Юзеф Крашевский - Последняя из слуцких князей Страница 3

— Но теперь же пост, панове.

— А что вы, пане, держите в своем шкафу? — спросил Берберий, подкладывая в огонь поленья.

— Что? Ну, немного жареной на подсолнечном масле рыбки, немного гренок с чесноком, кувшинчик пивка.

— Что поделаешь, достаточно и этого! — согласились путники. — Дайте нам от щедрот своих того, что имеете.

Они сели за стол, а Бурчак с ключами пошел к шкафу, отомкнул его, потом расставил по столу медные миски и положил в каждую еду.

Как бы мало ее не было, ели со вкусом, потому что все были голодные; пан Бурчак уже собирался поставить им пиво, как вдруг в ворота снова застучали, а с улицы раздался чей-то голос:

— Эй, есть там кто? Эй! Откройте, я вам говорю!

— Ну вот, опять, — недовольно проворчал Бурчак и подбежал к окну. — То ли напасть какая, то ли Радзивиллы собираются брать нас приступом. Кто это еще? — Он выглянул и тут же, ни слова ни говоря, сбежал по лестнице, и путники снова услышали скрип петель и цоканье копыт по мощеному булыжником подворью.

— Кто бы это мог быть? — заинтересовался Берберий.

— Вот вернется пан Бурчак, его и спросим.

При этих словах открылась дверь, и вошел высокий мужчина со шпагой на боку, одетый просто. На нем был ременный пояс, шитый серебром, темный плащ, припорошенный снегом. Его сапоги были в грязи.

— У меня уже нет ни одной свободной комнаты, — обратился к нему Бурчак, — поэтому, может быть, пан согласится переночевать с паном Берберием?

— Мне все едино, где ночевать, — заговорил новый гость, — я привык спать, где придется.

Все сидевшие за столом начали присматриваться к гостю пристальней, а пан Берберий встал и подошел к нему.

— Приветствую вас, пане Станиславе! Что случилось? Так скоро вернулся?

— А это вы, пан Барбье! Рад вас видеть. Вернулся, но не так уж скоро.

— А что привело вас сюда?

— Что? Приказ пана старосты, который меня сначала отправил в дорогу, а сейчас вернул назад по какому-то важному делу.

— А! — воскликнул Берберий. — Я все понял. Вы тут по тому же делу, что и мы. А куда вы ездили?

— Я послан был за границу, чтобы осмотреть лучшие крепости и замки, но неожиданно, уже подъезжая к австрийской Вене, получил письмо от пана старосты. В нем он приказывал вернуться и обещал, что снова отпустит меня, как только минет надобность в том, ради чего он меня вызывает. И еще приказывал поторопиться. Ну, так я и торопился, что называется, без сна и отдыха.

— Не иначе, как собрались мы здесь все ради одного и того же, — промолвил Барбье.

— Так оно и есть!

— А в чем дело, пан Вильгельм?

— А вы не знаете?

— Ничего не знаю! Какая-то война? Дальний поход? Враг напал?

— Самое удивительное из того, что только может быть. Но не то время и не то место, чтобы теперь говорить об этом. Садитесь пока, поешьте.

Новый гость без церемоний сел к столу.

Путники молча ели, а тем временем Бурчак ходил по комнате, что-то бормотал, копаясь в шкафу. Когда умолкло звяканье ножей и мисок, первым заговорил пан Станислав, обращаясь к Берберию.

— Я умираю от любопытства, скажите же мне, пожалуйста, ради чего нас вызвали? По всему видно, что ожидается нечто важное.

— Полагаю, что даже слишком важное, — отвечал француз, — но если начинать разговор об этом, то можно не кончить до рассвета, а уже ночь на дворе. Но вы ведь человек умный, и, может быть, по пути что-либо уже влетело вам в ухо. Неужто ничего не слышали?

— Как вам сказать, и слышал, и не слышал, — резво отозвался пан Станислав. — Вам же известно, что пан староста мой добрый опекун, он хочет вывести меня в люди, поэтому за свой счет отправил меня за границу, чтобы я при иноземных дворах обучался военному делу, повидал свет. Я и поехал, но неожиданно получил послание, приказ поторопиться назад, отложить путешествие на после, потому что я теперь нужен дома. С большим сожалением я собрался и поворотил назад, заторопился сюда. В своем письме пан староста приказал мне возвращаться как можно быстрей, и я так гнал коня, что по пути не имел времени кого-то расспрашивать, поэтому ничего и не узнал. Но я по всему вижу, что не иначе как готовится второй инфляндский поход.

— Какой там инфляндский! — оборвал его Берберий. — Много хуже, удивительней — не иначе как гражданская война!

— Да ну! С кем же? С иноверцами?

