Алексей Павлов - Иван Украинский Страница 27

— А какая власть вам самому больше по нраву?

Доктор, в заметном замешательстве, поправив пенсне,

начал издалека:

— Видите ли, старая царская власть мне не нравилась. Она действительно себя изжила. К новой я не успел привыкнуть. Да и вы ее окончательно еще не закрепили. Меня волнует целостность русского государства: не приведет ли

внутренняя междоусобица к потере самостоятельности России — так уже бывало в ее истории.

— В том вы можете не сомневаться, — сказал крас- ком. — Всех захватчиков и белых вместе с ними Советская власть доконает, как тот гигант мошкару.

— Но какой ценой? — не сдавался «нейтрал». — Жертвы и кровь… Сколько их понадобится еще…

— А без жертв великие дела не бывают.

— У вас вот даже в самой Красной Армии друг друга стреляют, — набравшись смелости, высказал доктор. — Наслышаны мы о пятигорской трагедии.

Украинский нахмурился, отодвинул от себя стакан с недопитым чаем, вставая из‑за стола, сказал:

— Что ж, от преступлений авантюристов мы не застрахованы. Здоровые силы все равно одерживают верх.

Примерно в таком же ключе довелось тогда Ивану вести разговор и со своими бойцами, и с незнакомыми стрел- ками — пехотинцами, когда военные пути — дороги сводили его с ними вместе у солдатского костерка в тылу, либо на походе, либо на боевых позициях. К чести артиллеристов всей армии — среди них меньше всего находилось паникеров и несознательных элементов. В своем абсолютном большинстве они правильно понимали обстановку, верно оценивали неприятные события в Пятигорске, стоически переносили трудности и лишения.

Новому командованию армии досталось тяжелое наследство. В октябре она стала называться 11–й армией и была переподчинена командованию Каспийско — Кавказс- кого фронта, штаб которого находился в Астрахани — не ближе, чем было до сих пор. Вопрос снабжения не решался. А если что и поступало, то в мизерном количестве.

Для транспортировки грузов использовался лишь гужевой транспорт. Эх, если бы представилась возможность задействовать хотя бы несколько самолетов и автомобилей для доставки отступающей 11–й армии пусть только боевых патронов к винтовкам и пулеметам, самых необходимых медикаментов… Но этого не случилось.

В самой Астрахани сложилась трудная обстановка, там зрел контрреволюционный заговор, который и разразился сразу вслед за вступлением северокавказцев в пределы Астраханской губернии. Быстро подавленный, он тем не менее в критический момент отвлек внимание местных военных работников от нужд собратьев по оружию. В це

лом вся молодая Советская республика направляла тогда свои главные силы на отпор грозной опасности с востока и запада, а южные окраины оказались отрезанными от поддержки центральной Советской власти. В недостаточной помощи 11–й армии проявился и субъективный фактор — преступная безответственность некоторых ставленников Троцкого, засевших в РВС Каспийско — Кавказского фронта.

13 января 1919 года, на второй день после вступления в должность командующего, на место обнаружившего полнейшую неспособность Крузе, молодой энергичный Михаил Левандовский, бывший до этого начальником опера- тивно — разведывательного отдела, мучительно обдумывал свой приказ по армии с целью наилучшей диспозиции частей для отпора врагу. Как и в декабре, предпринимались попытки не только закрепиться, но и самим организовать наступление в сторону Кавказская — Тихорецкая.

В приказе значилась и третья стрелковая бригада Павла Лунева. Ей ставилась задача занять оборону на линии гора Верблюд — хутор Ком — Су — селения Русланка и Кан- глы — Кумогорские щелочные источники, в непосредственной близости от станции Минеральные Воды, на пересечении железной дороги.

К тому времени братья Украинские находились у Лунева в бригаде, а точнее — в ее артиллерийской батарее. Отрыв окопы и прикрыв по фронту 10–верстный участок, бойцы с опаской ожидали наступления деникинцев — у стрелков на каждую винтовку приходилось по 5–7 патронов, на одну пушку — 4–5 снарядов.

Украинский обратился к комбригу с просьбой выделить ему грузовой автомобиль для ночной вылазки в тыл деникинцев с тем, чтобы за их счет пополниться боеприпасами. Днем он тщательно изучил, где расположен полевой артсклад белых, как к нему можно подобраться с наименьшим риском. В Минеральных Водах Василий Ачкасов сосредоточил все уцелевшие бронепоезда, поставленные на усиление бригады Лунева. Украинский попросил Ачкасова в момент его ночной вылазки погонять на станции взад — вперед один из бронепоездов с тем, чтобы под маневровый лязг и шум облегчить проникновение разведчиков в тыл противника.

