Кристиан Жак - Битва при Кадеше Страница 3

Рамзес незаметно наблюдал за ней. Она разговаривала с птицей, летавшей вокруг нее и что-то радостно щебечущей.

— Ты здесь, не так ли?

Он приблизился. Как обычно, она почувствовала его присутствие и разгадала его мысли.

— Сегодня птицы нервничают, — заметила царица. — Надвигается буря.

— О чем говорят во дворце?

— В поисках забвения все смеются над трусостью врага и восхваляют мощность нашей армии, объявляют о будущих свадьбах и следят за вероятными назначениями.

— А что говорят о правителе?

— Говорят, что он становится все более похожим на своего отца и сумеет защитить страну от несчастья.

— О, если бы придворные были правы…

Рамзес обнял Нефертари, она положила голову ему на плечо.

— Плохие новости?

— Пока все спокойно.

— Хеттские вторжения прекратились?

— Аша не получал тревожных сообщений.

— Готовы ли мы к борьбе?

— Никто из воинов не спешит выступить против хеттов.

— Ветераны считают, что у нас нет шансов на победу.

— Это и твое мнение?

— Чтобы вести войну такого масштаба нужен опыт, которого у меня нет. Даже отец отказался от намерения ввязываться в такое рискованное дело.

— То, что хетты изменили свое отношение, подтверждает их уверенность в победе. В прошлом правители Египта храбро сражались за независимость страны. Я ненавижу насилие, но буду на твоей стороне, если война является единственным средством.

Внезапно все птицы шумно забеспокоились.

Удод взлетел на верхушку дерева, остальные разлетелись в разные стороны.

Рамзес и Нефертари посмотрели вверх и заметили голубя-почтальона. Измученная птица тщетно пыталась найти место, чтобы сесть. Правитель протянул руку, встречая его.

К правой лапке был привязан маленький, длиной всего в несколько сантиметров, папирус. Написанный крошечными, но разборчивыми иероглифами, текст был заверен военным писарем.

По мере прочтения у Рамзеса появилось ощущение, как будто меч вонзается в его тело.

— Ты была права, — сказал он Нефертари, — приближалась буря… И она только что разразилась.

Глава 3

Большой приемный зал Пи-Рамзеса был одним из чудес Египта. К нему вела величественная лестница, украшенная фигурами поверженных врагов. Они должны были напоминать о постоянно возрождающихся силах зла. Лишь Фараон мог подчинить их Маат, закону гармонии.

Над входной дверью голубой лазурью на белом фоне были выписаны имена Фараонов и помещенные в рамки овалы-символы космоса, представляющие царство Фараона, сына Создателя и его представителя на Земле.

Пол состоял из покрытых разноцветной глазурью глиняных пластин с изображением бассейнов и цветущих садов. Там можно было увидеть и утку, плавающую в пруду цвета бирюзы, и рыбу, резвящуюся среди белых цветков лотоса. Стены были раскрашены в нежно-зеленый, кроваво-красный и голубой цвета. Прожилки белого золота оживляли изображения птиц, порхающих над болотами. Бутоны лотоса, дикого и культурного мака, ромашки и василька притягивали взгляд.

В целом композиция зала, воспевавшая совершенство укрощенной природы, представляла лицо молодой женщины, склонившейся в задумчивости над букетом роз. Необыкновенное сходство с Нефертари не оставляло сомнений в признательности, выраженной таким образом правителем Египта своей жене.

Рамзес поднялся по лестнице, ведущей к золотому трону. Последняя ступенька была украшена головой льва, смыкающей пасть над поверженным врагом. Правитель бросил взгляд на привезенные из Южной Сирии розы, чьи шипы словно пронзали ему сердце.

Придворные сохраняли абсолютное молчание.

В зале находились сановники и их помощники, жрецы и царские писцы, маги и знатоки священных наук, ответственные за ежедневные жертвоприношения, хранители тайн и великосветские дамы, занимающие государственные должности. Все, кого пропустил управляющий хозяйственными делами во дворце, бесшабашный, но совестливый Роме.

Рамзес редко созывал такое большое количество придворных, эхом передававших содержание его речи, которая быстро становилась известной всей стране. Все замерли, сдерживая дыхание, в ожидании объявления о катастрофе.

Корона Фараона красного и белого цвета, что соответствовало Нижнему и Верхнему Египту, символизировала непременную целостность страны. Скипетр власти говорил о господстве над всеми подданными.

— Отряд хеттов разрушил Логово Льва, город, построенный моим отцом. Варвары уничтожили всех жителей, не пощадив ни женщин, ни грудных детей.

