Наталья Павлищева - Невенчанная жена Владимира Святого Страница 3

В ложницу Владимир вошел почти вслед за ними, сзади верный Добрыня.

– Ну что, князь, и теперь не отдашь за меня свою дочь? – посмеялся Владимир.

Рогволод заскрипел зубами:

– Ты победитель, все равно сделаешь как пожелаешь…

Тот довольно кивнул:

– Верно! А я желаю, чтоб она была моей… Да только теперь не женой. Просто возьму.

Рогволод рванул связывавшие путы, но те были крепкими. И на помощь прийти некому. Добрыня вдруг подошел к нему сзади и тронул веревки. Рогволод понадеялся, что освободит, но дядя князя только убедился в прочности и посмеялся:

– Не захотел отдать добром, так смотри. Давай, Владимир, бери ее прямо здесь.

Рычавшего от злости Рогволода удержало только то, что путы варяги повязали хитро – связав сзади руки, перекинули веревку вокруг шеи и снова опустили к рукам. Любая попытка освободить руки приводила к тому, что князь начинал задыхаться. Но он все равно бросился на Владимира и упал через подставленную Добрыней ногу. Тот захохотал:

– Что ж ты, князь, не бережешь свою дочь? Сейчас она станет наложницей робичича… А может, ее отдать прямо дружине? – Довольный собственной выходкой, дядя Владимира добавил: – Нет, это успеется, это потом…

Сама Рогнеда закричала, забилась:

– Не-ет! Не-е-ет!

Лицо Владимира перекосила злость:

– Не хотела меня разуть? Не надо, станешь разувать моих гридей. Всех! По очереди! Только сначала я попробую княжьего тела… – Тонкая вышитая рубаха Рогнеды затрещала под сильными руками Владимира.

Княгиня упала, не выдержав вида издевательства над дочерью. Рогволод рычал как раненый зверь, катаясь по полу. Добрыня едва удерживал его даже связанного.

Потом их увели из ложницы, а Рогнеда осталась лежать. Ей уже все равно, княжна точно знала, что умрет, как только первый дружинник коснется ее тела. Но Владимир ушел не сразу, склонился над ней:

– Пошла бы за меня добром, была бы княгиней…

Рогнеда прошептала:

– Я княжна!.. – и отвернулась, закусив губу.

Владимир снова рассвирепел:

– А я сын Великого князя Святослава и рабыни! Только я сам буду Великим князем, а ты!..

Махнув рукой, князь выскочил вон, грохнув дверью. Рогнеда осталась лежать, горько рыдая над своей судьбой. Ее никто не тронул до самого вечера, напротив, принесли воды, еды, свечи. Девушка умылась и снова легла, закутавшись в меховую накидку, хотя в ложнице довольно жарко. Долго лежала, вздрагивая от каждого звука, не заметила, как заснула. Проснулась от прикосновения к плечу. Ее подбросило от ужаса: пришли! Сейчас отведут варягам на потеху!

Но это оказался сам князь, причем один и явно ложился спать рядом с Рогнедой!

Девушка бросилась к стене, прижала к себе накидку, закрываясь по самые глаза. Владимир рассмеялся:

– Я слышал, что ты храбрая, а ты трусиха! Иди сюда… – Князь потянул мех вместе со скрывавшейся за ним княжной, улыбаясь, выдернул завесу из ее рук и бросил на пол. Рогнеда сопротивлялась, сначала это возбуждало Владимира, но постепенно ее несговорчивость начала злить, глаза из синих стали серыми с металлическим отливом. Он снова взял ее силой и был груб. Потом отвернулся и заснул как ни в чем не бывало. А княжна тихо проплакала почти до утра. Таким ли виделось брачное ложе в девичьих мечтах?

Добрыня не мог понять племянника:

– Ты звал Рогнеду в жены, она отказала. Презрительно отказала. Ты взял ее по праву победителя. Почему теперь надо заботиться о ее чести? Хочешь, прикажу, чтоб убрали эту гордячку отсюда совсем, если она тебе покоя не дает? Ну не станем отдавать дружине, выдадим замуж… за смерда какого-нибудь. – Дядя расхохотался, довольный своей выдумкой. – А верно, Владимир, давай ее выдадим замуж за смерда? И полюбуемся, как станет свиней кормить на скотном дворе.

Но Владимиру это не по нутру. Разозлившись на очередное оскорбление Рогволода, он велел казнить всю семью, оставив в живых только Рогнеду. И теперь раздумывал, что делать с самой княжной. Если честно, то Рогнеда сразу запала в душу князя, ее сопротивление по ночам только усиливало эту привязанность, хотелось ласкать юную женщину всякий вечер, утром видеть ее испуганные серые глаза и чувствовать, как трепещет красивое тело, невольно отвечая на горячие ласки. Владимир влюбился. Когда это понял Добрыня, то не расхохотался по варяжской привычке, а внимательно посмотрел на племянника и посоветовал:

– Возьми с собой. Объяви женой, пусть сыновей рожает. Она красивая, дети будут крепкие.

Глаза Владимира довольно заблестели, дядя высказал то, чего ему самому больше всего хотелось.

Утром он, сладко потянувшись, объявил невольнице:

– Я в Новгород ухожу, пора!

