Иван Шмелев - Иностранец Страница 3

— Вот это так — уда-рчик!.. — чокался Пти Жако, и носатый Жюстин-мошенник казался ему теперь самым приятным человеком.

Мадам Пти Жако уже успела переодеться, сменив дорожный костюм на голубой муслиновый капот, который, правда, слишком пышнил ее, но и молодил, придавая глазам цвет моря. Она слыхала, что американцы любят солидное, а голубые глаза особенно. Серый костюм Луи казался ей легкомысленным, и она успела ему шепнуть, что приличнее бы визитку и синий галстук. Жюстин, например, умеет одеться джентльмэном. Жюстин, действительно, был великолепен, во всем спортсмэнском, серовато-зелено-клетчатом, в мягкой фланелевой рубашке, с игривым галстучком.

Никакого недоразумения и быть не может. Он собственными ушами слышал, как та девчонка… — а, может, и мадам! — крикнула второпях — «ну, хорошо… измучена я… ну… розовый отель в X… „Пти Пэн“… дня через три-четыре!» Действительно, довертелась, лавируя между двух огней. Бледная, лица нет, и губы забыла навести, здорово как прищучил. Тот сейчас в книжечку — чик, готово. Факт! Как ей не знать, все знает. Эти прожженые русские че-го не знают! По всему свету рыщут, как бродные цыгане. Татарский народ, — монголы и казаки. И здесь скакали? Это они умеют. И поют здорово, только без аккуратности. Начнут, словно кюрэ на панихиде, а под конец так пустят, будто их черти лупят.

Жюстин заливался соловьем, но мосье Пти Жако интересней было узнать про иностранца.

Чистейший американец, нельзя чище: и жвачку свою жует, и челюсть, как полагается, ослиная, и поверх головы плюет. А внутри… чорт его разберет, с секретом. Будто лесами занимается, а приехал из Индии!

— Из И-ндии?! — изумилась мадам Пти Жако, — но почему из Индии?..

По справкам дирекции отеля. На чемоданах налеплено… места живого не осталось: и Коломбо, и Сингапур, и Индия, и Мельбурн, и Александрия, — и все самые первоклассные отели.

— И вдруг… к нам, в «Пти Пэн»! странно…

— Ничего странного! — вскинул плечами мосье Пти Жако. — Будут и из Новой Зеландии приезжать… стра-нно! До сих пор не написано в Париж… Изволь написать кузине Эмми, чтобы организовала в Декоративной Школе мой конкурс на нашу марку, как я установил: премия триста франков, моя идея — золото и лазурь… впрочем, не золото, а серебро, — «Кот д-Аржан»! И чтобы непременно ударчик» был… ну, они там придумают. Эти пестрые ярлыки, всяких этих «Паласов» и «Кристаллей»… Стой, старина… иде-я! Дюна, сосна, и… эдакий «американец», с трубкой, рожа зубастая, и дым из трубки, как облака, и в облаках — мой «Пти Пэн»! А, ведь, недурно, а? Лесами занимается, говоришь?

Лесами. Все американские леса у него в кармане, лесной король. А ничего точно неизвестно. Занял аппартаменты, где останавливаются только магараджи да шах персидский, да король Сиамский, да… Прописано — «из Торонто», только. Мистер Эйб Паркер, президент Лесной Компании. Разные «лесные компании» бывают. В прошлом году тоже прописали «президента», а он настоял на пятнадцать тысяч и испарился, а в чемоданах одни кирпичи в газетах. Дирекция навела секретные справки в главном американском банке — «чего он стоит». Ответили за чеки — «без ограничений»!

— Без ограниче-ний?!.. — понизил Пти Жако голос и осмотрелся по сторонам. — Но, если на… миллион?..

— Без ограничений. За два месяца ни разу не заметили его с женщиной. Лет так под пятьдесят, но крепок и свеж, как первая редиска. Пьет как лошадь, и ни в одном глазу. И не играет. Но есть некая загвоздка: ищет!

— И-щет?.. что же о н ищет?.. — спросила взволнованно мадам Пти Жако. Жюстин только пожал плечами.

— Натурально, предмет… по мерке.

— Боже, как это… но это ужасно романтично!

— Это что, романтично… дра-матично, скажите лучше! — болтал Жюстин, чувствуя, что в ударе. — У меня глаз наметан. Тут… может быть, драма назревает. А что вы думаете? Нюх! Весной был здесь г. директор Комеди Франсэз, я подавал машину. Ну, разговорились по душам, аперитивы, завтраки с ним в горах… и говорит: «эх, мосье Жюстин, вам бы к нам, какого бы Сганареля мы дали публике!» Говорю — мог бы и Тартюфа дать. Но… мечта всей жизни… Эрнани или… как его Рюи-Блаза! Трагический нюх во мне. И этот иностранец… пахнет. Были в Тарбе, что-то о н там разыскивал. Заходил в мэрию, искал все какое-то семейство… Ошэ, или — Кошэ?.. Говорят, лет сто, как род пресекся. Показали место, где был дом, как раз у церкви. С планами ходили, комиссией. А там бистро. Три дня с ним пробыли. Все ходил, один. Тут-то я и приметил, как он прикидывает… же-нщин! Всех переглядел. На базаре тоже… Зашел к фотографу, — Тарб, сразу все и узнали. Затребовал альбом, архивный, переглядел. Выбрал одну, чуть ли не с дагерротипа, старинную. Торговка, рыбничиха с базара. Купил. Стали искать торговку, а она лет сорок, как померла. Чудила.

