Владимир Москалев - Гугеноты Страница 27

— А теперь решайтесь, мадам, сейчас или никогда! — настаивал маршал. — Ваша смерть послужит только поводом ко всеобщей резне, и они не замедлят ее учинить сегодня в Париже, а завтра — во Франции.

— Вы правы, господа, — проговорила Жанна, задумчиво глядя в окно на мокрую от прошедшего дождя мостовую. Она резко обернулась, схватила со стола колокольчик и позвонила.

Портьера из красного бархата сдвинулась в сторону; в проеме показался человек в одежде дворянина.

— Ла Торше, велите немедленно запрягать мою карету! Мы уезжаем.

— Позвольте спросить, куда?

— Домой. В Беарн.

— Слава Богу! — воскликнул дворянин и мгновенно скрылся за портьерой.

— Вот видите, даже ваши дворяне поняли, что воздух Парижа становится вреден для вас и для них самих.

— Да, герцог, вы правы. Но теперь помогите найти моего сына, я должна проститься с ним.

— Хорошо. Но сейчас меня беспокоит другое.

— Что же?

— Екатерина Медичи могла отдать приказ всем постам, чтобы вас не выпускать из Лувра.

— Приказ? Но зачем?

— Разве вы не понимаете? Вы нужны ей в качестве заложницы. Если гугеноты захотят взять реванш и пойдут штурмом на Париж, они не посмеют вломиться в Лувр, ибо им пригрозят в этом случае вашей головой. Таковы мои предположения, и я боюсь, что они верны.

— А если все же рискнуть?

— Она велит удвоить посты, в лучшем случае.

— А в худшем?

— Взять вас под стражу.

— И она осмелится это сделать?

— Не сомневайтесь, мадам, эта дама способна на все, и вам об этом должно быть хорошо известно.

— Но что же нам делать?

— Я, кажется, знаю: нам поможет король! Только Карл сможет открыть для вас все двери, и никто другой. Теперь все зависит от моей дипломатии. Ждите меня здесь. Лесдигьер, вы остаетесь с королевой, а я скоро вернусь.

Юный Карл IX находился у себя и откровенно скучал в обществе придворных, занимавших его пустыми рассказами. Маршалу не без труда удалось пробиться к нему и шепнуть на ухо несколько слов:

— Сир, мне необходимо переговорить с вами с глазу на глаз.

— Что-нибудь важное? — лениво поднял на него глаза король.

— Да, сир.

— Пойдемте к Тронному залу, по дороге вы мне расскажете.

Они так и сделали, и когда Карл услышал просьбу герцога, то остановился и состроил недовольную гримасу:

— Но если моя матушка действительно отдала такой приказ, я рискую навлечь на себя ее гнев.

— Ах, сир, неужто вам совершенно безразлична судьба королевы Наваррской, сына которой вы так любите?

— Это, правда, я люблю моего братца Генриха и с большим уважением отношусь к его матери, но… если матушка все же узнает, что я поступил вопреки ее воле…

— Сир, это всего лишь мои догадки, что она отдала такое распоряжение, и все может оказаться совсем не так. Просто вам предоставляется удобный случай заявить о себе, напомнить всем…

— О чем же?

— Что вы не принц, а король! Вам давно уже надлежит выйти из-под опеки королевы-матери и отдавать свои собственные приказы, ни от кого не зависящие. Пусть этот приказ будет вашим первым. Надо же когда-нибудь начинать? Франция должна узнать своего короля, и чем скорее, тем лучше.

Карл задумался, опустив глаза и теребя пуговицы своего золотистого камзола.

— Право, я даже не знаю, герцог… все это для меня неожиданно…

— Решайтесь, сир: сейчас или никогда! — продолжал наступать маршал. — Пусть все узнают, что такое воля короля! К тому же вас побуждают к этому отнюдь не изменнические настроения, а благие намерения, направленные к борьбе за мир и против насилия над вашей же родственницей и кузеном, над слабыми и обездоленными.

А и в самом деле, король он или нет? Никто и никогда не спрашивал его мнения. Справедливо ли это? И не пора ли, чтобы уже начали говорить «его величество» вместо «ее величество»? До совершеннолетия уже недолго, но почему бы не заставить говорить о себе уже сейчас?

— Черт возьми, — Карл внезапно оживился, — а ведь вы правы, герцог! До каких же пор моя матушка будет командовать вместо меня? Король я или нет, тысяча чертей!

— Вы наш добрый, справедливый и единственный король, Ваше Величество, и мы все — ваши верные слуги, — с поклоном ответил Монморанси.