Та застыла, чуть дыша: вот оно!

– А… я?

Князь покосился хитрым синим глазом:

– Что ты? Ты со мной. Или не люб? Ежели люб, то станешь женой, а нет, так оставайся здесь… Только с кем? Твоих давно в живых нет, здесь варяги хозяйничать станут.

– А… Ярополк? – осторожно поинтересовалась Рогнеда о своем женихе.

– Не твоя печаль! – отрезал Владимир, рывком вскакивая с ложа. Он стоял нагой и прекрасный. Рогнеда стыдливо отвернулась, но глазом косила, любуясь княжьим крепким телом, сильными руками и ногами… Тот, видно, заметил, захохотал, стягивая с нее накидку, какой всегда прикрывала свою наготу, провел трепетными пальцами по груди, животу и снова бросился к ней на ложе.

Рогнеда быстро понесла, какова же была ее радость, когда повитуха, смотревшая княгиню, объявила, что будут два сына! И хотя у Аллогии – жены Владимира – уже был сын Вышеслав, полочанка хорошо понимала, что, родив князю сразу двоих, станет особо дорога. Владимир и впрямь радовался известию как ребенок, но ему не до того. Князь не стал задерживаться в Новгороде, пошел на Киев, как и угрожал брату. Рогнеда отправилась вместе с мужем, несмотря на свое положение. Оставаться в Новгороде вместе с Аллогией, хотя и переставшей быть настоящей соперницей, ей не хотелось. Но и Аллогия поспешила следом. Владимир точно совсем забыл о своей первой жене, был весь поглощен новым ощущением князя-мстителя. Сначала мстил Рогволоду за унижение, теперь брату Ярополку за гибель другого брата, Олега. Нет, он совсем не любил Олега больше самого Ярополка, братья презирали робичича Владимира, и тот отвечал им неприязнью. Но одно дело – не любить, совсем другое – убить. Князю казалось, что нет хуже братоубийства. И Добрыня подначивал, зовя и зовя мстить Ярополку. Иногда Владимиру казалось, что дядю гораздо больше волнует захват власти в Киеве, чем сама месть.

На Киев двинулись ранним утром, нужно много пройти, вовремя оказаться на волоках, а там еще путь по Днепру… Владимир вспоминал рассказы, слышанные еще в детстве о князе Олеге Вещем и его захвате Киева. На сей раз так не получится, брат Ярополк давно извещен о намерениях Владимира, сможет оказать достойное сопротивление. Это беспокоило самого князя, но не его воеводу Добрыню. Владимир дивился дяде: на что тот надеется? Конечно, у варяжской дружины, которая пришла с ними из-за моря, силы много, но они хороши в открытом бою, а Киев имеет прочные стены. А ну как братец не станет биться на поле, закроется и будет сидеть? Добрыня усмехался:

– Ну и пусть сидит, князь. А мы вокруг встанем и тоже подождем. Его свои же кияне тебе выдадут!

– Да у нас и дружины не хватит, чтоб весь Киев вместе с Горой окружить! А что толку в осаде, ежели в ней дыра?!

Добрыня махал рукой:

– Справимся, не страдай раньше времени.

Князь стоял на небольшом холме посреди просеки, наблюдая за тащившими ладьи лошадьми и варягами, переносившими остальной груз на своих плечах. Интересные люди варяги: воинственные и жестокие в бою, они умели быть чуткими друг к дружке. Неудивительно, нельзя срываться на соседа, если месяцами сидишь с ним рядом на руме и от него нередко зависит твоя жизнь. Они любят золото, меха, женщин, но готовы все бросить хоть за борт, если нужно для дела. Бой для них – главное. А еще своя воинская дружба. Варяг за варяга жизнь отдаст, не задумываясь, правда, сначала постарается вытрясти ее из врага. Может, потому они так сильны? Даже норманны, ходившие набегами на дальние земли, и то не столь едины, как варяжская дружина. Зная, что тебя не предадут и не оставят погибать, спасая свою шкуру, идти в бой спокойнее.

Будут ли когда у русичей такие дружины? Почему бы и нет? Воевать научиться наука не хитрая, время и желание нужно, а силы и смекалки русичам не занимать. Только надо знать, ради чего бьешься. Варяги жизни другой не ведают, они живут морем и дружиной. А у русичей дома семьи, выкинуть мысли о которых не удается. Значит, надо брать в дружину не тех, кто вчера пахал или в кузне работал, а отдельных людей, чтоб так же жили воинским братством.

От размышлений князя отвлекла обыкновенная ворона. Умнейшая птица, живет рядом с человеком, но ему не дается. Владимир заметил, что неподалеку ворона прилаживается стащить что-то из клади, которую бросили наземь. Сначала хотел спугнуть, но потом замер, приглядываясь. Птица долго смотрела на самого князя, видимо, понимая, что человек разгадал ее намерения. Тот не шевелился. Наконец, поверив, что Владимир не собирается мешать, ворона осторожно бочком подскакала к мешку, снова постояла, наблюдая за окружающим, сделала еще скок и сунула голову в едва видную прореху. В следующий миг раздались одновременно хлопанье крыльев взлетающей птицы и крик дружинника, у которого та что-то украла. Князь расхохотался, сочувствуя пострадавшему: