Александр Чаковский - Блокада. Книга четвертая Страница 27

— Товарищ полковник, по вашему приказанию капитан Суровцев доставлен.

Генерал внимательно поглядел на Суровцева, потом, обращаясь к комдиву, спросил:

— Это и есть тот самый комбат?

— Он, товарищ генерал. Отлично проявил себя под Пулковом.

— Как, правду говорят комдив? — сощурившись, спросил генерал Суровцева, который стоял вытянувшись и молчал, смущаясь под пристальным взглядом широкоплечего, лысоватого, хотя еще совеем не старого генерала.

— Садитесь, капитан, — пригласил генерал. — Не робейте, робким на нашей земле делать нечего. — И повторил уже тоном приказа: — Садитесь. И вы, подполковник, тоже.

Суровцев снял фуражку в осторожно присел на свободный край скамьи. Командир полка сел рядом.

Суровцев был несколько растерян. Все, что он видел здесь, в районе Невской Дубровки, было для него неожиданным: и такое скопление войск на сравнительно маленьком участке, и напоминающее большую пристань сосредоточение шлюпок, лодок, плотов и понтонов, и мрачные, дышащие холодом черные воды Невы, которую, видимо, предстояло форсировать. А теперь он вдруг оказался за одним столом с генералом и еще какими-то, судя по знакам различия, большими начальниками.

— Боевую задачу комбату ставит обычно командир полка, — сказал генерал, постукивая карандашом по расстеленной перед ним карте, — но на этот раз мы решили сделать исключение из правила. Дело в том, что сегодня ночью начинается большая операция по прорыву блокады Ленинграда. Войскам, сосредоточенным здесь, предстоит переправиться на восточный берег Невы, чтобы, развивая наступление в направлении Синявино — Мга, соединиться с наступающими нам навстречу войсками пятьдесят четвертой армии. Важно, чтобы подразделение, высаживающееся первым, действовало смело и решительно, иначе атака может захлебнуться. Командир дивизии рекомендует в качестве такого головного подразделения ваш батальон, капитан Суровцев. Как смотрите на это?

Суровцев хотел подняться, но генерал сделал ему знак оставаться на месте.

— Готов выполнить любое задание, — сдавленным голосом произнес Суровцев. Облизал пересохшие губы и добавил: — Благодарю за доверие.

— Погоди благодарить, — усмехнулся генерал. — Задание трудное. Ты не думай, конечно, что мы тут до тебя не воевали. Уже больше месяца бои на той стороне ведем — пехотинцы и моряки… Но сейчас задача — не просто удержать плацдарм, а погнать немца, погнать и соединиться с пятьдесят четвертой. Словом, прорвать блокаду?

— Ясно, товарищ генерал, — сказал Суровцев.

— Ясно? — переспросил генерал. — Ничего еще тебе не ясно. Ставьте перед ним задачу, полковник, — сказал он, обращаясь к командиру дивизии. — А вы, капитан, подойдите сюда, к карте.

Суровцев подошел и встал у торца стола рядом с сидящим генералом.

— Так вот, — сказал полковник, беря со стола карандаш, — ваш батальон расположен сейчас…

Он вопросительно взглянул на командира полка. Тот поспешно поднялся, указал район на карте:

— Здесь, в овраге.

— Отлично, — одобрил полковник. — Значит, подготовленные для вас плавсредства — совсем рядом. Доставите их к Неве на руках — до берега метров двести, не больше. Переправитесь на тот берег. Наступать начнете утром. Направление атаки вашего полка, а следовательно, и головного батальона — вот сюда, на Арбузово. — Он провел на карте линию от берега Невы вправо, к нагромождению черных прямоугольников. — Это и есть деревня Арбузово.

— Я видел ее на местности, товарищ полковник, — сказал Суровцев. — Налево — ГЭС, направо — Арбузово.

— Правильно, Восьмая ГЭС, — вмешался генерал. — Теперь учти, капитан, из деревни этой немцев надо выбить во что бы то ни стало. Это и есть твоя ближайшая задача. Справишься — получишь от командира полка последующую. И кто знает, может быть, именно твоему батальону суждено первым встретиться с пятьдесят четвертой!.. Разумеется, драться не один будешь. Соседи у тебя надежные — моряки. А теперь о переправе. Важно пересечь реку быстро, пока противник не обнаружил движения. Иначе откроет огонь. Отчаливаете в двадцать два ноль-ноль.

— Ясно? — спросил комдив.

— Ясно, товарищ полковник, — ответил Суровцев и повторил: — Переправиться на тот берег, направление атаки на Арбузово. Разрешите выполнять?

— Подожди, — остановил его генерал. — Каков численный состав батальона?

— Сто девяносто восемь человек, товарищ генерал.

— Негусто. Вооружение?

