Алексей Соловьев - Распятая Русь. Предания «Велесовой книги» Страница 28

Возвращавшиеся дозорные сообщали: незваные гости текут, подобно вешним водам, заливая все окрест. Два, от силы три дня оставалось до того, как передовые отряды достигнут рва, вала и деревянных стен города. Сколь долго может он просидеть в осаде? Немного… Но положить вокруг Воронежца пришельцев все же удастся больше, чем в чистом поле. А потому: готовиться к осаде!!

Когда первые отряды готов, зоря округу, подошли к городу, под руку князя стеклось до двух тысяч верных ему славян. Ни тени отчаяния или страха не было на их юных или уже пожилых и иссеченных шрамами лицах: русы верили, что смерти нет, что павших со славою и мечом в руке ждет светлый Ирий, что Сварог воздаст им по заслугам и вновь вернет на землю с почестями для новой жизни. Каждый юноша, живя под вечной степной угрозой со стороны греков, булгар, гуннов и прочих любителей бесплатной поживы и рабов, становился воином раньше, чем появлялся первый пушок над верхнею губой. Они били стрелой птицу на лету. Они способны были управлять скакуном лишь коленями, оставляя обе руки для боя. Они могли сутками оставаться без пищи, не жалуясь или стеная. И они всегда были готовы умереть с улыбкой на устах, зная, что друзья соберут по традиции в сосуд для осуривания зеленую траву, сотворят Дажьбогу прощальную жертву и похоронят его холодное тело по всем обычаям предков!..

…К воротной башне подъехали трое конных, держа в руках копья тупым концом вверх. Стоявшие за высоким тыном славяне с интересом рассматривали одетых в пластинчатые железные доспехи готов. Судя по вооружению и одежде, двое из них были не простыми воинами.

Один из них заговорил, другой, одетый победнее, начал переводить:

– Ярл Бикки хочет видеть князя Бобреца!

Стоявший над воротным въездом князь гордо ответил:

– Я слушаю!

– Конунг Германарех пришел на ваши земли не ради того, чтобы истребить росомонов. Ему нужен лишь князь Белояр, разбивший войско брата конунга и убивший Эдиульфа. Если ты, князь Бобрец, согласен пропустить нас через свои земли, признать над собою власть конунга, платить ему десятину со всего движимого и недвижимого и присоединиться со своей дружиной к Германареху, то последний готов дать слово не трогать твой народ!

Бобрец ответил не сразу. Он внимательно рассматривал викинга, с улыбкой взирающего на городские укрепления.

– Мы, славяне, не поднимаем меч на братьев своих! Этому нас учит Свентовит, этому нас учил и Бус Белояр, с которым я смешал кровь в знак вечной дружбы. Как же я могу обнажить меч против своего брата, викинг? Или ваш Один позволяет тебе сделать такое против своего?

Улыбка слетела с губ ярла. Он зло дернул поводья, заставив громадного, облитого железной попоной жеребца затанцевать. Ответил спутник Бикки:

– Какое тебе дело до Белояра, наглец?! У него свой народ, у тебя – свой! Подумай лучше о собственной голове, она стала держаться на плечах гораздо слабее!

– Хочешь проверить?

– А ты хочешь лишиться ее уже сейчас? Выезжай!

– Ожидай! Но пусть твои люди отъедут на сто локтей, оттуда все будет хорошо видно.

Бикки что-то сказал своему воину Бёрвару, но тот лишь отмахнулся, как от досадной мухи:

– У меня хватит ярости и сил, чтобы размозжить башку этому скотоводу! Вино в крови лишь заменит напиток берсерка!![43] Эй, ты, падаль, которую такие же падальщики зовут князем, выезжай!

Спутники Бёрвара отъехали назад. Облаченный в кожаный панцирь с железными пластинами на груди и плечах князь поправил на голове кованый круглый шлем и неспешно поднял глаза к небу, верша молитву Перуну.

– Сурью к выходу!

Один из слуг стремительно бросился в кладовые, чтобы принести к воротам рог со священным медовым напитком. Бобрец отплеснул часть богам и выпил остальное. Взял длинный двуручный меч, валким шагом, подобно медведю, направился к открывшейся половине ворот.

– Щит, княже! – окликнули его.

Князь обернулся:

– Я немало воевал и с норманнами, и против них. Сейчас щит будет только мешать.

Прошло еще несколько минут, и две фигуры застыли друг против друга. Со стен и со стороны поля за ними наблюдали сотни широко раскрытых глаз.

Викинг держал в руках громадную боевую секиру. Он что-то постоянно выкрикивал в сторону Бобреца, но без толмача воронежцы уже ничего не могли понять. Князь стоял недвижно, правой рукой сжимая рукоять, а ладонью левой придерживая тяжелое голубоватое лезвие. В ответ на длинную брань он ответил всего лишь одним словом на языке норманнов, и Бёдвар словно взорвался. С бешеным ревом викинг вздел свой громадный топор и бросился на противника. Лезвие обрушилось слева сверху вниз.

