Василий Седугин - Князь-пират. Гроза Русского моря Страница 3

Дружину Иван разместил в домиках посада, а сам отправился в княжеский дворец. Князя Владимирко он увидел стоящим возле крыльца, вокруг него толпились бояре, они что-то оживленно обсуждали.

— А, вот и племянничек явился! — радостно воскликнул Владимирко, увидев Ивана. — Как дорога, без происшествий?

— Прибыли благополучно, дядя.

— Ну и хорошо, — он оглянулся, ища кого-то глазами, потом крикнул молодой женщине, стоявшей на площадке крыльца: — Анна! Принимай гостя. Это твой родственник из Перемышля, ты с ним еще не знакома.

И — Ивану:

— Это моя жена Анна. Она тебя встретит и накормит, а мне некогда, дел много навалилось. В ужин, даст Бог, увидимся.

Слышал Иван в Перемышле, что после смерти своей первой жены, венгерской принцессы, женился Владимирко на местной красавице, дочери галицкого боярина Степана Хотянича. Дивился тогда народ: втрое моложе себя взял в жены девицу князь. Видать, еще крепким себя чувствует!

Поднялся Иван на площадку крыльца, глянул на княжну и поразился: совсем молоденькая, наверно, его лет. А уж красавица, сил нет, таких он за свою жизнь не видел: и очи большие, голубые, и носик вздернутый, маленький, и губки красные, сочные.

Дрогнуло что-то в груди Ивана, но он не подал и вида, отвел глаза в сторону, словно заскучал. А она смотрела на него насмешливо и покровительственно, будто на малыша, спросила, тая насмешку:

— Это ты, что ли, мой родственник? Издалека явился?

— Из Перемышля, дружину привел.

— Ишь ты! Такому несмышленому и дружину доверили?

Насупился Иван, бросил глухо:

— У самой молоко на губах не обсохло, а туда же…

— Ну ладно, ладно, — примирительно сказала Анна. — Пойдем во дворец, прикажу накормить тебя.

После плотного обеда потянуло в сон. И неудивительно: с непривычки походная жизнь крепко измотала его, спать приходилось урывками, ночью одолевали комары и мошка, даже дым от костра не спасал, а от езды верхом на лошади болели все суставы и мышцы. Иван ткнулся в пуховую подушку и тотчас уснул, да так крепко, что проспал и ужин, и всю ночь и проснулся только к завтраку.

Перекусив, отправился в город. Узкие улочки Галича были забиты воинами. Колыхались, растекались в разные стороны островерхие шишаки шлемов, разноцветные плащи и холодно поблескивавшие панцири и кольчуги. Иван с трудом пробился к рынку, расположенному возле собора Святого Спаса. Думал, там будет попросторней, но и площадь заполонили военные люди, ходили толпами, глазели, больше приценялись, чем покупали.

Издали увидел княгиню Анну, которая медленно проходила вдоль торгового ряда, и сразу завернул в сторону. «Увидит, снова будет подшучивать и насмехаться, — подумал он. — Больно мне нужна она такая. Пусть себе ходит, а я в другом конце поброжу».

Он обошел оружейный ряд, перешел в гончарный, а потом оказался среди драгоценностей, невольно залюбовался изделиями из Византии, Руси и арабских стран.

— Своей девушке подарок присматриваешь? — раздался рядом голос княгини. Он даже вздрогнул от неожиданности: хотел избежать встречи и вот на тебе, прямо на нее напоролся!

— У меня нет девушки, — хмуро ответил он, намереваясь обойти ее.

— Ни одна не обратила внимания? — с наигранным сочувствием спросила княжна. — Ай-ай, как обидно!

— Ничего и не обидно. У меня поважнее дела есть, чем разные шуры-муры…

— И какие такие важные дела у княжича? — не унималась Анна.

— Для дружины из снаряжения что-то приобрести, — на ходу сочинял он. — Да и оружие, может, подходящее попадется.

— Жаль, что не драгоценности. А то бы могла присоветовать. Кое-что понимаю.

— Мне не требуются украшения. Мы воевать идем! — гордо ответил Иван и двинулся дальше вдоль торгового ряда.

Через три дня войско двинулось к границе. Князь и княгиня в красивом облачении, сидя на белых конях, проводили воинов строгими взглядами. Все старались проехать мимо них, показав свою молодецкую выправку и готовность жизнь отдать за своих правителей. Иван ехал во главе своей тысячной дружины, подбоченясь, рассчитывая, что княгиня заметит его удалой вид, но она рассеянным взглядом скользнула по его воинам и о чем-то стала говорить с мужем. «Ну и не очень-то надо», — раздосадованно проговорил он про себя.

