Михаил Ишков - Адриан Страница 3

– Чего изволите?

Ларций указал на женщину и распорядился:

– Выведи ее и проследи, чтобы она не торчала поблизости.

Когда Зия и раб вышли, Ларций пожаловался Лупе – совсем распоясалась! Если бы не Постумия и Эвтерм, она давно бы перевернула в доме все вверх дном.

Эвтерм и на этот раз промолчал.

Лупа вздохнул.

– Эта напасть, Ларций, ничто по сравнению с той угрозой, которую таит этот приказ.

Ларций пожал плечами.

– Какая беда может ждать человека, которого сам император вызывает в ставку? Опала? Меня и так давно отстранили от дел.

– Смерть.

Ларций презрительно скривился.

– Не слишком ли, Лупа?

– Не слишком, префект. Очень даже не слишком.

Ларций натужно рассмеялся, поднялся и, заложив культю за спину, подошел к забранному прозрачным стеклом окну. Спросил оттуда:

– Вот прямо так и вызывают, чтобы казнить перед строем? – и уже не в силах сдержать раздражение, воскликнул: – Других забот у императора нет? На меня поступила жалоба? Донос? Если даже и так, откуда ты можешь знать об этом? За какие такие прегрешения меня ждет смерть?!

– Прегрешения отыщут, это пустяк. И как все случится, не знаю. Только сдается мне, что от имени императора зовут тебя в ставку твои прежние дружки.

– Какое ты, бывший раб, имеешь право совать свой нос в государственные дела?! Как ты смеешь называть «дружками» Лузия Квиета, Публилия Цельза, Авла Пальму, Луция Конста, лучших полководцев Рима? Ты полагаешь, что теперь, когда ты спутался с Адрианом, тебе все позволено?

Лупа ответил не сразу, взял паузу. Наконец промолвил:

– Мне дорога память о Волусии. Мне дорог Эвтерм, не побоявшийся ради презренного раба рискнуть жизнью. И ты мне дорог, Ларций, потому что когда-то спас меня от смерти. Поверь, я сказал правду.

Вновь молчание, затем Лупа продолжил тихим, пустым голосом:

– Подумай о сыне, префект. Сам ты можешь поступать, как тебе заблагорассудится, но подумай о Бебии.

– Каким же это образом, позвольте спросить, мне следует позаботиться о нем?

– Если решишь отправиться в Азию, немедленно дай вольную Эвтерму. Назначь его и меня опекуном Бебия. Заранее приготовь все документы об опеке. Распредели состояние, чтобы в случае чего твоя семья не осталась без средств к существованию.

– В случае чего? – выкрикнул хозяин.

Лупа, стараясь убедить хозяина, повысил голос:

– В случае беды! В этом вызове таится страшная угроза.

– Ты призываешь нарушить дисциплину, забыть о долге? Ты призываешь меня пренебречь приказом, который, по общему мнению, принес мне честь и уважение всего Рима? В своем ли ты уме, Лупа?

– В своем, Ларций. К сожалению, моего влияния недостаточно, чтобы, если случится худшее, спасти тебя от гибели. Поверь, здесь нет чьей-либо злой воли. Твоей жизнью играют боги – они любят развлекаться подобным образом.

Гость кивнул в сторону раба, сидевшего в дальнем углу кабинета.

– Вспомни, как ты сослал Эвтерма. По крайней мере, не спеши отбыть в Парфию. В этом я готов помочь тебе.

Ларций наконец сумел взять себя в руки. Кивнул, потребовал коротко:

– Хорошо, объяснись.

– Император испытывает недомогание. Он по-прежнему силен, может часами скакать на коне, порой принимает участие в битвах, но он уже дважды терял сознание. Траян очень располнел и наполнился нездоровой жидкостью.

– В таком случае, – ответил Ларций, – я тем более должен как можно скорее прийти на помощь старому другу.

– Чем ты сможешь помочь ему? Ты не врач. А вот усугубить вражду между близкими к нему людьми ты в силах. Эта вражда очень тревожит Траяна. Последствия твоего приезда могут оказаться самыми непредсказуемыми.

– Подробнее.

– Ты однажды поспешил наказать Эвтерма, за что и пострадал. Сейчас ты тем более не волен в выборе. В ставке ты неизбежно займешь место среди тех, кого ты называешь лучшими полководцами Рима.

– И стану недругом твоего покровителя Адриана? – догадался Ларций.

– Именно. Своим появлением ты нарушишь баланс, который сложился в окружении императора. Траян до сих пор не назначил наследника. Тебе ли объяснять, какая жуткая свара начнется после его смерти. Твоих дружков устроит, если Траян объявит наследником Нератия Приска, однако в последнее время Нератий повел себя двусмысленно, и император, по-видимому, откажет ему. Твоим бывшим соратникам позарез необходимо, чтобы право выбора наследника Траян предоставил сенату. Они ежедневно, ежечасно толкают его на это.