— Разумеется, нет! Еще толком ничего не известно, но говорю вам, что гражданская война, — заверил его Берберий. Погодите, я все вам расскажу, что сам знаю, потому что вижу — вы, пане, как говорят, ни сном ни духом о том, что у нас деется, не знаете. Вы же были здесь перед своим путешествием?

— Пока я здесь был, меня чужие дела не интересовали, — ответил Станислав. — Чему тут удивляться: протирал штаны на иезуитских скамьях, изучал метафизику, риторику и философию, кроме того, вечно в военных походах. Как только где начнут стрелять, там и я порох нюхаю, а все, о чем люди толковали, я пропускал мимо ушей.

— Тогда мне нужно, пане, толковать вам все ab owo — с самого начала, целую проповедь говорить, — покачав головой, промолвил Берберий. — Но я вижу, что у пана Бурчака уже слипаются глаза, пора нам идти в свою комнату.

Пан Брожак оторвался от кувшина, из которого он пытался извлечь последние капли пива, и вышел. Бурчак пособирал миски, кубки и кувшин, составил их снова в шкафу, потом взял четки и собрался молиться.

— Вы очень выразительно показываете нам, что мы здесь подзадержались, — заметил Берберий.

— Так ведь давно пора спать, — ответил старик.

Тут вошел Брожак и замахал руками.

— Не вздумайте туда ходить, — поторопился он предупредить. — Печь так натопили, что по комнатам пошел жуткий угар, которого не вынесет и лошадь, не то, что человек. Даже слуги повыскакивали на лестницу.

— Что же нам делать? Где мы будем спать? — воскликнул Берберий.

— По мне так, где хотите! — отрезал Бурчак.

— Так, может, мы останемся здесь? — снова спросил француз. Бурчак ничего не ответил.

— Вот если бы у нас был хотя бы еще один кувшин или бутыль вина, то мы бы еще как-нибудь да скоротали время, — сказал Берберий, — ведь ночь такая поздняя, но все же и такая длинная!

— Попросите пана Бурчака отворить ворота, — наклонившись, прошептал Брожак на ухо французу. — Я знаю, где здесь неподалеку продается пиво, схожу с кувшином, принесу.

— Но ведь все шинки и корчмы давно позакрывались.

— Ничего, мне откроют, я тут всюду свой. Да там, наверное, еще и не спят. Хотя на ратуше и прозвонили сигнал тушить огни, у них они еще не потушены, — заверил Брожак.

— Смотри, как бы тебя кто-нибудь не ограбил. Такой порой, наверное, шатается немало воров.

— О, не бойтесь, пане, а лучше попросите пана Бурчака отпереть ворота, а его пригласите распить вина. Пусть он только откроет, а я вино обязательно найду.

— Знаете что, пане Бурчак, — уже вслух сказал Барбье, — мне кажется, что нам нигде не удастся заснуть, а нужно же как-то скоротать ночь. Позвольте пану Брожаку сходить принести нам кувшин вина. Только дайте ему ключ от ворот.

— Что? Что? Он принесет вина? — спросил старик.

— Принесет, — заверил его Барбье.

— Поверьте мне, пане, — убеждал его Брожак, — я вам принесу самого лучшего, от Мальхера, из-под вывески.

— У Мальхера уже закрыто.

— Мне откроют, вы только ключ дайте.

Старик пошарил по столику и выбрал один ключ, отвязав его от ремешка.

— Идите, пане, — сказал он, — к воротам со стороны Замковой улицы, там слева есть дверца, возле ворот, как раз напротив шинка Мальхера, вам останется только перейти улицу, и вы на его пороге. Но прошу вас, закройте за собой, потому что если кто к нам залезет, мне несдобровать.

— Будьте уверены, пане, все сделаю, как вы говорите, — заверил Брожак. — Дайте мне денег, пане полковник, — обратился он к Барбье, — а вы, пане Бурчак, одолжите кувшин.

Сказав это, он заткнул за пояс обе полы жупана, надвинул на самые уши шапку, кивнул головой Суминскому и затворил за собой дверь.

Кувшин вина

— Давненько не видал я виленских улиц ночью, — сказал сам себе пан Брожак, спускаясь по лестнице во двор, — но и теперь увижу немного, если мне нужно всего лишь перейти через улицу к дому, где живет Мальхер. Ну и хорошо.

Оказавшись во дворе, он пробрался к воротам со стороны Большой (Замковой) улицы, впотьмах нашарил дверь, отпер внутренний поперечный засов и попробовал открыть замок ключом. Когда это ему удалось, он протиснулся на улицу, замкнул за собой дверь, проверил, замкнулась ли, и глянул на окна Мальхера, которые и в самом деле оказались как раз напротив.

— Что за холера! У него темно! — удивился Брожак, не увидав света. — Неужто он отучил пьянчуг засиживаться у него? Да нет же! Не иначе как они прячутся, сидят с другой стороны от улицы.