Алексей Павлов - Иван Украинский Страница 29

Читая сводки с фронтов, бойцы и командиры 33–й стрелковой дивизии все чаще задавались вопросом: когда они покинут пределы Астраханского края и куда их направят, где проляжет их дальнейший боевой путь. Слишком много образовалось в Советской Республике горячих точек борьбы с контрреволюцией и интервенцией, первоначальный замысел движения на Северный Кавказ мог в любой момент подвергнуться коренной ломке.

В начале мая дивизия практически уже находилась в полной боевой готовности. По привычке с утра отправившись на своем резвом коньке Рябчике в расположение арттранспорта, Иван Украинский на этот раз не смог задержаться там и до обеда.

— Вас вызывают к комдиву, — доложил дежурный по подразделению, когда он вошел в казарму. — Только что звонили из штаба.

У Левандовского собрались все работники штаба, командиры и комиссары бригад и полков, начальники тыловых служб, всего около 50 человек. В просторном, но бедно обставленном кабинете комдива поначалу слышался молодой задорный гомон, затем он стих, когда Левандов- ский поднялся из‑за стола и сказал:

— Вроде все в сборе. Будем начинать.

Он выдержал паузу, потом произнес:

— Я пригласил вас сегодня не на обычное совещание. Вам всем хорошо известно, что с 4 марта военная обстановка изменилась коренным образом. На Советскую Республику из Сибири двинулись в наступление сильные армии адмирала Колчака, ставленника Антанты, имеющие вдоволь всего — и оружия, и снаряжения. Товарищ Ленин видит сейчас в этом нашествии главную опасность,

для отпора колчаковцам мобилизуются все силы страны. Поэтому могу сказать, что наше пребывание в тылу, на переформировании, подошло к концу. Меня с начальником штаба вызывали в соответствующие инстанции и мы получили приказ командования на передислокацию в район боевых действий. Куда? Пока — военная тайна. Так следует объяснять каждому бойцу и командиру. В общем можно говорить: едем на усиление войск Восточного фронта. А они, эти войска, действуют на обширной территории. Вокруг такой географии любопытные пусть гадают, сколько им угодно.

Комдив сообщил, что по настоянию астраханского областного руководства из состава дивизии часть сил остается на месте для упрочения обороны Астрахани, а пять пехотных полков, конная бригада и другие части по приказу реввоенсовета бросаются на борьбу с Колчаком.

Левандовский прошелся возле стола и, припечатывая рукой лежащие на нем бумаги, подвел итог:

— Для всех нас с вами сейчас самым важным и ответственным делом является быстро, организованно посадить дивизию на баржи и направиться вверх по Волге к месту выгрузки. Подача барж начнется завтра. Об очередности погрузки и движения частей и подразделений вам надлежит получить указания у начальника штаба и его оперативной группы.

В дивизии все пришло в движение. К речным причалам потянулись обозы, люди, техника. Тут стоял неумолчный шум и говор. Сыростью и неуютом веяло от волжских берегов. Пойменные низины совсем недавно освободились от весеннего паводка и теперь покрывались густой зеленью. Всем командирам выпало дел невпроворот, а Украинскому, пожалуй, побольше других. У него табельного имущества, боезапаса, лошадей набралась целая прорва. Он охрип, отдавая распоряжения своим подчиненным на размещение в плавучем эшелоне. Многое требовалось установить, втиснуть, закрепить… А навыков такого рода экипировки в дорогу у кубанцев еще не было. Вот и маялись они с погрузкой до упаду.

— Того и гляди, что за борт кувырнешься, — с опаской преодолев шаткий трап и ища сочувствия у командира, проговорил плечистый арттранспортник, волоча моток провода для крепления на палубе грузовых фур и имущества подразделения.

— А ты крещеный человек? — спросил Украинский.

— Ну да. В детстве крестили.

— Так чего ж купели боишься?

— Брр… Холодно.

И боец, освободившись от ноши, задорно рассмеялся.

Работа на погрузке барж шла днем и ночью. Вскоре дивизия, преодолевая встречное течение Волги, влекомая буксирными пароходами, высадилась в Царицыне, а оттуда по железной дороге направилась в небольшой городок Ершов. Там уже и Предуралье недалеко. Но тут же соединение получило новую задачу — развернуться на сто восемьдесят градусов и следовать в противоположном направлении. К тому времени Колчака остановили, стали гнать на восток, зато на Верхнем Дону, подобно лесному пожару, все шире растекалось пламя белогвардейско — казачьего восстания. Повстанцы образовали армию в 35 тысяч человек и с ней не так‑то легко было справиться. Казачьи верхи повели за собой середняцкие массы, используя их невежество и темноту, прельщая обманными лозунгами.