Бобрец с легкостью дикой кошки лишь сделал шаг в сторону, уклоняясь от стали, и в свою очередь, прямо с руки бросил меч вперед, словно копье. Острое жало устремлялось к незащищенному горлу, но викинг сумел успеть прикрыться левым плечом. На миг он застыл, остервенело глядя на руса, а затем вновь вознес свое оружие и повторил удар.

Теперь воин Бикки бил горизонтально, считая, что князь должен будет лишь отступать назад. Бобрец же с гибкостью юноши совершил нырок под секиру и вновь нанес колющий выпад. И на этот раз попал!!

Крик боли и ярости повис над полем. Бёдвар выронил оружие и двумя руками схватился за пах. Кровь обильным ручьем потекла по кожаным перчаткам, по льняным штанам, по дорогим юфтовым булгарским сапогам. Меч Бобреца развалил пополам мошонку и на добрую ладонь вошел в плоть. Дикая боль оказалась сильнее хмельной злости!

Рус взирал на врага несколько мгновений. Потом нагнулся, поднял топор и всадил его по самый обух между ключицей и шеей норманна. Спокойно повернулся и направился к воротам с абсолютно бесстрастным лицом. Лишь сердце билось вдвое чаще, чем обычно, но разве со стороны можно ощутить чужой пульс?!

– Приготовьтесь, – коротко бросил он своим сотникам. – Думаю, что норманны сейчас поведут за собой и готов. Это был берсерк, а они не привыкли спокойно взирать на смерть своих друзей.

Опытный воин вновь оказался прав. Тело Бёдвара оттащили в ближайший лагерь. Вскоре там затрубил рог, ему ответил другой. До трех тысяч ратников высыпали в поле и бегом побежали к стенам. Достигнув их, часть принялась пускать стрелы, другие скатились в ров и полезли на вал, откуда начали метать через тын веревки с железными кошками на концах.

Слепая злость – всегда плохой помощник! На стенах стояли мужчины в доспехах, которых трудно было испугать визгами и воплями. Их тулы также были полны стрелами, их луки били не хуже готских. Копья и мечи находились под рукой, вода кипела в чанах уже более часа. Преодолевавшие ров, вал и стену какое-то время должны были работать обеими руками и становились беззащитными мишенями. Стрелы пробивали их, лезвия рубили веревки, запястья, плющили шелома и рвали брони. Над стеной в обе стороны безостановочно свистели сотни стрел. Часть из них втыкалась в дерево, землю, билась о железо, другая – находила плоть! И кровь лилась по обе стороны высокого тына, одинаково алая и одинаково горячая. Но со стороны нападавших ее было гораздо больше…

Бикки первым из вождей осознал глупость всего происходящего. Одолеть десять метров крутизны, когда над твоей головой уже натянута тетива или вздето лезвие, не под силу ни одному из героев древних саг! Без правильной осады, без заваленного рва и зажженного тына, без разбитых бревном ворот любая попытка оборачивалась лишь напрасной большой кровью. Он приказал трубить отход.

Победа дорого стоила защитникам Воронежца, каждый второй был убит либо ранен: кожаные доспехи – не самая лучшая защита от выпущенных почти в упор стрел. Мертвым торопливо рыли общие скудельницы, над ранеными колдовали волхвы, пришлепывая лепешки из нажеванных трав и приматывая их длинными узкими повязками. Бобрец велел построить всех, оставшихся в строю.

– Вы – достойные дети Радегаста!![44] Перун сегодня гордился вами! Сварог взирал на вас с любовью, Матерь Сва омахивала вас своими крыльями, отгоняя стрелы врагов! Спасибо вам, братья мои! Сегодня мы выиграли день для наших родных и близких, позволяя им уйти от беды. Сможете выиграть еще?

– Сможем!!! – был ему ответом дружный слитный крик.

Бобрец помолчал немного и продолжил:

– Иного я не ожидал. А потому скажу еще, пока я – живой князь. Вскоре наступит миг, когда мы не сможем плечом к плечу дружным строем давать отпор. Потому знайте – я не осужу никого, кто попытается искать спасения в быстроте конских или своих ног. Но заклинаю: вставайте в ряды иных князей, ищущих брани с проклятыми готами!! Не вкладывайте мечи в ножны, пока их лошади топчут наши степи! Клянетесь?

– Клянемся!

– Триглавом клянетесь?

– Клянемся!!

– Тогда я буду искать смерти в бою с легким сердцем…

Перед сумерками Бикки вновь вызвал для переговоров Бобреца.

– Мы хотим собрать наших убитых, князь, – попросил он.