Нагиб Махфуз - Эхнатон, живущий в правде Страница 27

Однажды меня вызвала царица Тийя. Когда я пришла, она внимательно осмотрела меня и начала:

— Тебе следует заняться своим здоровьем. Ты носишь в себе драгоценную жизнь, которая скоро станет частью истории нашей страны.

— Помолитесь за меня, государыня.

— Тебе предстоит долгая жизнь, — уверенно ответила она. — Не давай страху воли над собой.

— Есть вещи, неподвластные людям, — сказала я.

— Царица больше, чем человек. — Она тяжело вздохнула.

Тийя заставила меня сдаться. Мой отец всегда называл ее могучей женщиной. Мой муж любил ее без памяти, а она относилась к нему как к своей собственности. Даже после свадьбы я чувствовала тяжесть ее оков.

Новость о Единственном Боге дошла до жрецов, и борьба началась. Только тогда я поняла, какая сила таится в тщедушном теле моего мужа. Я ощущала мощь его духа, смелости и решительности.

— Я ни за что не отступлю. Легче сдвинуть с места каменные пирамиды, — однажды сказал он мне.

— Я всегда буду с тобой, — ответила я.

— Господь не оставит нас! — воскликнул он.

Его не могла переубедить даже мать. Как-то Тийя вызвала меня к себе в кабинет. Войдя туда, я поняла, что. возможно, настал самый важный день в моей жизни.

— Беременность не отвлекла тебя от дел, которые происходят в Фивах? — спросила она.

— Дела Фив — мои дела. — Я приготовилась к битве.

— Твои добрые слова не оказали влияния на мужа? — спросила она.

— Слова его Бога могущественнее моих.

— Похоже, ты не слишком расстроена.

— Государыня, я верю в то, что он говорит. — Наконец мои запястья освободились. Этой фразой я дала ей знать, что любовь к моему Богу сильнее моей любви к престолу.

Тийя вспыхнула.

— Ты действительно веришь в Единственного Создателя?

— Да, государыня.

— И отвергаешь богов Египта?

— Бог один. Равных у него нет, — ответила я.

— Ты не считаешь, что другие люди имеют право почитать собственных богов?

— Мой Бог ни для кого не представляет угрозы.

— Но однажды твой муж станет царем, и ему придется служить всем богам.

— Мы служим только Единственному и Единосущему.

— Ваше упрямство будет иметь самые тяжелые последствия! — воскликнула она.

— Господь нас не оставит. Никогда.

— Ты поклялась мне в преданности до гроба, — с горечью напомнила царица.

— Вы — моя государыня. Но Господь превыше всех.

Я вернулась к себе с тяжелым сердцем и заплаканными глазами, не зная, какая судьба меня ждет. И все же на душе у меня полегчало. Вскоре царевич получил приказ отправиться в поездку по империи. Я поняла, что Тийя начала свою месть. Она оставляла меня без мужа накануне родов. Когда Эхнатон уехал, я испытала новое для себя чувство. Свет жизни померк; даже солнце потемнело. Меня душил страх. Ничто не могло возместить мне отсутствие мужа, даже постоянная близость Тей. Я погрузилась в скорбь и каждую минуту тосковала по царевичу. Неужели он так много значил в моей жизни? Я поняла, что без него мне счастья нет. Именно тогда до меня дошло, что я люблю его не только как духовного спутника, но как мужа и любовника. По моему лицу струились горькие слезы. Я каялась в своей слепоте и невежестве и мечтала, чтобы он поскорее вернулся и позволил мне упасть к его ногам.

Роды у нас с царицей Тийей состоялись одновременно. Я родила Меритатон, а она — двойню, Семнехкара и Тутанхамона[43]. Когда я узнала, что родила девочку, меня охватила скорбь. В гареме шептались, что это проклятие жрецов Амона. Они говорили, что я никогда не смогу родить сына.

Примерно тогда же фараон Аменхотеп III женился на Тадухипе, дочери Тушратты, царя Митанни, чтобы скрепить узы дружбы между двумя странами.

Тадухипа славилась своей красотой. Она въехала в Фивы во главе величественной процессии, состоявшей из трехсот рабов. Тей пыталась развлечь меня рассказами о новой царевне, поселившейся во дворце. Говорила о ее богатстве и красоте, но в конце неизменно добавляла, что, конечно, ни одно солнце не сияет ярче моего. Царь Аменхотеп III обожал новую жену Тадухипу, которая годилась ему во внучки. Но долго наслаждаться своим новообретенным счастьем ему было не суждено.

Пришла весть о том, что наследник престола насаждает в номах свою религию. Меня вызвали к царю и царице. Я не ожидала увидеть царя таким слабым и изможденным; казалось, он изнурил себя мирскими удовольствиями.

— Он сошел с ума! — гневно воскликнул фараон.

