Кристиан Жак - Госпожа Абу-Симбела Страница 28

Меба избегал взгляда бывшего пирата.

— Украли... Это правда?

— Свидетельства старшего сына Фараона вполне достаточно, чтобы это было правдой.

— Ка только ребенок.

— Я спрашиваю себя, нет ли у вас каких-либо соображений относительно личности вора.

— Этот вопрос оскорбителен. Отвезите меня немедленно к берегу.

Улыбка Серраманна стала хищной.

— Это была поучительная прогулка.

ГЛАВА 29

Стоя на палубе царского корабля, Рамзес нежно прижимал к себе Нефертари. Царская чета наслаждалась мгновением истинного счастья, соединяясь с душой реки, великой кормилицы, родившейся на границах Вселенной и спустившейся на землю, чтобы превратиться в созидательный поток. Благодаря хорошему северному ветру, уровень воды был высоким и навигация легкой. Капитан, однако, оставался постоянно настороже, так как поток создавал опасные водовороты; плохой маневр мог закончиться кораблекрушением.

Каждый день красота Нефертари все больше восхищала Рамзеса. В ней соединялись изящество и величавость, в ней воплотилось таинственное единство блестящего ума и совершенного тела. Это длительное путешествие к югу будет путешествием любви, которую царь испытывал к возвышенной женщине; одно только присутствие ее радовало сердце как Фараона, так и его народа. Начав жить с Нефертари, Рамзес понял, почему мудрецы потребовали, чтобы Египтом управляла царская чета, у которой был бы один взгляд на вещи.

После девяти лет царствования Рамзес и Нефертари, обогатившись опытом, оставались влюбленными друг в друга, как и в тот момент, когда почувствовали, что вместе пройдут дорогу жизни и смерти.

С развевающимися по ветру волосами, одетая в простое белое платье, Нефертари с восхищением любовалась пейзажами Среднего Египта; пальмовые заросли, зелень по краю воды, поселки с белыми домами на холмах источали сладость рая, которую праведники откроют по ту сторону бытия и которую царская чета пыталась построить на земле.

— Не боишься, что наше отсутствие...

— Я посвятил большую часть царствования северу, пришло время заняться югом; Египет не выживет без союза Двух Земель. И война с хеттами так долго удерживала меня вдали от тебя.

— Она не закончилась.

— Азия скоро пройдет через глубокие потрясения; и если существует шанс на мир, не нужно ли его использовать?

— Это причина секретной миссии Аша, ведь так?

— Он очень рискует. Но кто, кроме него, мог бы хорошо выполнить такое деликатное поручение?

— Мы вместе как в радости, так и в страдании, как в надежде, так и в страхе; пусть магия этого путешествия защитит Аша.

На палубе послышались шаги Сетау.

— Могу я вас побеспокоить?

— Подойди, Сетау.

— Я предпочел бы остаться около Ка; этот мальчик станет превосходным магом. В отношении его защиты будьте спокойны: никто не сможет преодолеть незримый щит, который я создал.

— Разве вы с Лотос, не спешите вновь увидеть вашу дорогую Нубию? — спросила Нефертари.

— В Нубии живут самые красивые змеи на свете... Вы знаете, что капитан обеспокоен состоянием реки? Он думает, что мы приближаемся к опасной зоне и рассчитывает направиться к берегу, когда мы пройдем мимо островка евреев посередине не реки.

Нил после нескольких плавных поворотов, огибал крутой отвесный берег, где селились грифы, и величественно удалялся от обрыва. Скоро взору путешествующих открылись горные цепи, протянувшиеся километров на двадцать.

Нефертари поднесла руку к горлу.

— Что с тобой? — забеспокоился Рамзес.

— Трудно дышать... Это ничего.

Резкий толчок заставил корабль покачнуться. Волна от водоворота. На берегу виднелись разрушенные здания покинутой столицы Эхнатона.

— Проводи царицу до каюты, — приказал Рамзес Сетау, — и позаботься о ней.

Испуганные матросы метались по палубе, не зная, что делать. Один из них упал рядом с мачтой, когда попытался вернуть парус на место, и толкнул капитана. Тот, казалось, был не в состоянии отдавать ясные распоряжения. С его губ срывались невнятные приказы.

— Тихо! — распорядился Рамзес. — Пусть каждый займет свое место, кораблем буду управлять я.

Опасность продолжалась несколько минут. Сопровождающие корабли, подхваченные противоположным течением, не понимая причин качки царского корабля, оказались вдалеке и были не способны прийти на помощь.

Когда корабль выровнял курс, царь заметил двойное препятствие.

