Марк Твен - Жанна дАрк Страница 3

Король Карл VII внезапно уехал за Луару. А англичане между тем снова укрепились в Париже. У Жанны не было средств и людей. Осталась только горсть преданных ей авантюристов, с которыми она рискнула, томясь от бездействия, пойти на Париж, но была отбита Бедфордом, ранена и отступила на север, где были сосредоточены главные силы врага. В новой битве с англичанами Жанна потерпела еще раз неудачу, опять отступила и, прикрывая отступление отряда, была окружена союзниками англичан, бургундцами, и взята в плен. Герцог Бургундский немедленно продал ее англичанам. А они привезли ее в Руан в железной клетке. Пять месяцев страдала Жанна.

У профессора Трачевского недурно и довольно точно, и в то же время кратко, описан процесс знаменитой девственницы.

«Ее всячески мучили в темнице: ее сковывали по шее, рукам и ногам; палач приносил орудия пытки и объяснял ей их назначение, злые «трепальщики» (тюремщики) не отходили от нее ни днем, ни ночью, не щадя девичьего стыда. Наконец, нарядили церковный суд из наемных парижских профессоров и французского клира, под председательством епископа Кошона, которому посулили архиепископство. При содействии инквизиции судьи искажали показания Жанны в протоколе, сбивали ее схоластической казуистикой, стращали криками, осыпали оскорблениями, не давали отвечать: она просила, чтобы, по крайней мере, не все разом закидывали ее вопросами. Но умны и правдивы были ответы праведницы».

«Думаешь ли ты, что душа твоя спасена?» – «Если да, то молю Бога не погубить ее; если нет – молю спасти ее». – «Ненавидит ли Бог англичан?» – «Не знаю; но верно то, что всех их выпроводят из Франции, кроме тех, которые погибнут в ней». – «Хорошо ли сделал твой король, что убил герцога Бургундского?» – «Это было большим вредом для Франции; но что бы ни было между ними, Бог послал меня на помощь королю Франции». Жанна ограничивалась лишь смутными и ироническими ответами, когда затрагивали святыню ее души – «Голоса». Невинная девушка вовсе не отвечала на настойчивые вопросы о мужском платье, которое спасало ее от наглости воинов; но она сняла его, когда судьи объявили, что это великая ересь.

«Жанну обвинили в сообщничестве с дьяволом и в ношении мужского платья и обещанием легкого наказания выудили у нее признание справедливости приговора. Англичане разозлились на Кошона за мягкость решения. Но он сказал: «Успокойтесь, она не уйдет от нас». Вскоре после двух покушений с целью глубоко оскорбить Жанну заставили ее снова надеть подсунутое мужское платье – и неисправимая еретица была приговорена к сожжению. Возмущенная наглым обманом, Жанна приобрела прежнюю твердость. «Так скорее же умру, чем откажусь от того, что сделала по приказу моего Господа!» – воскликнула она. Ее спросили: «Подчиняешься ли суду воинствующей церкви?» Она отвечала: «Бог и торжествующая на небесах церковь послали меня; этой церкви я подчиняюсь». Голоса все еще говорили Жанне: «Случится движение, и великая победа освободит тебя». Но когда ей объявили день казни, она рыдала, рвала на себе волосы, восклицая: «Неужели же мое чистое, невинное тело превратится в пепел? О, лучше бы вы семь раз сняли мне голову, чем жечь».

Рыдала жертва и на печальной колеснице: «Руан, Руан! Неужели мне здесь умереть?» Костер поражал своими чудовищными размерами. Долго тянулась церемония с укоризненными проповедями владык и с обвинительными речами юристов. Жанна все что-то думала, потом вдруг пала на колени и, сама прощая всех, просила: «Помолитесь обо мне». Все это было так просто, задушевно, что дрогнула десятитысячная толпа, прослезились англичане, зарыдал Кошон. Жанна попросила крест и судорожно спрятала его под платье, крепко прижимая к телу. Вдруг заворчали солдаты. «Эй, вы, попы. Обедать мы будем здесь, что ли?» – крикнули офицеры и сами потащили «ведьму» к палачу.

Судьи разбежались в ужасе. Орлеанская Дева воскликнула, озирая город с громадной высоты: «Ах, Руан, Руан. Боюсь, не пострадать бы тебе от моей смерти!» Показался огонь. Вопль отчаяния вырвался из груди Жанны; но вдруг она заметила, что опасность грозит напутствовавшему ее доминиканцу, и стала просить его сойти. «Дурно ли, хорошо ли я сделала, – мой король тут ни при чем; не он внушал мне», – послышалось сверху. Потом раздирающий душу крик: «Воры!» Но вслед затем: «Да, от Бога были Голоса мои; не обманули меня голоса мои». Это ясно слышал доминиканец: он уже стоял внизу, у самого пламени, и поднимал распятие к жертве, голова которой упала на грудь, а губы шептали: «Иисус». Жанна вся превратилась в пепел, который бросили в Сену; уцелело только сердце.

