Ханкерман. История татарского царства - Юрий Манов Страница 27

Здесь сразу надо точно определиться, шерть – это не совсем та присяга, что давал вассал сюзерену. Известны шертные грамоты, которые присылали крымские ханы московским князьям. И московские князья также подписывали шертные обязательства перед крымским ханом. Так что это, скорее, взятие на себя союзнических обязательств с письменными гарантиями.

В шертной грамоте, составленной в уважительных тонах к обеим сторонам договора, салтан Даньяр обещал не поддерживать отношения с недругами великого князя и участвовать в его походах. А также не принимать на службу татар, которые уже стоят на княжеской службе. Князь, в свою очередь, обещал то же самое, исключения составляли четыре рода: Ширин, Мангыт, Аргын, Кыпчак. То есть московским князем еще раз подтверждался царский статус наследника Касима и его право на каучин.

Укреплялось и экономическое положение ханства. Царевич Даньяр помимо «выхода» из Москвы получал торговые пошлины с окской торговли и ясак – натуральную подать с мусульман и мордвы, жившей в Касимовском ханстве, а также судебные пошлины. Стабильный доход приносили налаженная паромная переправа, мельницы и… кабаки. Да, хоть вино правоверным строго запрещалось, питейные заведения исправно приносили доход, и шел он в салтанову казну. Кстати, само слово «кабак» пришло в русский язык, как и многие другие, из татарского, – от овоща кабачка, привезенного на Русь из Средней Азии. В наших местах кабачок хорошо прижился, давал высокий урожай. Вот в питейных заведениях, где на всех посуды не напасешься, и придумали разливать хлебное вино из мерных чарок в кабачки с вырезанной серединкой. Выпил – закуси.

Менялось обличие нового города: укреплялись стены и башни, со временем татары вместо юрт стали строить традиционные для них жилища из обожженного кирпича с глухими внешними стенами и просторным внутренним двором. При необходимости каждый такой дом превращался в маленькую крепость. Много места в домохозяйствах занимали конюшни и овины, оседлые татары активно переходили к стойловому скотоводству. На городской площади перед мечетью по четвергам и субботам проходил традиционный восточный базар, тут же был невольничий рынок.

Видимо, именно во времена Даньяра к Касимову начался активный приток татар-мишарей. Состав этого сообщества был довольно пестрым, здесь рядом с татарами мещерских княжеств селилось коренное население, перенявшее жизненные устои и татарские традиции, мордва, перешедшая в ислам.

В Касимове быстро развивались привычные для этих мест промыслы – бортничество и гончарное производство. Под защитой крепостных стен селились гончары, кузнецы и оружейники, торговцы. Особым промыслом стала обработка кож, и татары, надо отдать им должное, добились в этом значительных успехов. Они владели секретом «кислой выделки» мехов и шкур животных – их кожи получались более мягкими и долговечными, татарские седла ценились по всей Руси.

Некоторое время зерно в Касимове было привозным. Возможно, часть «выхода» в царство московские и рязанские князья платили зерном – рожью и просом. Но постепенно в сельских поселениях возрождалось земледелие.

Надо отметить, что деревни, расположенные в пределах царства, имели преимущество перед соседними русскими окраинами. Здесь существовала гарантия от «чужих» татарских набегов, а заливные луга обеспечивали обильные урожаи. Больше земли – больше дохода.

Крупнейшими землевладельцами были сам салтан, его карачи, мурзы и беки. Простым же казакам приходилось хуже. Исламские традиции частично сглаживали сильное социальное неравенство, свойственное средневековому обществу: нуждающийся мусульманин мог рассчитывать на помощь общины, муллы, щедрых карачей или самого салтана. В обществе практически не было вдов и сирот, жена умершего или погибшего в бою казака выходила замуж за его брата или иного родственника, его дети воспитывались в новой семье, как родные.

В царстве строго поддерживался порядок, татары при всем своем горячем темпераменте редко хватались за оружие в спорах и конфликтах. Сдерживал закон кровной мести, когда за одного убитого мстил весь род. Любой разбой и воровство карались незамедлительно по законам шариата. Грабить в походе считалось доблестью, украсть у соседа мусульманина – страшным грехом. За воровство рубили руку. А вот торговля, пусть даже сомнительным товаром, всячески приветствовалась.

Касимов времен Даньяра становился крупным торговым центром на Оке во многом благодаря удачному расположению и платежеспособности постоянно прибывающего населения.

С ростом населения повышалась боеспособность войска, касимовские татары продолжали участвовать в совместных с русскими походах. В 1471 году царевич Даньяр «со своими царевичами, князьями и мещерскими казаками» отправился в новгородский поход с Иваном III. Здесь казаки Даньяра упоминаются как отдельный род войск – уланы или легкая кавалерия.

Первый новгородский 1471 года

Этот поход был более чем рисковым. Расклад сил был явно не на стороне великого князя, но времени на подготовку и сбор всех полков у Ивана III попросту не было – новгородская земля уходила от Руси.

Политическая ситуация складывалась действительно опасно. Литва прямо толкала Великий Новгород к полному разрыву с Москвой, не гнушаясь прямого подкупа и мощной пропаганды. На словах обещая сохранение православной веры, литовцы серьезно готовились к полному окатоличиванию северной Руси. Практически вся боярская верхушка Новгорода находилась на содержании у литовцев. Существовала и угроза прямой литовской интервенции, бояре заключили вассальный договор с великим князем литовским и королем польским Казимиром IV, который, не мешкая, прислал в Новгород своего наместника. А это уже прямой вызов и измена! Потомок великого Рюрика Иван III срочно объявляет поход.

Согласно хроникам московский воевода Данила Холмский привел к Старой Руссе, где встретился с первым новгородским заслоном, не более 10 тысяч воинов. Новгородское же войско насчитывало до 40 тысяч человек – с ударной боярской конницей и речной ратью. Преимущество в численности явно не на стороне великого князя, но что по качеству?

Великокняжеская конница – уже не та «сборная солянка» что была при Василии II, когда каждый удельный князь приводил свое войско (а мог и не привести), и фактически сам командовал им в битве, решая, стоять насмерть или бежать. Войско Ивана III новгородского похода по сути уже регулярная армия. Теперь все бояре и князья – арендаторы княжеских земель, и владеют своими землями не только по праву наследства, но и получают за верную службу.

Воин московского войска отлично обучен и экипирован надежным пластинчатым доспехом (панцирные наборные брони) или кольчугой, усиленной нагрудными пластинами. На вооружении у него помимо копья татарская сабля и лук. Седла тоже татарские с укороченными стременами, щит круглый – облегченный, позволяющий крепить его