Войска перешли пограничный рубеж, вторглись в Малую Польшу и вышли к Вислице, что на реке Нида. Город был сильно укреплен, стены на высоком валу были уложены новыми бревнами, крепостные башни стояли высокие, во множестве виднелись королевские воины, а также горожане, решившие отстаивать свои жилища. Князь Владимирко с военачальниками объезжал защитные сооружения, выискивал слабые места. Защитников застать врасплох не удалось, подступиться к крепости было трудно. Стало ясно, что впереди ждут длительная осада и упорные бои.

Расположившись вокруг города, русы принялись за сооружение лестниц. Подошли венгерские войска, недаром матерью Владимирка была венгерка, а первой женой тоже венгерская принцесса: родственные связи не забывались. С приходом союзников настроение в войске поднялось, все стали верить в успех.

Конную дружину Ивана князь расположил в леске, оставив в запасе.

— Как стены возьмем и откроем ворота, ворвешься со своими молодцами вовнутрь крепости и вырубишь защитников, — поставил перед ним задачу Владимирко.

Через три дня начался приступ. Иван видел, как к крепости двинулась первая волна воинов; они несли в руках хворост, разный хлам, все это сбрасывали в ров. За первой волной пошла вторая, третья, четвертая… Понадобилось несколько часов, чтобы глубокий ров в отдельных местах был засыпан и можно было подойти к стенам. Защитники в это время посылали тучи стрел и дротиков, многие русы полегли еще до сражения.

Наконец двинулись отряды с лестницами в руках. Иван тотчас заметил, как оживились защитники на стенах, как прибыло их число, среди них он увидел и подростков и женщин. И едва лестницы были приставлены к стенам и русы полезли наверх, как на головы им полились горящая смола, кипяток, обрушились камни и бревна; стрелы и дротики летели непрерывно. Раздались крики, стоны, звон оружия, грохот падающих камней и закованных в железо воинов. У Ивана сжалось сердце: много соотечественников погибнет в этой ожесточенной схватке!

Сколько продолжался приступ, Иван не знал. Ему казалось, прошло совсем немного времени, когда стало ясно, что осаждающим не удастся ворваться в город, что всюду их попытки подняться на стену были отбиты, и они стали отступать, сначала в одном месте, потом в другом, а вскоре отхлынули назад повсюду. Озабоченный, не отводя взгляда от города, проскакал Владимирко. Стали возвращаться воины, тяжело переступая и волоча за собой щиты. Иван взглянул на солнце и удивился: приступ начался рано утром, а сейчас был уже полдень! Впервые он понял, как в битвах и сражениях быстро бежит время.

Два дня залечивали раны, сооружали новые лестницы, а на третий пошли на новый приступ. Но и он был отбит, потери были большие, а ряды защитников, казалось, не убывали. В лагере русов и венгров повисло уныние, многие стали понимать, что город устоит и взять его приступом не удастся.

И тут поздней ночью в шатер Владимирко вошел венгерский военачальник Алмаши.

— Князь, — зашептал он, — к нам перебежал один из защитников крепости, принес важные новости.

— Кто он такой? Из рядовых или военачальников?

— Из венгерских наемников. Говорит, что их командир готов пропустить через свой участок обороны наши отряды.

— А это не обман? Не ловушка?

— Не думаю. Я знал этого военачальника еще в прежние времена. Отважный воин и честный человек.

— Как же он пошел на предательство? Ведь наверняка крест целовал польскому королю.

— Посланец говорит: не хотят венгры сражаться против венгров.

Владимирко немного подумал, произнес:

— Ладно. Если так, то задарю его подарками. Так и скажи посланнику, пусть не сомневается. А когда они будут ждать нас на стене?

— Завтра ночью.

— Передай мое твердое слово: я согласен.

За день был сколочен отряд из добровольцев, отчаянных парней, готовых ко всяким неожиданностям, а в полночь они приблизились к городской стене, подали условный сигнал. Со стены тотчас ответили, сбросили веревочные лестницы. Смельчаки вскарабкались по ним наверх, где им были поданы дружеские руки, помогли ступить на площадку. Тотчас был зажжен факел, им стали махать, давая знать, что путь свободен. И тогда молча, неся наперевес лестницы, к крепости устремились многочисленные отряды. Они шли друг за другом, приставляли лестницы к стенам, поднимались на них и тотчас исчезали в узких улочках города. Вскоре послышались звон оружия, крики, кое-где вспыхнул огонь. Защитники были застигнуты врасплох. Они выбегали из домов и тотчас натыкались на мечи и пики нападавших. Началось настоящее избиение растерянных и смятенных людей.