— Карабины, винтовки, пулеметы. Автоматов не хватает, всего по нескольку штук на роту.

— Минометы?

— Четыре миномета, товарищ генерал.

— Негусто, — повторил генерал, подумал немного и сказал комдиву: — Придадите ему пару пушек. Противотанковых. — Он посмотрел на часы. — Сейчас двадцать сорок пять. На переброску плавсредств у вас остается час пятнадцать. Действуйте!

Из землянки они вышли вдвоем: командир полка и Суровцев.

— Ну как, все понял? — спросил подполковник.

— Что ж здесь не понять? Переправа, а дальше — в бой.

— Значит, мало что понял, капитан, — недовольно сказал комполка, на мгновение включая свой фонарик и тут же гася его. — По этим чертовым переправам немец бьет, говорят, не переставая…

— Пока тихо.

— Вот и я из этого исходил, да мне разъяснили: «Ты еще эту тишину запомнишь, подполковник…» Ладно. Повторим задачу. Лодки на руках перенесете. Спустите на воду — чем тише, тем лучше. А дальше — сил не жалейте, старайтесь переправиться поскорее. Следите, чтобы не снесло, пересекайте Неву точно по прямой. Там вас встретят. Я прибуду с последним батальоном. Все. Дорогу к себе найдешь?

Суровцев попытался мысленно восстановить приметы, которые старался запомнить, когда шел сюда.

— Найду.

— Ну… тогда ни пуха ни пера. Скоро увидимся. Вопросов больше нет?

— Нет. Впрочем, один. Это что за генерал был, товарищ подполковник?

— Генерал-то? Командующий Невской оперативной группой Коньков.

— Ясно, товарищ подполковник. Разрешите идти?

— Как в старину говорили, с богом.

К десяти часам вечера сорок пять лодок и два предназначенных для противотанковых пушек полупонтона были спущены на воду.

По-прежнему стояла тишина, нарушаемая лишь всплесками воды, хлопаньем сапог, скрипом вставляемых в уключины весел. Стал накрапывать дождь.

Суровцев переступил борт лодки. На веслах сидели двое саперов, уже не раз переправлявшихся в этом месте через Неву.

— Командиры рот! — вполголоса позвал Суровцев. — Как с посадкой?

Из темноты прозвучали три ответа, подтверждавшие готовность к переправе.

— Вперед! — скомандовал Суровцев.

Всплеснули воду десятки весел.

Суровцев испытал необыкновенный душевный подъем. Слова Конькова о том, что, может быть, именно его батальону предстоит первым соединиться с войсками 54-й армии, окрылили комбата.

По расчетам Суровцева, пересечь шестьсот метров, отделявшие правый берег реки от левого, они должны были максимум минут за двадцать. А там — на Арбузово!

Разумеется, Суровцев понимал, что, захватив Арбузово — этот расположенный всего в нескольких сотнях метров от берега населенный пункт, точнее, те развалины, которые от него остались, — он будет еще почти так же далеко от передовых частей 54-й армии, как и сейчас. «Но Арбузово — это только начало, — думал Суровцев. — Овладев им, мы пойдем дальше. Да и части пятьдесят четвертой наверняка не стоят на месте. Они тоже рвутся вперед. И кто знает, может быть, уже скоро мы сможем соединиться».

На мгновение перед глазами Суровцева возникла картина бегущих навстречу друг другу бойцов с поднятыми в руках винтовками и автоматами, ему даже показалось, что он слышит ликующие крики «ура!».

И вдруг где-то высоко над головой раздался глухой хлопок, и в то же мгновение все вокруг осветилось голубым призрачным светом.

Суровцев увидел темную поверхность Невы, ряды лодок, рассекающих водную гладь, и противоположный берег — высокий, обрывистый, изрытый траншеями.

Гребцы, которые и раньше энергично работали веслами, казалось, удвоили усилия.

Несколько секунд было по-прежнему тихо… А затем заговорила немецкая артиллерия. Первый снаряд упал где-то между лодками, но, кажется, не повредил ни одной. Только черный фонтан взметнулся высоко над водой.

Осветительная ракета погасла.

Но тут же снова раздались глухие хлопки, точно по большим, наполненным воздухом бумажным пакетам наносил удары чей-то гигантский кулак, и несколько новых ярких фонарей повисли в небе. И снова открыла огонь вражеская артиллерия. Теперь било уже не одно орудие. Только что тихая и, казалось, невозмутимо спокойная невская вода закипела; на глазах у Суровцева разлетелась в щепы одна из лодок…

До противоположного берега оставалось метров четыреста. Но теперь Суровцеву казалось, что его отделяет от цели бушующий океан. Шинель была уже насквозь мокра. Острые брызги били в лицо… А сидевшие на веслах бойцы неутомимо гребли.