Игорь Москвин - Убийство на Васильевском острове Страница 3

Следователь с идущим за ним подполковником вышли в переднюю.

– Николай Павлович, – тихим голосом говорил Козлов, почти прислонивши губы к уху Богданова, – надо срочно принять меры к задержанию Александра Иосифовича Петрова, жениха старшей дочери госпожи Жак.

– Я не понимаю…

– Поверьте, это очень важно для расследования.

– Куда его привести? К вам или в участок?

– Участок, – поосторожничал судебный следователь. Если Петров – убийца, то все лавры его, судебного следователя Козлова, ведь это он распорядился задержать молодого человека. Если же арестованный не причастен, то можно и отговориться от него.

– В каком качестве привести Петрова?

– Попавшего под подозрение, – сам же вернулся в комнату, где лежала убитая, поднял шляпу, брошенную на пол.

– Господин Козлов, – раздался тихий, но властный голос сыскного агента, – здесь место преступления и я попрошу здесь ничего не трогать до особого распоряжения.

Сергей Карлович залился краской.

– Здесь я распоряжаюсь, как вести следствие.

– Верно, но я не хотел думать, что вами руководствуется желание чинить препятствия следствию.

– Отнюдь, но мне сейчас нужна эта шляпа.

– Она будет, сперва, предъявлена хозяйке.

– Вот этим я и займусь.

Сыскной агент промолчал.

– Вам знакома эта шляпа? – Предъявил головной убор вдове.

– Да.

– Чья она?

– Саши, то есть Александра Иосифовича.

– Жениха вашей дочери?

– Совершенно верно. Почему вы им интересуетесь?

– Мы обязаны проверять всех бывающих в вашем доме.

Доктор посмотрел на убитую, склонился, приоткрыл веко, осмотрел рану.

– Убита тупым предметом, – увидев жест Фурсова, указывающего на цветочный горшок, – вполне допускаю.

– В котором часу?

– Вы, батенька, хотите, чтобы я вам и убийцу предоставил. Так вот, конечно, точнее скажу после вскрытия, а сейчас, – доктор опять посмотрел на разбитую голову девушки, – от восьми до десяти.

– Значит, от восьми до десяти..

– Точнее скажу после вскрытия, – напомнил доктор.

– Благодарю.

Александра Петрова привезли в участок через три часа. Он не пытался скрыться, был только сильно испуган, стал белее мелованной бумаги и начал заикаться.

– Меня в участок? По какой причине?

– Господин Петров, я не уполномочен вам отвечать, всё разъясниться на месте.

– Я буду жаловаться на ваше самоуправство.

– Ваше право, – спокойно сказал один из двух полицейских, поручение пристава выполнено.

Прибыв в участок и отправив Петрова в допросную камеру, Александр, поправляя засаленные волосы, попросил принести стакан воды, что было исполнено.

Спустя половину часа прибыл судебный следователь, пребывавший в крайне благодушном состоянии. Он с интересом посмотрел на долговязую фигуру жениха старшей дочери госпожи Жак. С первого взгляда Александр не понравился Козлову. Блёклые бегающие глаза, соломенные волосы по новой моде падали стручками на плечи, тонкие болезненные губы и дёргающиеся руки с длинными пальцами, живущими сами по себе и не находящие покоя.

Сергей Карлович сел напротив арестованного, пристально смотрел на Петрова, словно пытался проникнуть в мысли последнего. Потом обратил лицо к писарю и сказал:

– Начнём.

Поначалу шли обычные вопросы об имени, фамилии, вероисповедании, полных летах. Обычное заполнение пунктов, предусмотренных законов в данной ситуации.

– Могу я вас называть Александром Иосифовичем?

– Не смею возражать?

– Отчего? – Лоб у Козлова наморщился, а лицо приобрело удивлённое выражение.

– Здесь вы – хозяин, – коротко ответил Петров и выпил содержимое стакана одним глотком.

– Возможно, вы и правы, но хорошо, – глаза судебного следователя стали в миг колючими и безжизненными, он уже вынес приговор арестованному, – вы не имеете намерения что-либо сообщить следствию или заявить?

Петров с минуту подумал и покачал головой, мол, нет.

– Хорошо, – Козлов барабанил пальцами по металлической столешнице.

– Где вы провели прошедшую ночь?

– У госпожи Жак.

– У госпожи Жак?

– Вы не так поняли, – Александр смутился, и на щеках проступили красные пятна, – дочь госпожи Жак Анна – моя невеста и иногда мне Наталья Ивановна предоставляет комнату, чтобы я ночью не возвращался домой.

– Где вы проживаете?

– Я же говорил.

– Ах да, в Кронштадте. Извините, но мои мысли заняты иным.