Кого лучше всего отправить сюда в экспедицию для ликвидации антисоветского мятежа? Конечно, самые стойкие и проверенные части и соединения. А среди них таковой и считалась 33–я стрелковая, сформированная из выживших всем смертям назло бойцов и командиров многострадальной и легендарной XI армии. Не случайно, несмотря на огромную занятость, Ленин послал 15 мая короткую записку в реввоенсовет республики:

«Очень рад энергичным мерам подавления восстания и особенно назначению на это 33–й дивизии».

Погрузившись в железнодорожные эшелоны, ударная группа частей 33–й дивизии отправилась в Сызрань, а оттуда в походном порядке двинулась на Верхний Дон, разбивая на своем пути повстанческие формирования. Другая часть сил дивизии проследовала в район Чергково и Миллерово, закрепилась там и начала боевые действия в составе войск восьмой армии Южфронта. Здесь ее полки взаимодействовали с частями 16–й стрелковой дивизии имени Киквидзе.

В наступление на Вешенскую стрелковую бригаду с приданными частями усиления вел боевой командир — большевик, член партии с 1917 года, еще совсем молодой по возрасту, П. М. Лунев. За артиллеристами неотступно сле

довало арттранспортное хозяйство Ивана Украинского, получавшее боеприпасы из артиллерийской летучки, расположенной в Богучаре, где было сосредоточено немало штабов и тылов экспедиционных войск.

Развернув по фронту на полтора — два десятка километров свои части, 33–я дивизия в первых же майских боях

1919 года наголову разгромила несколько казачьих полков, оттеснила повстанцев к Вешенской — главному очагу восстания. Артиллерия дивизии наводила страх и смятение даже в рядах наиболее стойких частей и подразделений противника.

Повитые круговой порукой преступления против Советской власти, многие донцы начинали раскаиваться в том, что благословили своих сыновей и мужей на безрассудный мятеж. Увещевания жен, матерей, сестер, невест о совершенной ошибке начинали отрезвляюще действовать на многих рядовых повстанцев. Среди них появилось дезертирство, боеспособность понизилась. И только матерые враги дрались до конца. Таких тоже еще хватало. Отступая, повстанческое командование волокло за собой в обозах тысячи беженцев с детьми, домашним скарбом, коровами, овцами и другой живностью. То был исход в никуда.

— Надо работать в поле, а эта орда заполонила все дороги, как оглашенная, — возмущались красноармейцы.

На подходе к Вешенской артиллерия дивизии заняла господствующие высоты донского крутогорья, изготовилась к очередному удару по противнику. У красного командования имелись точные данные о том, что сюда, на переправу к Базковской вышла самая оголтелая дивизия повстанцев во главе с каким‑то бывшим есаулом. Два взвода арттранспорта Украинского расположились в ближайшем тылу красных батарей, в хуторе Крученый Кут. Хутор обезлюдел, в куренях — и то не во всех — остались лишь немощные старики и старухи с детьми, большинство же подалось в «отступ» со своими незадачливыми аниками- воинами. С хуторских улиц тянуло свежей гарью: кто‑то спалил дом и лавку местного купца, поповский особняк и еще несколько зданий богатых хуторян.

Квартирьеры арттранспорта определили своего коман- дира — комиссара на постой в просторный, но довольно запущенный пятистенный дом, находившийся на хуторском отшибе. Украинский застал в нем дородную неприветли

вую старуху с ее внуками — мальчиком и девочкой. Сам глава зажиточной казачьей семьи — сивоусый, бородатый старик с ястребиным обличьем и увечной трехпалой рукой, его дочь и две невестки, снарядив две подводы с припасами, в колонне беженцев направились к базковской переправе.

— Неужели мы такие страшные, — спросил Украинский старуху, — что ваши домочадцы все побросали и засмыгали туда, куда Макар телят не гонял?

Старуха исподлобья глянула на незваного гостя, нехотя обронила:

— Им виднее. Кабы не моя хворость, и я бы с ними уехала.

— Это ж почему?

— Ваше красное войско анчихристом мечено. Безбожники вы, убивцы.

— То ложь и клевета, — сдерживая свое негодование, вымолвил Украинский. — Ваши белые повстанцы творят неслыханные зверства. Вот они и есть настоящие убийцы. Мы же вызволяем трудящихся людей от этой чумовой банды.