Непреодолимое.

Посередине реки бурлил широкий водоворот; со стороны дебаркадера[9] города Солнца, где проход мог быть судоходным, путь преграждали плоты, на которых были установлены жаровни. Царский корабль ожидала неминуемая гибель. Обойти преграду не представлялось возможным.

Кто устроил эту западню поблизости от покинутого города? Рамзес понял причину приступа Нефертари, обладая способностью предвидения она ощутила приближающуюся опасность.

У царя было только несколько мгновений на раздумье. На этот раз лев ничего не мог сделать для него.

— Вот он! — завопил наблюдатель.

Далеко отбросив ножку гуся, которую он только что со смаком обгладывал, Шенар схватил лук и меч. Он, великий сановник, любящий покой и уют, ощутил в себе душу воина.

— Корабль Рамзеса изолирован?

— Так, как вы предвидели... Сопровождающие корабли отстали на приличное расстояние.

Наемник приплясывал от нетерпения. Ему, как и его сообщникам, составлявшим небольшой отряд, собранный Офиром, Шенар пообещал прекрасную добычу. Брат царя выказывал редкое красноречие, щедро добавляя в свою речь пламя ненависти, разъедавшей его сердце.

Ни один наемник не осмелился бы ударить Рамзеса из страха быть пораженным божественной энергией, которая жила в Фараоне. С момента его победы при Кадеше каждый опасался сверхъестественных сил властелина Двух Земель. Шенар пожал плечами и решил сам убить Фараона.

— Половина людей на плоты, остальные за мной.

Итак, Рамзес должен был погибнуть вблизи города Солнца словно ересь Эхнатона, наконец, по покончила бы с Амоном и другими богами, благоволившими египетскому царю. Нефертари возьмут в заложники. Шенар перебьет сопровождающих Фараона и объявит себя царем. Смерть Рамзеса решит все проблемы Шенара в одночасье.

Многие наемники прыгнули с дебаркадера на плоты и приготовились выпустить стрелы по царскому кораблю, который их сообщники под командованием Шенара атаковали сзади.

— Все гребцы на правый борт! — приказал Рамзес.

Первая зажженная стрела вонзилась в деревянную перегородку центральной каюты; прекрасная Лотос, гибкая и быстрая, потушила начинавшийся пожар куском грубой материи.

Рамзес поднялся на крышу кубрика, натянул лук, прицелился в одного из противников, затаил дыхание и выстрелил. Стрела пронзила горло наемника, его собратья спрятались за жаровни, чтобы уберечься от смертоносных выстрелов Фараона; их собственные стрелы, не достигая цели, терялись в клокочущих волнах, лишь слегка касаясь корабля.

Резкий маневр, предпринятый Рамзесом, изменил траекторию корабля, носовая часть вздыбилась на манер взбесившейся лошади, и корабль встал поперек, испытав удар яростной волны в левый борт. Появилась надежда, что течением корабль отнесет к берегу и ему удастся миновать водоворот, если их не догонят быстрые лодки людей Шенара, те уже уложили двух моряков, находившихся на корме; пронзенные стрелами, несчастные упали в воду.

Сетау побежал на нос корабля, неся глиняное яйцо, которое он держал очень осторожно. Покрытый иероглифами талисман был копией яйца мира, хранившегося в великом храме Тота в Гермополе; только маги, такие как Сетау, имели право использовать символ, наполненный опасным веществом.

Сетау был мрачен. Он предполагал воспользоваться талисманом в Нубии, если бы непредвиденная опасность угрожала царской чете, его злила необходимость лишиться такого оружия, но нужно было победить этот проклятый водоворот.

Заклинатель змей бросил яйцо мира в сердце вод. Вода, словно закипев, забурлила и спиралью пошла вниз, волна захлестнула плоты, сметя многие жаровни и утопив двух наемников.

Царский корабль больше не подвергался риску утонуть или быть подожженным, но на корме ситуация ухудшилась. Люди Шенара бросили абордажные крюки и начали карабкаться по канатам; их неистовый предводитель выпускал стрелу за стрелой, препятствуя действиям египетских моряков.

Две зажженные стрелы вонзились в парус, вызвав пожар, который Лотос снова погасила. Хотя Рамзес оказался под вражескими стрелами, он не менял позиции и продолжал уничтожать наемников. Привлеченный криками, шедшими с кормы корабля, он повернулся и увидел, что один из пиратов занес топор над головой безоружного матроса.

Стрела Фараона пронзила руку нападавшего, и тот отступил, крича от боли; Боец вонзил когти в голову другого наемника, которому удалось подняться на мостик.