— Да тут, прямо… «Три мушкетера»!.. — мечтательно вздохнула мадам Пти Жако.

— Три мушкетера» пустяки. Если из литературы, так… где это про белую козу? Хуже, чем «Тайны эшафота». Ищет. Может, по всему свету ищет, чего не потерял. У них особые фантазии, у американцев этих. Все городки объездили, и по горам, и в ландах. Все добивался по истории: где тут англичане в старину стояли. Ну, все секретари-архивники справки ему давали. Как какая справка, чик — и чек. В Сэн-Вэнсэн попали, на ярмарку скота, со всей округи наезжают. Все бродил, прицеливался к бабам…

— Может, он с «трещинкой»? — заметил Пти Жако, — как его «чердачек»-то?

— Есть, понятно. Ездили по ассамблеям. В сентябре тут повсюду ассамблеи, парни невест выцеливают. Все прознал, — ту-да. Общие там обеды, как в старину, все за один стол садятся. И он присядет, выцеливает, тоже. Угощал, понятно. Думаю — что такое? бабник?.. Примечаю. Раз горничная и накрыла, у нас в отеле. Как-то он промазал, не убрал. Входит убирать, цоп!.. — а-льбом! Женщина, сейчас это открыла… — цветник! И все мадамы и девчонки. И все — на один фасон. Говорит, — светлые шатенки. А глаза — яркие, в сияньи. Крра-сса-вицы-ы!.. Думаю себе: стой, Жюстин, к докладу! У меня приятель, помощник комиссара нравов. Разговорились. Он и говорит: а не главный ли он агент… по «этому товару»? Говорю — чеки без ограничений. Это, говорит, ничего не значит, у гангстеров тоже без ограничений. А если… для какого важного гарема, для магараджей… в Индии-то он мотался?..

— Я так и думала! тут, несомненно, что-то ужасно криминальное… — начала, было, мадам Пти Жако в волнении, но перебил Пти Жако:

— Говоришь… три тысячи семьсот в день? в Биаррице платит?.. А сколько комнат? Две спальни… так. Салон, маленький салон … так.

Пти Жако что-то соображал с блокнотом. На его лице горели пятна. Взгляд устремлен куда-то, в пустую точку. Вошла Розет.

— Что о н, как? — спросила мадам Пти Жако.

— Курит и глядит на море. Ставлю сода-виски… как он че-люстями на меня!.. и головой вот так… так напугал!..

— А, знаю, это у него тик такой… — сказал Жюстин. — Бывало, за спиной как скрипнет, зубами так… Сначала и я боялся — ну-ка, на него накатит, да чем-нибудь в затылок! Раз, на ассамблее, тоже… так и шарахнулись девчонки.

— Ты слышишь? — сказала мадам Пти Жако тревожно, — а если что случится… ты подумай!

— Ну, что, что, что?.. — крикнул Пти Жако. — что случится?..

— Мало ли… Ну, а вдруг он… опять «Джек-Потрошитель»? В Англии, когда-то… Американцы — те же англичане!

— А-а… причем тут американцы? А у нас Ландрю!.. Начиталась дурацких фельетонов, пора бы уж!.. Просто, у него… двойная жизнь. Нас это не касается. Платит — и все в порядке. Один кюрэ был двойной, прокурор даже был двойной, а знаменитый один ученый фальшивые бумажки делал. В Биаррице не боятся.

— Ну, а вдуг он… сожжет отель?

— Премию получим. Вкатим иск… без ограничений»!

— Знаешь, Луи… лучше бы о н сейчас уехал?..

— Ты его за-ставь уехать! Впустили, так уж…

— Стал на якорь крепко, теперь уж… Вы дальше слушайте… — торжествовал Жюстин, довольный, что захватил рассказом. — Выцеливал, примеривал, и… напоролся!

— Звонит… не слышишь? — крикнула мадам Пти Жако Розете. — И жутко, и… Шум, кажется?..

— Все тебе ка-жется!.. — сказал с раздражением Пти Жако. — Я не настаиваю. Завтра объяснимся… Не могу же я его вышвырнуть! Я предупредил, завтра уедет, если уж так… — досказал Пти Жако плечами, налил вина и жадно выпил. — Пей, Жюстин…

— Не-эт, теперь он не уедет, не-эт… — растянул от удовольствия рот Жюстин и облизнулся, — крепко засел, не выдрать, забуксовал.

— Как же он… напоролся? — допытывалась мадам Пти Жако.

Розет вернулась:

— Требует завтрак. Ничего, ласковый.

— Ла-сковый? — удивилась мадам Пти Жако и просияла. — Что же он… как ласковый?

Розет усмехнулась хитро.

— Да подошел ко мне, и в глаза мне так… и спросил, ласково: «ты откуда, миленькая какая?» Я понимаю, все-таки, у англичанок наловчилась. Сказала и м — из Тарб. Так и шатнулся, и ртом так, а ничего, нестрашно. Сколько мне лет, спросил. Скучно так посмотрел… и вот, двадцать пять франков, ни за что!