Прихватив с собой небольшую группу бойцов, под камуфляжные маневры на станции, краском лошадьми от — транспортировал автомашину и людей в неприкрытый стык деникинцев за линию их переднего края. Затем дал задание ездовым возвратиться с лошадьми к своим при соблюдении строжайшей осторожности. Копыта коней заранее были примотаны кошмой. В серой ночной мгле справа впереди возвышался пик горы Кинжал, а слева за спиной охотников темной громадой чернела гора Змейка, известные всему Кавказу. Усевшись в кабину рядом с шофером, Украинский дал команду:

— Заводи мотор и поехали по этому проселку.

Никак не предполагая, что у еле — еле дышавших, как

им казалось, на ладан «краснопузых» мог еще остаться какой‑то автомобильный транспорт, белые приняли машину за свою, и она свободно проследовала до артсклада.

— Стой! Кто идет? — окликнул часовой.

— Не идет, а едет, — приоткрыв кабину и стоя на подножке с браунингом в руке, ответил Украинский. — Снаряды со станции привезли…

Часовой замешкался, и тут же подскочившие к нему красноармейцы свалили его с ног, воткнули ему в рот тряпичный кляп и уложили плашмя за углом склада. Напарники часового, ничего не подозревая, спали в караульном помещении.

В лихорадочном темпе луневцы заполнили кузов ящиками со снарядами для трехдюймовок. Нагруженный вровень с бортами автомобиль слегка фыркнул и покатил в обратном направлении.

— Выжимай полный газ, — склонившись к шоферу, приказал Украинский.

Так и влетели пулей бойцы и их командир на свои позиции — возбужденные, с нервами, натянутыми, как струна. Взводный тут же отправился на доклад к комбригу.

— Хоть какая‑то малость боеприпасов будет у наших пушкарей, — сказал Иван. — Иначе без них нам хана.

— Сколько захватили снарядов? — спросил Лунев.

— Где‑то около двухсот.

— Благодарю за отвагу, — растроганно произнес комбриг, обнимая за плечи безудержно храброго разведчика.

Об этой ночной вылазке Лунев при встрече рассказал командарму М. К. Левандовскому. Внимательно выслушав комбрига, тот сказал:

— Давно слежу, как воюет Украинский. Находчив, смел,

умен. Жаль — неподходящая сейчас обстановка для его выдвижения.

Обреченная армия отступала, завершалась ее скорбная одиссея. Ровно год красные бойцы — северокавказцы героически сражались с врагом. Благодаря их мужеству и самопожертвованию Донская армия атамана Краснова и добровольческая армия Деникина не смогли в 1918 году объединить свои силы и сразу же двинуться на Москву.

Чем ближе к февралю, тем дальше в глубь безводных степей удалялись бойцы 11 — й армии от равнин и нагорий Северного Кавказа. Тиф, испанка косили ряды красноармейцев. Для вакцинации и лечения людей не было никаких препаратов и медицинских средств. Свое последнее совещание с командирами частей Левандовский провел в Кизляре 4 февраля. Никакого иного выхода уже не оставалось — он отдал приказ отходить к Астрахани, через бурунные калмыцкие пески, по ледяной стуже. Впереди на 200 верст — ни жилья, ни пищи, ни крова, ни медицинской помощи. Редкие, затерянные в безбрежной полупустыне селеньица не могли приютить массу усталых, больных, раненых людей. Вчерашние герои, сыны революции, наводившие страх на ее врагов, сегодня устилали свой роковой путь сотнями и тысячами мертвецов.

И даже в этом кромешном несчастье многие части и подразделения не теряли присутствия духа. Организованно, с соблюдением воинского порядка, шли бойцы 1–й и 2–й стрелковых дивизий, а в них — Дербентский, Высел- ковский и другие полки, конная бригада И. А. Кочубея, кавалерийские полки Г. А. Кочергина, Е. М. Воронова, Н. И. Сабельникова.

Иван Украинский и для себя, и для брата, и для многих бойцов батареи раздобыл у чабанов несколько овечьих шкур, разрезал их на куски и раздал, сопроводив наказом:

— Наденьте под шинели, все меньше мороз будет донимать.

Такие командиры, как он, позаботились о том, чтобы часть повозок была покрыта утепленными пологами для обогрева людей, в пути следования имелся кипяток, чтобы бойцы следили друг за другом и предотвращали обмораживание.