– А твоего покровителя подобный исход никак не устраивает?

– Конечно. Пойми, в борьбе между стариками – Лаберием, Нигрином, Квиетом, Цельзом, Нератием Приском и Пальмой, с одной стороны, и Адрианом, поддержанным императрицей Помпеей Плотиной и племянницей Траяна, Матидией, а также молодыми военачальниками, с другой, ты окажешься мелкой сошкой. Зернышком между жерновами борющихся за власть.

Ларций насупился. Довод был серьезный, ему не надо было объяснять, что значит угодить между подобными жерновами. Такой опыт у него был. Но как же быть с приказом, он недвусмыслен, его нельзя не выполнить.

Он размышлял долго. Ни Лупа, ни Эвтерм не смели нарушить молчание.

– Кто надоумил тебя затеять этот разговор? – наконец спросил Ларций. – Он?

– Нет. После истории в Сарматии, когда ты откупился от него Зией, ты для него не существуешь. Несколько часов назад я получил письмо от императрицы. Помпея Плотина умоляет меня принять любые меры, чтобы ты не появлялся в ставке. Императрица всегда относилась к тебе с уважением. Она не простит себе, если ты отважишься приехать и попадешь в беду. Она помнит Волусию, она помнит, что ты спас жизнь ее мужу.

– Письмо у тебя с собой?

– Нет, Ларций, я не имею права показывать тебе это письмо. Я могу только упомянуть о его существовании, а поверишь ты мне или нет, это уже тебе решать.

– Чем же я так прогневил Адриана, что он до сих пор держит на меня зло? Неужели, – он кивком указал на дверь, через которую вышла Зия, – она дороже ему, чем собственная жена?

– Не надо упрекать наследника в мелких слабостях, которым он сам знает цену.

– Он уже стал наследником?

– Нет, но именно это обстоятельство может стоить тебе жизни.

– Это я понимаю, – вздохнул Ларций. – Это я очень хорошо понимаю.

После паузы он пообещал:

– Хорошо, я подумаю.

Ларций долго не мог заснуть. Лежал один. Зия, изгнанная из кабинета, обиделась и отправилась в свою спальню.

В полутьме опасность, предсказанная Лупой, очертилась куда более осязаемо, чем в первые минуты разговора. Опыт быстротекущей жизни подсказывал, что Лупа искренен.

Уже засыпая, Ларцию померещилось что-то жуткое, из далекого прошлого – сшибка верхами, круговерть и взблески лезвий, брызги крови, вопли, проклятья, вскрики. Истошные вопли, последние всхлипы умирающих…

Привиделось надвигающееся, покачивающееся на скаку, направленное в лицо острие копья. Это случилось за Данувием, в том бою дико визжащий, в собачьем треухе на голове кочевник – таких ранее и не видывали! – изловчился отрубить ему кисть левой руки. Потом, уже на грани сна, ужаснулся временам Домициана. В ту пору его изгнали из армии. Несколько лет Лонги жили с клеймом подозрительных лиц, и никто из добропорядочных граждан не дал бы и асса за их жизни. Тит и Постумия, а по примеру родителей и Ларций вели себя невозмутимо. Потом явился лик Траяна, их первая встреча по дороге в Анкону, первое распоряжение возглавить отряд конных испанских лучников, ни бельмеса не понимавших по-латински. Траян приблизил его, вернул в армию. Ларций вновь почувствовал себя нужным городу и армии человеком. Он сполна отплатил императору – в сражении под Сармизегетузой спас ему жизнь, когда во время конной атаки под императором убили коня.

Золотые были времена! После того сражения они очень сошлись с Траяном, однако и в этой дружбе вскоре обнаружилась червоточина, некий таинственный предел, который даже при взаимном уважении и близости напрочь отделял префекта конницы от императора Рима. Узнав о том, что Адриан пригласил Ларция последовать за ним в качестве помощника в Сарматию, император попросил префекта присмотреть за племянником.

– Потом расскажешь, – добавил император, – так ли хорош Публий в государственных делах, как меня убеждают его доброжелатели? Только никому ни слова.

Он указал взглядом в сторону покоев императрицы. Ларций долго не мог простить себе, что попался на эту приманку.

Неожиданно скрипнула дверь. В дверном проеме осветилась бесформенная фигура.

«Явилась!»

Зия неслышно, как кошка, прошмыгнула в комнату. Разделась, легла рядом, завозилась. «Что с ней поделаешь! Ладно, пусть полежит, погреется». Зия прижалась, накинула на себя мужскую руку, наконец замерла, потом порывисто вздохнула, пощекотала хозяина по оголенному плечу.

Ларций не ответил на призыв. Поглядел сурово, с неприязнью.