обещаниям союзникам, войска отправились не на север, а к Ливонии, территории, первоначально обещанной Августу II. Так как нужна была причина для начала войны, Петр заявил в своем манифесте, что идет войной против Швеции в ответ за неуважение, которое было оказано русской делегации во время пребывания в Риге, где царь, однако, был инкогнито. Короче говоря, царь брал под защиту плотника Петра Михайлова.

Он надеялся победить натиском своего противника, который был молод и неопытен. В 1700 году Карлу было всего восемнадцать лет. Он был на десять лет моложе Петра. Придя к власти в неполные шестнадцать лет, король поражал свое окружение дерзостью, силой, нахальством и своей авторитарностью. Высокий, худой, с продолговатым лицом, высоким широким лбом и пронизывающим взглядом, он охотно пренебрегал своими прямыми обязанностями в пользу грубого веселья, которое чем-то напоминало развлечения царя. Карл читал много классики, его кумиром был Александр Великий, но он был резок со своими министрами, крушил мебель, саблей рубил головы баранам и козам и днем разъезжал в одной рубашке верхом по улицам Стокгольма. Этого полусумасшедшего, думал Петр, не стоит опасаться. И он ошибся. Увидев угрозу своей стране, Карл XII резко изменился. Охотник на медведей и любитель выпить, он в один день отказался от всех своих капризов и развлечений. Защита страны стала для него единственной мыслью, а армия единственной страстью.

В военном походе он был простым солдатом своего войска, спал в походных условиях, перекусывал как придется и пренебрегал своим туалетом. «Его рубашка и рукава были обычно очень грязными, – писал английский посланник Степней. – Руки его были такого же цвета, как и рукава, иногда едва можно было их различить. Волосы его были светло-коричневые, очень грязные и короткие, и он никогда не расчесывал их расческой, а только пальцами… Он очень быстро ел, никогда не задерживался за столом дольше чем на пятнадцать минут и не говорил ни слова, пока ел… маленькая кружка пива была единственным его крепким напитком…» Узнав, что Россия вступила в войну, Карл XII приказал арестовать Хилкова, царского посла, его сотрудников и сподвижников, а также слуг и всех русских коммерсантов. Зато Петр разрешил всем шведам покинуть Россию. Силы, которыми он располагал, насчитывали приблизительно сорок тысяч человек. Его первой целью была Нарва, шведский город, когда-то бывший под контролем русских. По предположениям царя, Карл XII, задержавшийся в Дании, не сможет вовремя вмешаться и крепость падет без необходимости развязывать бой в открытом поле. Эта операция представлялась ему приятной военной прогулкой. Только прибыв к Нарве, 23 сентября, Петр был удивлен, увидев, что осада началась не так, как ожидали. Артиллерия русских не достигала цели, орудийные расчеты плохо знали свое дело, не хватало пороха и ядер, стены города не поддавались. Тем не менее царь рассчитывал, что осажденные капитулируют, устав сопротивляться. Но в ночь с 17-го на 18 ноября от пленных шведов он узнал, что Карл XII быстрыми темпами приближается. Эта новость его поразила. Ему показалось, что он попал в ловушку, которая с сухим щелчком захлопнулась за ним. Как молнией, Петра поразило предчувствие поражения его армии. Лучше бегство, чем плен. Он немедленно принимает решение к отступлению. Но… необходимо было придумать достойную причину такому ходу боя. В «Журнале», исправленном царской рукой, можно прочесть: «Восемнадцатое, Его Величество уезжает в Новгород, чтобы скорее подтянуть войска, которые были на пути к Нарвской крепости; но главная причина его отъезда в том, чтобы встретиться с королем Польши, который держал осаду Риги, чтобы вместе избавиться от их общих замыслов». Объяснение, достойное жалости. В действительности Петр впал в панику. Его советники умоляли его отступить, пока еще не поздно. Деморализованный царь покинул ночью свой лагерь, оставив командовать своим войском Карла-Евгения де Круи. Нанятый царем двумя годами ранее, этот генерал обладал, конечно, опытом и властью, но ничего не знал о войске, которое ему доверили, он игнорировал дух солдат и не говорил на русском языке. Едва он, имев неосторожность, принял на себя эту миссию, как Карл XII подошел к Нарве во главе десятитысячного войска. Эта армия была в четыре раза меньше русской. Чтобы прибыть сюда, шведские солдаты пересекли пустынные равнины, не обращая внимания на непогоду, засыпая с пустыми желудками. Они были изнурены, их лошади не ели уже двое суток. Но храбрость войска, возглавляемого молодым королем, осталась непобедимой. На следующий же день Карл XII выдвинул две колонны против русских. Он сам возглавил атаку. Метель ослепила противников. Несмотря на сопротивление Преображенского и Семеновского полков, русский лагерь был захвачен за полчаса. Армия побежала. Кавалерийские полки отступали из Нарвы вплавь. Тысячи человек утонули в реке. Пехотинцы устремились к двум мостам, которые не выдержали их и обвалились. Опасаясь поворота ситуации, Карл XII за одну ночь соорудил новый мост, который позволил отступающей армии уйти. Это было полной катастрофой. Русские потеряли десять тысяч человек. Были взяты в плен принц де Круа, который сдался одним из первых, князь Долгорукий, генералы Вейде, Галларт, Ганге… Среди большого количества трофеев упоминались также сто шестьдесят флагов и знамен, армейская касса, множество артиллерийских снарядов. Генерал Галларт, говоря о своих солдатах, воскликнул: «У них столько же мозгов, сколько у лягушки волос на брюхе!»

