Сергей Житомирский - Ромул Страница 3

Порция дожидалась Нумитора на скамейке под деревом.

   — Послушай, близкая к Весте, — начал он, — мне открылось нечто важное. Рея не виновна, я убеждён, что к ней и правда снизошёл Марс! И вряд ли на него за это обидится Веста. А то, что он сделал это тайно, в обычаях богов. Разве не просила Венера Анхиза не разглашать тайну рождения Энея? А когда он проговорился, разве Юпитер не ослепил его молнией? Я знаю Рею с младенчества и верю каждому её слову. Тайны и хитрости не для неё. Обдумай её слова, и сама убедишься, что здесь были замешаны высшие силы.

Порция тяжело вздохнула:

— Мне тоже хочется думать, что это был Марс. Правда, я подумала про Аскания. Он бежал три года назад и мог сохранить знакомства среди наших стражей. Но ты прав, Нумитор. Пусть это будет Марс, принявший облик юноши! Тем более что такие случаи бывали и известны всем.

«Тем более, — подумал Нумитор, — что это шанс спасти Рею и избавить Порцию от упрёков по поводу плохой охраны».

Амулий кипел от ревности. Как? Эта пигалица, гордячка, недотрога, неженка пренебрегала им и отдалась какому-то скоту из охраны! Мокрица, жаба, комок грязи!

Он плохо провёл ночь, сперва поругался с наложницей, поколотил и прогнал её, потом долго не мог заснуть. Он вспоминал милую стройную девочку с круглым лицом, светлыми вьющимися волосами, упрямо сжатым ртом и глазами, выражение которых не был в состоянии разгадать. Юную красавицу, которую природа обещала со временем сделать ещё прекраснее, немного странную, бесконечно привлекательную и страстно любимую. Она должна была принадлежать только ему! Он запретил своему приёмному сыну Асканию, рождённому покойной сестрой, свататься к ней, хотя такой брак был бы выгоден городу. Может быть, потому негодник и сбежал. Но это не страшно, он, конечно, объявится, едва возникнет шанс занять альбанский престол. Жаль, что его родная дочь Анто оказалась бездетной и оставила город без прямых наследников. И дело не в муже, он много раз заставлял дочь изменять ему, но она ни разу не забеременела. Не то что Рея!

А собственное сватовство? Когда он попросил у брата Рею, Нумитор велел позвать девушку и спросил, согласна ли она. Та посмотрела на Амулия с ужасом и ответила: «Никогда!» «Ты слышал?» — сказал Нумитор, и на этом всё кончилось.

Виданное ли дело, спрашивать согласия у девчонки, которая ничего не понимает в жизни! Конечно, он много старше, но он бы окружил её богатством, подарил пяток служанок... Но если не ему, то никому! Он сделал её весталкой — и вот она нарушила обет с каким-то случайным козлом! Оскорбила Весту, но это касается храма, страшней, что оскорбила его. Так пусть же платит за это! Было время, когда он был готов сам насильно овладеть ею, а потом, если дело откроется, публично казнить. Но он сладил с собой, удержался, а она!..

Амулий представлял Рею связанную, вопящую на дне ямы, и мысленно кидал в неё первую горсть земли. Так и надо ей и её нерождённому ублюдку! Закопать, сравнять с землёй, затоптать, сунуть в лапы на потеху подземным богам. Навеки вытравить из памяти.

Амулий зевнул, удобнее устроился в царском кресле и поднял руку в знак того, что готов слушать. Гней поклонился и сообщил, что ничего заметного в городе не произошло.

   — А Нумитор? Я думал, он явится и будет просить за Рею.

   — Нет, государь, — ответил Гней, — рано утром он приезжал в храм Весты, встречался с Порцией, посетил дочь и отбыл домой.

   — Кто разрешил? — взорвался Амулий. — Я же сказал: строгий арест!

   — Может быть, позвать Порцию? — предложил Гней.

   — Да, и немедленно.

Пока бегали за жрицей, Амулий обдумывал порядок допроса стражников храма. Конечно, они будут запираться, и потом, прошло столько времени... Наконец, Порция явилась.

   — Почему пустила Нумитора к Рее? — грозно спросил он жрицу.

   — Он попросил, а запрета не было. Да и кто решится запретить отцу увидеться с дочерью, даже если она преступила обычай?

   — Я запрещаю, — гаркнул Амулий. — Преступление слишком велико.

Но Порция умела владеть собой.

   — Государь, — спокойно проговорила она, — дело сложней, чем ты думаешь. Рея говорит, что общалась с богом, назвавшимся Марсом, и я слышала Голос, который это подтвердил. Её нельзя судить по законам смертных.

   — Врёт, — Амулий нахмурился. — Боги уже давно не снисходят к нам.