– Ничего, я понимаю у вас много забот.

– Вы правильно подметили, много забот, – хотел добавить, одна из них вы, но сдержался. – Так как вы говорите, провели сегодняшнее утро?

– Я ничего такого не говорил, – быстро, слишком быстро ответил, голубчик, губы Козлова озарила улыбка. – Так расскажите.

– Как обычно, – медленно говорил Петров, подбирая каждое слово.

– Так расскажите.

– Вы поясните. Почему меня задержали, а уж потом, я подумаю, отвечать вам или нет.

– Александр Иосифович, давайте с вами условимся. Здесь, в этом заведении, имею право задавать вопросы только я, а на вас лежит святая обязанность – на них честно и без утайки отвечать.

– Я что-то утаил?

– Пока нет.

Это «пока» резануло слух арестованному, и он поморщился.

– Почему вы считаете, что я должен что-то скрывать?

– Александр Иосифович, извините. Но я отвечу на ваши вопросы лишь тогда, когда сочту нужным.

– Тогда я буду молчать.

– Ваше право.

– Именно, что моё.

– Но я не советую вам этого делать. Но хватит, мы и так отвлеклись. Так что вы делали сегодняшним утром.

– Всё, как обычно.

– И как бывает обычно?

– Поднялся, откушал чаю и отправился на отеческий завод.

– С завода вы более не отлучались?

Петров насторожился, но сразу же ответил.

– Нет, не отлучался.

– А вот дворник Иван утверждает обратное?

– Дворник – дурак и в постоянном подпитии, так что ему могло многое померещиться.

– Возможно, но как вы объясните, что уходили вы в шляпе, – потом себя поправил, – куда вы её дели?

– Наверное, когда приехали ваши подчинённые, то ли в спешке, то ли от испуга забыл.

– Чего вы испугались?

– Приходят двое при оружии и забирают в участок. У кого хочешь, воображение разыграется.

– Но как вы поясните, что ваша шляпа с вашим именем, – Козлов указал на внутреннюю часть, – оказалась в квартире госпожи Жак после вашего ухода?

Александр тяжело задышал.

– Позовите моего отца.

И более ни на один вопрос не ответил.

– Наталья Ивановна, моя фамилия Фурсов, зовут Василий Васильевич, служу в сыскной полиции, вы простите меня за столь дерзкое обращение, но мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Можете, хотя бы в такой день оставить меня в покоя, – глаза не потеряли красноты, но более слёзы не катились по щекам.

– Извините, но для поиска преступника мне всё—таки придётся задать вам несколько вопросов.

– Сколько можно, – раздражённо сказала женщина, – я же с пол часа тому разговаривала с таким длинным, – хотела сказать неприятным, но сдержалась, – полицейским.

– Вы разговаривали с судебным следователем….

– Какая разница, – ещё больше распалилась госпожа Жак, – я всё ему сказала.

– Но мне всё—таки придётся побеспокоить вас, – настаивал Фурсов.

– От вас, видимо, не так просто избавиться.

– Наталья Ивановна, ваша дочь всегда оставалась дома одна?

– Нет.

– Почему сегодня она осталась в квартире?

– Не знаю, – и пояснила, – мои дети учатся за… – она смутилась, – поэтому сыновья рано уходят в учебные заведения, а Анна и Елена проживают при гимназиях, дома бывают только по воскресеньям и неприсутственным дням.

– А сегодня?

– Было, как обычно. Дети и Александр, – при упоминании последнего глаза Фурсова блеснули, – ушли, вслед за ними на рынок за продуктами направилась и я.

– Значит, дома Елены быть не должно?

– Об этом я и говорила, а может, и нет, тому полицейскому.

– Извините, а кто такой Александр?

– Жених моей старшей дочери.

– Он пришёл сюда утром?

– Нет, – начала пояснять женщина, – когда Александр задерживается допоздна, он ночует у нас.

– Где он проживает?

– В Кронштадте.

– У него есть ключ от вашей квартиры?

– Нет.

– Понятно. Скажите, в каком головном уборе ходит жених вашей дочери?

– В чёрной шляпе, вас тоже заинтересовала она?

– Что?

– Тот полицейский…

– Судебный следователь.

– Пусть будет судебный следователь, показывал мне шляпу Александра и интересовался ею.

– Вы узнали шляпу?

– Да, она приметная, внутри написано его имя.

– Понятно. Значит, вы не знаете, почему ваша дочь вернулась?

– Для меня это загадка.

– Скажите, у вас были деньги или драгоценности?

– В комнате, где, – в уголке глаза появилась слеза, но женщина взяла себя в руки, – там, где Елена, комод, в нём лежало около трёх тысяч в процентных бумагах и ассигнациях.