Восхождение царицы - Маргарет Джордж Страница 28

– Но раз ты взял это на себя, займись организацией похорон и подготовкой к моей коронации.

– Твоей и Птолемея Тринадцатого.

Это становилось утомительным.

– Да. – Здесь я уступила ему. – Пожалуйста, соблаговоли устроить все как можно скорее. Мы обратимся к народу со ступеней храма Сераписа, а потом нас коронуют по обычаю Птолемеев. Но затем я желала бы короноваться еще и в Мемфисе, по древнему ритуалу фараонов. Позаботься об этом.

Теперь ему, по крайней мере, было чем заняться.

Рослая фигура Потина удалилась, я обернулась к отцу. Смерть сильно изменила его, он как будто уменьшился, и сердце мое исполнилось горькой печали. Я жалела его, испытавшего столько невзгод и приложившего столько сил ради того, чтобы вернуть трон.

«Ты трудился и страдал не напрасно, отец, – мысленно поклялась я. – Твои жертвы не пропадут даром. Египет не станет римской провинцией».

Спустя месяц мы с Птолемеем ехали на позолоченной церемониальной колеснице во главе коронационной процессии по улицам Александрии, заполненным толпами любопытствующих граждан. Был прохладный ветреный день. Мне исполнилось восемнадцать, а ему – всего десять, так что даже при моем не очень-то высоком росте брат едва доставал мне макушкой до подбородка. Однако он привставал на цыпочки и воздевал руки, чтобы его видели люди, приветствовавшие процессию громкими криками.

На второй колеснице следовали Арсиноя и Птолемей Младший, а за ними катила свита, включавшая, разумеется, полный состав совета регентов – несносного Потина, наставника Птолемея по имени Феодот и военачальника Ахиллу. Потин, отличавшийся, как многие евнухи, непропорционально длинными ногами, возвышался над обоими своими товарищами. Выглядели советники самодовольно: судя по всему, будущее рисовалось им безоблачным. За ними маршировала придворная македонская гвардия.

Выступив на территории дворца, мы обогнули гавань, у храма Нептуна проехали через Форум, свернули на запад и миновали Сому.

«Александр, гордишься ли ты мною?» – хотелось спросить мне по приближении к усыпальнице.

И я мысленно услышала его ответ: «Пока нет, ибо ты еще не совершила деяний, коими можно было бы гордиться».

За Сомой у Гимнасиона нас поджидало еще больше зевак, а чуть дальше толпа народу, главным образом из числа ученых и взыскующих знания, собралась на ступенях Мусейона. Приверженцы различных философских школ различались по величине и форме бород.

Наконец впереди показался холм, увенчанный грандиозным храмом Сераписа. Единственный в Александрии природный, а не насыпной холм представлял собой самое подобающее место для почитания бога нашего города. Это святилище знали во всем цивилизованном мире: огромное сооружение, от одного вида которого захватывало дух. Его впечатляющий контур вырисовывался на фоне неба с движущимися облаками на заднем плане. Внутри беломраморного строения находилось изваяние бога, выполненное из слоновой кости; пусть не столь грандиозное, как статуя Зевса Олимпийского, но тоже весьма впечатляющее произведение искусства.

Мы двинулись вверх по склону холма, в священные владения божества, а толпа народа осталась внизу. Люди наблюдали, как мы сошли с колесниц и стали медленно и торжественно подниматься по храмовым ступеням навстречу поджидавшим нас жрецам, облаченным в пурпур.

Жрецы накинули нам на плечи ритуальные мантии и провели внутрь – в прохладный, темный, отдающий гулким эхом мраморный зал. Когда мы медленно подошли к статуе Сераписа, перед ним вспыхнул священный огонь.

– Хорошее предзнаменование, – возгласил один из жрецов. – Бог приветствует вас.

Они принесли серебряный сосуд с двумя ручками и налили немного воды в золотую чашу. Нам надлежало омочить в ней пальцы, а потом коснуться ими своего языка.

– Бог избрал вас на царство! – провозгласили жрецы.

Они подошли к усыпальнице позади статуи и вынесли небольшой сундучок, обитый железными обручами и запертый на осыпанный драгоценными камнями замок. У одного из жрецов на шее висел ключ; открыв сундук, жрец дрожащими руками извлек оттуда две полоски материи. Македонские венцы.

Жрец вручил мне повязку.

– Возьми и надень ее сама, – молвил он.

В сумраке храма я смотрела на скромный кусок материи – он воплощал в себе великую власть. Ибо сам Александр носил не золотую корону, как другие правители, а вот такую головную повязку.

Я взяла ткань, наложила себе на лоб, соединила сзади концы и завязала их узлом на затылке.

– Отныне ты царица.

Мне казалось, что полоска материи сдавила мое чело, как обруч, превосходящий тяжестью золотую диадему.

Тот же ритуал повторили для Птолемея.

– Теперь обратись к Серапису и скажи: «Мы принимаем державу, править которой ты призвал нас, и уповаем на то, что будем достойны твоей высокой милости».

Признал ли нас бог? О Исида, это ведомо лишь тебе. Действительно ли боги всегда внимают обращенным к ним словам или же они порой устают и отвлекаются на что-то иное?

Потом мы снова вышли на открытую галерею храма. Солнце слепило наши успевшие привыкнуть к полумраку глаза, толпа внизу издавала восторженные крики, ветер слегка раздувал одеяния, словно в знак благословения.

Свершилось. Я стала царицей. Вместе со священной головной повязкой я возложила на себя обязанность лелеять и защищать то, что отныне было моим, – город, его жителей и весь Египет.

– О мой народ! – Я призывала всех разделить со мной радость. – Да пошлют мне боги счастье, чтобы всегда быть достойной вашей любви, и мудрость, чтобы сохранить Египет для вас!

Коронация в Мемфисе проходила совсем по-другому. Второй раз в жизни меня везли по Нилу, но как не похоже это было на предыдущее путешествие. На сей раз мы плыли не на маленькой лодчонке с навесом, а на золоченой царской ладье с длинными рядами весел. Народ по пути следования бросал свои дела и выбегал на берег реки, только ослики продолжали неустанно вращать водяные колеса. Люди встречали нас улыбками, в их голосах звучала искренняя радость. Мы с Птолемеем стояли на палубе и приветствовали своих подданных.

Когда мы плыли мимо пирамид, я вдруг осознала: отныне и они принадлежат мне. Да, весь Египет стал теперь моим – и его древние памятники, и безбрежные пески, и даже Нил! Переполнявшие меня чувства были так сильны, что я не находила слов.

Мемфис располагался неподалеку от пирамид, и речной причал к нашему прибытию украсили стягами и гирляндами из лотосов. Дорогу окаймляли финиковые пальмы, их пыльные ветви смыкались над головами, образуя навес. Пальмы шелестели, словно приветствуя нас. Сквозь ветви я разглядела стены из известняка, окружавшие внутренний дворец и храмы; из-за них Мемфис называли «Городом белых стен».

Здесь издавна короновались фараоны, и здесь же был провозглашен владыкой Египта Александр. Его преемники поступали так же, отдавая