По залу пронесся ропот возмущения. Ни один воин какой бы то ни было армии не имел права так действовать.

— Один из посыльных обнаружил эту низость, — продолжил царь. — Обезумевшего от ужаса, его подобрал отряд наших воинов, Они-то и сообщили мне эту новость. Хетты не только убили обитателей города и разрушили храм, но и осквернили стелу Сети.

Потрясенный старец, смотритель дворцовых архивов, носящий титул «хранитель секретов», вышел из толпы придворных и склонился перед Фараоном.

— Ваше Величество, имеются доказательства, что именно хетты совершили преступление?

— Вот их подпись: «Победа армии могущественного правителя Хеттской империи Муваттали. Так погибнут все его враги.» Я также сообщаю вам, что правители Амурру и Палестины стали хеттскими подданными. Находившиеся там египтяне убиты, а те, кто остался в живых, укрылись в наших крепостях.

— Но тогда, Ваше Величество, это…

— Война.

Кабинет Рамзеса был большим и светлым. Окна, обрамленные плиткой, покрытой синей и белой глазурью, позволяли царю наслаждаться совершенством каждого времени года и вдыхать дурманящий запах тысячи и одного цветка. На позолоченных столиках стояли букеты лилий, на длинном столе из акации были разложены папирусы. В углу комнаты находилась диоритовая статуя Сети, восседающего на троне, устремившего взгляд ввысь.

Рамзес созвал малый совет, состоящий из Амени, его друга и преданного личного писца, старшего брата Шенара и Аша.

Бледный, с длинными и тонкими руками, щуплый, худой, в двадцать четыре года уже почти лысый, Амени посвятил свою жизнь служению Рамзесу. Несмотря на слабое здоровье, Амени был неутомимым работником. Проводя дни и ночи в своем кабинете, он мало спал, выполняя за час больше дел, нежели целая команда опытных писцов за неделю. Незаменимый помощник Рамзеса, Амени мог бы претендовать на любую высокую должность, но предпочитал оставаться в тени Фараона.

— Маги сделали все необходимое, — сказал он. — Они изготовили восковые статуи азиатов и хеттов и бросили их в огонь. Более того, они написали имена врагов на глиняных вазах и чашах, которые затем разбили. Я посоветовал повторять обряд каждый день вплоть до выступления нашей армии.

Шенар пожал плечами. Старший брат Рамзеса был коренастым и плотным, с лунообразным лицом и толстыми щеками, полными губами чревоугодника, маленькими карими глазками, слащавым и неуверенным голосом. Он недавно сбрил бороду, которую носил, будучи в трауре по своему отцу Сети.

— Давайте не будем рассчитывать на магию, — предложил он. — Я, верховный сановник, предлагаю отозвать наших послов в Сирии, Амурру и Палестине. Это мокрицы, не сумевшие увидеть сплетенные хеттами в наших провинциях паучьи сети.

— Это уже сделано, — сообщил Амени.

— Мне должны были сказать об этом, — возразил обиженный Шенар.

— Главное, что это сделано.

Равнодушный к этому словесному поединку, Рамзес указал определенную точку на большой карте, разложенной на столе из акации.

— Заслоны северо-западной границы в состоянии боевой готовности?

— Да, Ваше Величество, — ответил Аша. — Ни один ливиец ее не пересечет.

Единственный сын богатой и знатной семьи, Аша был аристократом до мозга костей. Элегантный, изысканный, законодатель мод, с удлиненным и утонченным лицом, сверкающими глазами и немного презрительным взглядом, он говорил на многих иноземных языках и живо интересовался обычаями других народов.

— Наши отряды контролируют ливийскую прибрежную полосу и пустынную местность к западу от Дельты. Крепости находятся в состоянии боевой готовности и смогут без труда выдержать атаку, кажущуюся маловероятной. Никакой воин не способен в настоящий момент объединить ливийские племена.

— Это предположение или уверенность?

— Уверенность.

— Наконец-то успокаивающая новость!

— Но она единственная, Ваше Величество. Мои осведомители только что передали мне призывы о помощи правителей Мегиддо, конечного пункта караванов, Дамаска и финикийских портов, куда прибывают многочисленные торговые суда. Хеттские набеги и нестабильное положение в этих районах уже нарушают торговые связи. Если мы не вмешаемся, то очень скоро хетты изолируют нас от наших партнеров, а затем их уничтожат. Империя, построенная Сети и его предшественниками, будет разрушена.