   — Как знать, — ответила Порция. — Они и прежде действовали тайно. Вспомни Геркулеса, который недалеко отсюда убил великана Кака. Ведь он родился от Юпитера, принявшего образ мужа ничего не подозревавшей Алкмены. Она думала, это муж, вернувшийся с войны, и только утром поняла, что встречалась с богом.

Амулий не соглашался, Порция стояла на своём. Она приводила случаи из истории латинов и греков, пересказала слова Реи, упомянула о сопровождавшем гостя запахе цветов. Наконец Амулий остановил её:

   — Ты морочишь мне голову. Это всего лишь уловка грязной потаскушки. Она хочет избегнуть кары, и готова на любую ложь. Что касается запаха, то с юга привозят пахучие снадобья, и модники натираются ими. Ты можешь идти, а Рею я сегодня же переведу в тюрьму крепости.

Когда Порция ушла, Амулий вызвал гадателя.

Появился седобородый лысый этруск Аррунт, знаток обрядов и предзнаменований, который долго мялся, с одной стороны желая угодить царю, а с другой — опасаясь ошибиться. Он не сомневается в возможности того, что Рея могла привлечь Марса (или Лорана-Мариса, как его называют этруски), и обещает во время очередного жертвоприношения погадать об этом на внутренностях жертвы. В конце концов Амулий задал прямой вопрос:

   — Если ты допускаешь, что Рея понесла от бога, тогда почему он не вмешался и не защитил её?

   — Ну, государь, — ответил старик, — представь, что это была его мимолётная прихоть. Он развлекался и забыл. Но может ещё и вспомнить, особенно если мы рассердим его. Я заметил, что боги чаще мстят за людские злодейства, чем предотвращают их.

Амулий погрузился в раздумье. Нумитор не пришёл, не валялся в ногах, не стал вымаливать пощады для дочери. Конечно, он мог заранее знать об отказе и решил не унижаться. Но скорее, Порция рассказала ему о «Голосе свыше», и Нумитор решил, что брат, узнав о возможном вмешательстве бога, вынужден будет смягчиться. И не ошибся. Что, если старая лиса Порция права, и в эту зиму бог действительно снисходил к Альбе? Ведь нечасто ребёнок появляется после единственного свидания. Впрочем, стоит ли верить Рее, может, их было десять? Двадцать, сорок? — Амулий скрипнул зубами. Но если к ней действительно являлся бог, то нетрудно разгневать его.

Несмотря на муки ревности, Амулий понимал, что вряд ли юная, простоватая Рея сумела бы тайно сговориться с любовником и обмануть или подкупить стражу. Его гнев немного улёгся. По закону он должен казнить Рею, а заодно и младенца, может быть, сына бога. Виновна Рея, но не дитя. Но если родится мальчик, власть в конце концов может вернуться к Сильвиям...

Амулий встал, прошёлся по комнате, взял стоявший в углу литуус — жезл для птицегадания, отполированный крючковатый посох без сучков, и отправился на башню. На её плоской деревянной крыше трое стражников играли в кости. Амулий велел им уйти и, оставшись один, приступил к священнодействию.

В центре круглой размеченной площадки пересекались нанесённые красным линии — продольная, кардо, идущая с севера на юг, и поперечная, декуманус, указатель востока и запада. Полагалось стать лицом на восток, то есть к склону, оставив сзади озеро. Амулий махнул жезлом налево в сторону Верхней крепости, отметив север, протянул руку к каменоломне и провёл сверху вниз воображаемую черту вдоль ствола старого дуба — границу между севером и югом. Потом отметил юг и вслух назвал северную сторону «левой», а южную — «правой». Немного подумав, произнёс молитву:

— О, Марс, великий воин, защитник полей и стад, ответь! Если ты отец ребёнка, которого носит под сердцем моя племянница Рея Сильвия, пусть твоя божественная птица дятел покажется справа. Если же это дитя человека, то слева.

Царь переложил жезл в левую руку и стал ждать, непрестанно оглядываясь. Птиц было достаточно, пролетали воробьи, вороны, голуби, дрозды, но, как назло, ни одного дятла. Наконец дятел появился на дубе над каменоломней прямо на отмеченной границе, устроился на стволе, постучал клювом и взлетел. Амулий замер, ожидая, куда он направится. Но дятел полетел вверх вдоль невидимой границы и исчез в густой листве.

Гадание не состоялось. Бог не пожелал ответить на вопрос или ответил: «Думай, что хочешь!»

Царь спустился в покой, бросил жезл в угол и снова задумался. Рея заслужила казнь, но уже сегодня весь город будет знать, что она носит божественное дитя. Так это или не так, но исполнив закон, он может непоправимо себя запятнать. Вот то единственное, что непоправимо: смерть, и здесь он не должен заигрывать с ней. Пока же следует отступить и выждать.