Конечно же, в России было запрещено публично говорить о поражении. Все были в курсе событий, но никто их не обсуждал. Русские послы за границей получили приказ представлять поражение при Нарве как результат предательства. Но ни в Гааге, ни в Вене, ни в Лондоне, ни в Версале никого нельзя было одурачить. Повсюду высмеивали царя-фанфарона, насмехались над его посланниками, которые вынуждены были проглатывать желчные замечания. Была даже выбита медаль в насмешку над Петром, на которой был изображен убегающий царь, без шапки, с брошенной шпагой, утирающий слезы платком, и надпись со словами из Евангелия: «Изошед вон, плакася горько».[47] В Москве Петр погрузился в смятение. Он сомневался в себе, в своем народе, в своей армии. Его солдаты трусы. Оказавшись перед лицом горстки выносливых шведов, они, несмотря на численное превосходство, бросили оружие. Из-за их ошибки царь вынужден был отказаться от своих завоевательских планов. Россия не расширит границы до Балтики. Прусскому флагу не суждено взвиться над северными морями. Мир не падет ниц перед волей Москвы. Хорошо еще, что Карл XII не стал продвигаться в глубь России. После некоторого колебания король решил покончить сначала с Польшей. Петр решил воспользоваться этой передышкой, чтобы заключить мир любой ценой. В надежде на это он обратился с просьбой ко всем государям Европы, чтобы добиться их посредничества. Иностранные дворы смеялись над его усилиями. Князь Голицын, посол царя в Вене, писал Петру: «Главный министр, граф Кауниц, от которого все зависит, и говорить со мной не хочет, да и на других полагаться нельзя. Они только смеются над нами. Я отправился в Оперу с послом Польши. К нам подошли посол Франции с послом Швеции… Посол Франции предложил, что было бы неплохо подписать договор между Швецией, Польшей и Россией. Швед ответил, что его король готов подписать такой договор с Польшей, но с нашим царем он не хотел бы иметь ни договора, ни мира. И начал смеяться».

И тот же униженный князь Голицын писал Головину: «Всякими способами надо домогаться получить от неприятеля победу. Хотя и вечный мир учиним, а вечный стыд чем загладить? Непременно нужна нашему царю хотя малая виктория, которою бы имя его по-прежнему во всей Европе славилось. А теперь войскам нашим и управлению войсковому только смеются».

Внезапно Петр опомнился, как на следующий день после своего первого поражения в войне с турками. После того как Россия привела его в отчаяние, он осознал огромные размеры страны, неисчерпаемые земельные ресурсы, безграничную выдержку своих людей. Такая сильная и щедрая нация может проиграть десять, двадцать сражений, думал он, в конце концов она изнурит противника и заставит его стать на колени. Он, до последнего времени игравший в солдата и матроса, подчинился действительности и сделал выводы из поражения; он, который всегда сгорал от нетерпения, решил положиться на время и тяжелый труд, чтобы взять реванш. «Я знаю, что шведы нас били и будут еще долго бить, но они в конце концов научат нас сражаться», – говорил Петр. И еще: «Это дело (первая северная кампания) было всего лишь детской игрой». Он также написал в своем «Журнале»: «Сия победа (шведов над русскими) была за великий гнев Божий почитаемая. Но ныне, когда о том подумать, воистину не гнев, но милость Божию исповедати долженствуем: ибо ежели бы нам тогда над шведами виктория досталась, будучи в таком неискусстве во всех делах, как воинских, так и политических, то в какую бы беду после нас оное счастие вринуть могло?..»