— Мы можем послать в номы армию, чтобы исправить причиненный им вред, — сказала Тийя.

— Он потерял право на трон. Что бы мы ни сделали, это ему не поможет.

— Возможно, он победит. Возможно, они прислушаются к его словам, — после небольшой заминки сказала я.

— Ты дура, Нефертити! — крикнул царь — Такая же, как твой муж!

— Ты могла попытаться привести его в чувство, — добавила Тийя. — А вместо этого присоединилась к его блажи.

— Как я могу добиться того, чего не добились вы, ваше величество? — парировала я, пытаясь справиться с гневом.

— Ты его не отговаривала, а поддерживала, — укорила меня царица.

— Когда царевич вернется, — махнув рукой, прервал нас Аменхотеп, — я заставлю его сделать выбор между троном и его религией.

Я очень огорчилась. Но на следующее утро после этой встречи меня разбудила Тийя и прошептала:

— Царица Нефертити, фараон умер.

Мое сердце сжалось от горя. Что было бы, если царь Аменхотеп III успел перед смертью выполнить свою угрозу? Неужели Тийя согласилась бы принести в жертву любимого сына? Однажды царица, наблюдавшая за мумификацией мужа, вызвала меня и сказала:

— Я решила, что тебе следует это знать. Жрецы потребовали, чтобы трон перешел к Семнехкару или Тутанхамону, а я стала при нем регентшей.

Я боялась слов, которые должны были прозвучать следом.

— Ваше решение будет самым мудрым, и я приму его, каким бы оно ни было, — ответила я.

— Ты говоришь правду? — спросила Тийя.

— А разве у меня есть выбор? — придя в отчаяние, пробормотала я.

— Я отвергла их требование. Любовь к сыну оказалась сильнее моей мудрости.

Я снова смогла дышать, но дар речи ко мне не вернулся.

— Ты счастлива?

— Да, государыня, — серьезно ответила я. Ложь вызывает у меня отвращение.

— Ты обещаешь мне защищать традиции?

— Такого обещания я дать не могу.

— Ты заслуживаешь наказания, — сказала царица. — И все же я восхищаюсь тобой. Вы с Эхнатоном выбрали свой путь, вот и ступайте им. Наверно, так было суждено богами.

Я вернулась к себе окрыленная и осыпала Меритатон поцелуями. А потом вернулся из путешествия мой любимый. Я бросилась к нему и заключила в объятия.

— Наконец-то к тебе пришла любовь, Нефертити, — спокойно сказал Эхнатон.

Я испугалась и ответила:

— Я полюбила тебя раньше, чем увидела.

— Но как мужа полюбила только сейчас. — Его способность читать в глубинах сердца потрясла меня.

После похорон Аменхотепа III Эхнатон пришел ко мне с заплаканными глазами.

— Смерть пугает меня, — сказал он. — Я не любил отца, хотя должен был любить.

Мы заняли трон, окруженные врагами и недоброжелателями. Эхнатон призвал своих друзей присоединиться к новой религии. Они охотно сделали это. Я не сомневалась в их искренности до тех пор, пока они не покинули его, чтобы спасти свои жизни. Все, кроме Мери-Ра, верховного жреца Единственного Бога. Думаю, Эхнатон знал, что они кривят душой. Но он верил, что любовь — лекарство от всех болезней. Думал, что со временем любовь укрепит их веру и они станут больше доверять ему. Так же терпеливо ждал этого, как когда-то ждал моей любви. Но они этого не заслуживали. Некоторые из них лелеяли желание претендовать после него на трон. В том числе Хоремхеб и даже мой отец, Эйе. Ты можешь решить, что я всё придумала под влиянием обиды, горечи или собственных впечатлений. Нет, я узнала это из бесед, которые вела с ними в последние дни Эхнатона. Меня обрадовало, что жрецы решили посадить на трон не их, а Тутанхамона. Думаю, что они еще цепляются за свою старую мечту.

Несмотря на враждебность, окружавшую нас на первых порах, мы с Эхнатоном были безмерно счастливы. Меритатон только начинала ползать, а во мне уже теплилась новая жизнь. У Эхнатона не было других жен, кроме меня. Он унаследовал отцовский гарем с прекрасной митаннийкой, но воздерживался от его посещения. Однажды пришла царица Тийя. Ничего хорошего от этого визита я не ждала.

— Эхнатон, — начала она, стоя так близко, чтобы мне было слышно, — теперь ты царь. Ты не должен пренебрегать своим гаремом.

— У меня одна любовь и один Бог, — засмеялся он.

— Но ты должен быть справедливым. Не забывай, в твоем гареме находится Тадухипа. Она заслуживает лучшего обхождения. Хотя бы ради ее отца Тушратты. — Тийя посмотрела на меня, заметила мою досаду и продолжила: — Нефертити доказала свою царскую мудрость. Наверно, она согласится со мной насчет гарема.