Толпа колыхалась от рыданий. Молча расходились англичане; но один из них сказал товарищам, что в пламени ясно горело слово «Иисус». А другой воскликнул: «Мы погибли, мы сожгли святую». Мученице не было двадцати лет. Поколение спустя французы торжественно «восстановили» доброе имя Орлеанской Девы, доказав церковным следствием, что то не была еретица и ведьма, а на месте казни поставили ее статую. Ее родственники получили дворянство, а земляки – свободу от податей».

Такова историческая канва, на которой Марк Твен вышил цветы своей фантазии, стараясь держаться по возможности правды, насколько это допускают условия исторического романа. Исторических сочинений, посвященных Жанне д\'Арк, очень много. Это огромная литература. Марк Твен воспользовался фактами, пропустив, однако, их сквозь психологическую призму современника, который будто бы был секретарем и пажом Жанны д\'Арк. Этот вымышленный сэр Луи де Конт ведет рассказ в виде личных воспоминаний о Жанне, ее походах и страданиях. Американская критика считает роман Марка Твена величайшим из произведений.

Не знаем, в какой степени справился Марк Твен со своей трудной задачей – написать роман так, чтобы он сохранил на себе печать описываемого времени во всех подробностях рассказа. Трудность исполнения заключается еще в том, что автор, при всем своем громадном таланте, не мог в достаточной мере проникнуться духом французского языка и французского народа XV века. Но во всяком случае Марк Твен дал превосходные картины нравов и событий пятнадцатого века – тех дней, когда заканчивалась столетняя распря двух народов или, вернее, двух государств, французского и английского. Образ Жанны д\'Арк написан с редкой и великой любовью. Марк Твен называет ее самым благородным очаровательным ребенком на свете.

И. И. Ясинский

(Максим Белинский)

Жанна д\'Арк 1870-1895

Эту книгу посвящаю моей жене, Оливии Лэнгдон Клеменс, в годовщину нашей свадьбы, с благодарностью отмечая двадцатипятилетие ее ценной помощи в качестве моего литературного советчика и редактора.

Автор

Примите во внимание это беспримерное и знаменательное отличие: с тех пор, как начали записывать историю человечества, из всех людей, мужчин и женщин, одной лишь Жанне д\'Арк в семнадцать лет было вверено верховное командование войсками народа.

Людвиг Кошут

Особенности истории Жанны д\'Арк Примечание английского переводчика

Подробности жизни Жанны д\'Арк в своей совокупности составляют биографию, которая стоит особняком среди всех биографий мира, потому что это единственное жизнеописание, дошедшее до нас под присягой, единственное, которое дошло до нас со свидетельской скамьи. Официальные отчеты Великого Суда 1431 г. и происходившего четверть века спустя Суда Восстановления хранятся и доныне в Национальных архивах Франции, а в них с замечательной полнотой изложены события ее жизни. Ни одно из остальных жизнеописаний той отдаленной эпохи не отличается такой всесторонностью и достоверностью.

Луи де Конт в своих личных воспоминаниях не расходится с правительственными отчетами, и, по крайней мере, в этом отношении его правдивость не подлежит сомнению; что же касается множества сообщаемых им других подробностей, то здесь остается лишь поверить ему на слово.

Книга первая Лун де Хонт своим двоюродным прапраправнукам и прапраправнучкам

Глава I

Ныне 1492 год. Мне восемьдесят два года. События, о которых я собираюсь вам рассказать, произошли на моих глазах в моем детстве и в моей юности.

Во всех песнях, жизнеописаниях и сказаниях о Жанне д\'Арк, которые вы и весь остальной мир поете, изучаете и читаете, знакомясь с ними по книгам, тисненным новым, недавно измышленным способом книгопечатания, – во всех этих песнях и книгах упоминается обо мне, Луи де Конте. Я – ее бывший оруженосец и писец. Я сопутствовал ей от начала до конца.

Я воспитывался в той же деревне, где и она. Когда мы оба были маленькими детьми, я играл с ней каждый божий день, как вы играете со своими сверстниками. Теперь, когда мы узнали, как велика была ее душа, теперь, когда слава ее имени распространилась по всему миру, как-то не верится, чтобы мои слова были правдой; это все равно, как если бы недолговечная, тонкая свеча заговорила о неугасимом солнце, озаряющем небеса, и сказала: «Оно было моим собеседником и сотоварищем, когда было еще свечкой, как я».