Карл высоко поднял голову и выпятил грудь:

— Сделаем так, как вы предлагаете, герцог! Пусть матушка призадумается. Пора показать ей, кто настоящий король в нашем государстве. Идемте, сударь. Я не хочу, чтобы убивали королеву Наваррскую, а тем более моего беарнского братца. Вы говорите, она сейчас в своих покоях?

— Да, под охраной Лесдигьера и своих шести дворян.

— Отлично, тогда идемте. За себя не бойтесь; матушке я скажу, что такова была моя воля, а вы тут ни при чем.

— Постойте, сир, надо забрать с собой Генриха Наваррского.

— Ах, да. Тогда идемте к покоям королевских детей, он наверняка там. И, как всегда, они с сестричкой Марго и двумя братцами играют в жмурки или во всадников.

Это действительно оказалось так, и королю не без усилий удалось уговорить маленького принца отправиться вместе с ним к матери.

Но, узнав от матери о причине ее спешного отъезда, мальчик нахмурился, сжал кулачки и проговорил:

— Почему ты должна ехать одна, без меня?

— Потому что так хочет твой отец, и я ничего не могу с этим поделать; он здесь властелин, и его приказы выполняются беспрекословно.

— Но я не хочу оставаться с ним, — заупрямился Генрих. — Я хочу в Беарн, я хочу к бахчам с дынями и к виноградникам на склонах гор.

Жанна тяжело вздохнула и обняла сына:

— Очень скоро ты вернешься туда, мой мальчик, и тогда мы будем неразлучны. А сейчас тебе надлежит остаться здесь, при французском дворе, под наблюдением твоего отца. Так надо. Все принцы воспитываются при дворе, и мы не должны быть хуже других.

Принц надул губы и молчал.

— Обещай мне, что ты будешь тверд в своей вере и не изменишь ей, как бы тебя ни уговаривали отец и твои наставники, — проговорила Жанна, глядя сыну в глаза.

— Обещаю тебе, мама, — твердо произнес он.

Она привлекла его к себе и поцеловала в лоб.

— А теперь ты проводишь меня вместе с королем Карлом, твоим братом.

В дверях их остановили два стражника, которых здесь только что не было. Видимо, Екатерина решила устроить надзор за пленницей. Скрестив алебарды, они преградили беглецам путь.

— В чем дело? — сурово спросил маршал.

— Строжайший приказ никого отсюда не выпускать, — ответил один из стражников, кивком указав на апартаменты Жанны Д'Альбре.

— Чей приказ?

— Не могу знать.

— Все приказы во дворце отдаются королем, это тебе известно, болван?

— Так точно, ваша светлость.

— Так вот, король отменяет свое прежнее распоряжение и приказывает вам пропустить нас.

Неожиданно из-за спины маршала вышел Карл, бледный, с горящими от возбуждения глазами, и набросился на стражников:

— Прочь с дороги, болваны! Или вы не узнаете короля Франции?

Стражники в страхе прижали к себе алебарды, залепетав:

— Святая Мария… Его Величество король!..

— Соскучились по виселице? — Карл заглянул в лицо одному, другому и гневно топнул ногой.

Стражники упали на колени, побросав свое оружие.

— Простите нас, Ваше Величество… здесь так темно… мы не узнали вас.

— Встаньте! — приказал он им.

Они поднялись с пола, дрожа, как в лихорадке.

— Возьмите свое оружие!

Они подняли алебарды.

— А теперь следуйте впереди нас и всех, кто вздумает оказать нам сопротивление, берите под стражу именем короля! Здесь нам больше делать нечего.

— Слушаемся, Ваше Величество.

— Идемте.

Они спустились по лестнице и на площадке вновь встретили охрану уже из четырех человек. Но эти, сразу узнав короля, немедленно отсалютовали ему алебардами и беспрекословно пропустили всю группу.

— Оставьте свой пост и присоединяйтесь к своим товарищам, — голосом, не терпящим возражений, приказал Карл. — И знайте, что отныне вам поручено охранять священную особу короля.

Стражники, молча, склонили головы. Теперь их стало шестеро.

— Уроки Гонди не прошли даром, — шепнул маршал на ухо Лесдигьеру.

Вся группа вышла из Лувра и направилась к потайной калитке, выходящей на улицу дю Шантре, как вдруг дорогу им преградил патруль, состоящий из двух солдат и офицера.

— Что это значит? — спросил Монморанси.

— Нам приказано не пропускать королеву Наваррскую, — сказал офицер.

— Сударь, перед вами маршал Франции!

— Сожалею, монсеньор, но приказ касается любого, кто сопровождает королеву Жанну.

— Даже самого короля? — шагнул вперед Карл. — Возьмите факел и поднесите его ближе. Еще ближе! Король Франции Карл IX самолично приказывает вам пропустить его и людей, идущих с ним!