Божьим промыслом. Пожары и виселицы - Борис Вячеславович Конофальский Страница 27

отобьют меня у подлого графа, что граф ничего нам не посмеет сделать, так как я невеста, за которую ведут спор знатнейшие принцы. Она говорила… она так хорошо говорила, что все мои дамы сразу стали ей верить и соглашаться с нею… А она ещё говорила, чтобы я думала о дочерях, а ещё что мои гвардейцы сильны, но многие из них погибнут прямо тут, на мосту. А когда к замку фон Тельвиса придёт большое войско, они легко возьмут его замок. И что Альбрехт, конечно, знатный воин, но сейчас он ранен, что он не в силах, и она так нас всех запугала, запутала… — маркграфиня сделала паузу. — У меня не стало сил, мои товарки плакали, только ди Армачи была тверда, она, казалось, ничего не боялась, она так уверенно говорила… В общем, когда Альбрехт и фон Шуммель пришли и сказали, что они готовы прорваться с моста на ту сторону и поджечь заставу, что была за мостом, если враг отступит в неё, я сказала им, что битвы не будет. Сказала, что ничего этого не нужно. Я сказала им, что приму приглашение графа, а их отпущу в Швацц за людьми.

Глава 13

«Курицы; вот что значит баба решала, как быть. Одна гнида нашептала, другие закудахтали, а эта, конечно, не рыцарей своих послушала, а кудахтанье таких же дур, как и сама».

Но мысли эти генерал озвучивать не стал, незачем принцессу упрекать в том, что она… женщина. А вот фон Готт упрекнуть её уже не постеснялся:

— Отчего же вы не позволили людям своим схватиться с разбойниками, отчего испугались? — искренне не понимал оруженосец. — Пусть дерзнули бы, то гвардия ваша, сплошь люди отборные и кавалеры, пусть попробовали бы, коли не вышло, так и согласились бы на их предложение, куда деваться. А вдруг прорвались бы, а не прорвались бы, так мерзавцев побили бы немного. Всяко честь была бы. А так… — ещё чуть и он на Её Высочество в досаде и рукой махнул бы.

— Неужто ваш кавалер Альбрехт вас не попробовал переубедить? — на всякий случай, чтобы маркграфиня не обиделась на слова его оруженосца, спросил Волков.

— Пробовал, да разве я слушала его? Мои дамы начали причитать: дескать, не нужно свар и драк, лучше разойтись без крови лишней, а ди Кастелло ди Армачи ещё и подзуживала их… Да и меня тоже… Говорила, мол, не нужно злить графа, а сопротивлением бессмысленным только позлим его и его людей, кровь зря пролив. И я слушала её, а лейтенанта своего не слушала.

Дождь между тем закончился совсем, и снова на небе среди немногочисленных облаков засияло горячее солнце. Маркграфиня протянула свою чашку Кляйберу, и тот сразу налил ей ещё воды из кувшина без горлышка.

— И что же дальше было? — интересуется Хенрик. — Вы поехали к Тельвисам в замок?

— Все мои гвардейцы и кавалеры остались у моста, все мужчины, кроме конюхов и пары слуг, тоже, таковы были условия, что объявил нам этот ужасный коннетабль, — ответила женщина, отпивая после этого воды. — А я с женщинами поехала в замок, и Бьянка подлая всю дорогу меня убеждала, что я всё сделала правильно, что я как мудрая госпожа смогла избежать ненужной гибели своих людей. Я тоже так думала. И когда мы приехали в замок… со мною поначалу были вежливы, но встречал меня лишь мажордом, сами Тельвисы выйти ко мне не пожелали; и мажордом пригласил меня в дом, а дамы мои, что приехали со мной, приглашены не были… Что ж… я пошла к ним одна. Даже Бьянка не была допущена в обеденную залу. И там были граф и графиня, и ещё одна женщина, которую мне не представили. Хозяева уже пировали, обедали, довольные, они даже не встали, когда я вошла. И граф предложил мне присоединиться к ним, сесть к ним за стол… Сказал, что я его гостья. И при этом… Он указал мне на место за столом, и место было такое, что почётному гостю не предложат, тем более если гостья та якобы сеньора принимающей стороны. Сеньоров за пажами не сажают. И вот он… с такой милостивой улыбочкой… указал мне место за столом ниже своего пажа. Дескать, вон там ваше место.

— И вы, конечно же, не сели к ним за стол? — догадался генерал.

— Конечно нет, — почти с вызовом ответила маркграфиня, — фамилии Винцлау только по книгам тысяча лет; мой предок Альберт Вендеслав стоял на Каталаусских полях вместе с былинными вождями, когда они громили Эделлу и его азиатских людоедов, о том есть записи в церковных книгах. Тогда из нашей фамилии и пали девять храбрых рыцарей, и мне, наследнице славного имени, не пристало сидеть за столом с этими нечестивцами. Да ещё садиться ниже пажей, — тут женщина сморщила носик и замолчала.

— То был паж-вонючка! — закончил за неё Хенрик.

— Да, — согласилась она с кивком. — Тот самый зловонный паж Виктор. И мне показалось, что я, даже не подойдя к столу, чувствую зловоние, что источал мальчишка. Тогда я ещё думала, что это… существо — мальчик. Но запах от него был, я его чувствовала, хотя и не такой сильный, каким он казался мне в трактире. В общем, мне было противно сидеть за столом с ними со всеми. Но отказываться просто так я не хотела, я боялась разозлить этих людей. И сказала, что не могу сесть к ним за стол, пока не узнаю, что с моими дамами. Что с моими людьми. Признаться, я уже тогда начала считать минуты, когда кавалер Альбрехт доедет до Швацца и пошлёт за мною хороший отряд. А пока я хотела знать, почему моих дам не пригласили к столу. И тогда граф сказал мне, чтобы я не волновалась и что их накормят и найдут им всем комнаты. Но я всё равно отказалась с ними есть. Наотрез… Мне стало бы дурно, если бы я села за стол возле зловонного пажа.

«Странное дело, я никакого зловония не чувствовал, когда паж был рядом, наоборот, он пах духами. Да и из людей моих тоже никто за мальчишкой вони не замечал», — размышлял барон, слушая рассказ принцессы.

— О, — продолжала она. — Как их взбесил мой отказ сесть к ним за стол! И тут уже графиня была